Время и вечность

Мельком оглядев фреску, Цилин идёт дальше. Тут впереди он слышит крик У Се. Не думая ни секунды, Чжан бежит на голос и застаёт поистине ужасную картину — Толстяк весь в крови, льющейся из почти сквозной дыры в груди — явно мёртв. А в двух шагах от него — У Се, тоже в крови, явно ранен, отбивается от зомби древнего воина с копьём. Чжан оказывается рядом, на бегу доставая меч, и отбрасывает зомби. Однако, тот, на удивление плохо поддаётся чёрной стали древнего клинка Цилина, и продолжает нападать, издавая высокие пронзительные звуки. В конце концов Чжану удаётся поджечь стража гробницы и тот ненадолго отступает, метаясь по помещению. — У Се! — сразу кидается к захлёбывающемуся кашлем любимому Цилин. — Я в порядке, — едва сумев ненадолго перестать кашлять, отвечает У Се. — Сяогэ, Панцзы… Он умер, нам надо забрать его тело домой, — в глазах Наивняшки блестят слёзы, он с трудом выговаривает столь страшные для них обоих слова. Цилин не может ничего ответить, лишь обнимает У Се, позволяя спрятать лицо в своей рубашке. Но долгого отдыха не получается — дым начинает заполнять всё пространство комнаты, распространяясь от подожжённого Цилином воина. У Се снова закашливается, содрогаясь всем телом и Чжан с ужасом видит, как на его рубашку, к которой всё ещё прижимается лицом У Се, капает кровь. «Токсичный дым усугубляет болезнь У Се!» — с ужасом думает Цилин. Он подхватывает У Се на руки, так как тот явно не в состоянии передвигаться самостоятельно, ослабев от приступа. — У Се, держись, — буквально умоляет он, направляясь к выходу. Вот только именно там и разгорелся пожар, поэтому приходится спешно менять направление — Цилин видел потайную дверь неподалеку. Чжан успевает активировать механизм открытия дверей и шагнуть внутрь, прежде чем понимает — это была ошибка. Вихрь мельчайших пылинок вырывается из-за открытой двери, отчего У Се уже даже не кашляет, а просто задыхается, не в силах вдохнуть. Самому Чжану дышать сложно, но ему это сильно не навредит, а вот У Се… Чжан всем существом чувствует, как жизнь утекает из тела, которое он держит в руках, словно всё ещё может защитить, спасти… — Сяогэ, — слабо, еле слышно произносит У Се. Большего он сказать не может — воздуха в отказавших легких не хватает даже на дыхание. — У Се, — беспомощно выдыхает Цилин, с ужасом наблюдая, как из уголка губ, что он так любил целовать, течет алая струйка крови. У Се замирает, его глаза закрываются и вот — Цилин чувствует — всё кончено, он не смог защитить самого дорогого человека, наоборот — сам стал причиной его смерти. Ведь не подожги он солдата, не открой эту проклятую дверь. Сердце разрывается, он вот-вот не заплачет — завоет, как смертельно раненный зверь… Он зажмуривается, не в силах больше видеть бездыханное тело любимого и… — Аааа! — пронзительный визг Лю Сана вырывает Цилина из этого кошмарного видения. Чжан часто дышит, осознавая, что все увиденное было лишь иллюзией, галлюцинацией, созданной чем-то, содержащимся в краске на фреске. Крик Лю Сана раздражает, и Цилин хватает его за шиворот и нажимает на акупунктурную точку на шее, заставляя очнуться. — В фресках галлюциноген, — это всё, что он произносит, прежде, чем отправиться дальше. Желание как можно скорее найти Наивняшку и убедиться, что тот в порядке только увеличилось. Чжан скучал по тому времени, когда мог безошибочно почувствовать — когда У Се попадал в опасные ситуации. То странное чувство в груди, помогавшее в прошлом каждый раз спасать У Се, не пропало, однако, будучи за Вратами, он привык к нему, отчего по возвращению — не сразу понял, что случилось что-то плохое. Новость о болезни У Се расставила всё по своим местам — сердце ныло, подсказывая, что любимый в опасности, вот только спасти его на этот раз было не так просто.