Время и вечность

Но не успели они пройти и пары шагов, как сзади послышался громкий всплеск. — Что это было? — вскрикнул Толстяк. — Она опять идет за нами, — почти утвердительно сказал Цилин. — Похоже на то, — подтвердил его догадки У Се, крепче сжав ладонь Чжана. — Никак не отцепится, — ворчливо прокомментировал успокаивающийся Панцзы. Чжан задумался ненадолго: в гробницах, подобных этой, ничего не случается просто так. — Возьмем её с собой, — неожиданно для всех предложил он. — Ты серьезно? — возмущение и нервное передергивание плечами, которое почувствовал Цилин от У Се, показали, что с разговором о ревности медлить не стоит. Чжан не стал отвечать, лишь кивнул и поднес их сплетенные руки к своему сердцу, словно клялся никогда не предавать их любовь. Наивняшка замер, забыв дышать, и Цилин чувствовал на себе его горящий взгляд. Немного отойдя от ступора, вызванного подобными действиями обычно сдержанного любимого, он поднял руку Чжана к своему лицу и мягко поцеловал жилку на запястье, напоследок мимолетно лизнув, явно намекая, что когда они наконец-то выберутся отсюда, то их ждет долгая и горячая ночь. Как ни странно, но это простое действие, кажется примирило У Се с присутствием бумажной женщины и он, привязав её веревкой, потянул куклу за собой, как детский кораблик. Они прошли несколько поворотов, пока вдруг, после очередной развилки, У Се резко затормозил и, как почувствовал всё ещё идущий неприлично близко Цилин, даже немного дернулся назад. Усиленное движение свободной от Чжана рукой показало, что проблема в кукле. — Что такое? — не мог промолчать на такие странные действия друга Панцзы. — Она застряла, я проверю, — У Се хотел отойти один, но Цилин молча погладил его руку, давая понять, что не оставит и пойдет с ним. Несколько минут было слышно лишь напряженное дыхание Наивняшки, который явно пытался потянуть упрямую даму за собой, но похоже, проигрывал. Цилин и сам попробовал дернуть за веревку, но даже его силы было недостаточно. — Что там? — не выдержал молчания друзей Толстяк. — Она показывает путь, — отозвался принявший решение У Се. — Мне кажется, нам лучше идти туда, куда она ведет. Возражений не было, и трое бывалых расхитителей, разрушителей исследователей гробниц двинулись в неизвестность вслед за странной госпожой. Она привела их к цели. — Стойте, — Наивняшка мягко высвободил руку, чтобы проверить что-то. — Я, кажется, нашел проход! — обрадованный голос У Се прибавил сил его друзьям. — Здесь верёвка, может Саньшен её оставил? — Над нами главный зал? — спросил Толстяк, памятуя о цели их путешествия. — Скорее всего, — согласился У Се. — Там должен быть выход, — голос стал немного обеспокоенным и Цилин невольно напрягся. Чжану не нравилось, что У Се отошел — всё же место это довольно опасное, а сам он ничего не видит и может вовремя не среагировать на нападение. — Но есть одна проблема… — продолжил У Се. Толстяк меж тем поблагодарил бумажную госпожу и направился на голос У Се, намереваясь подняться первым. Вот только после ощупывания довольно тонкой, пусть и вроде бы крепкой веревки, он отказался от чести первопроходца. — Пускай Сяогэ идет! Чжан усмехнулся и подумал, что так даже лучше — ведь неизвестно, что ждет их там, наверху. — Ладно, — отозвался он. Подъём был не очень сложен и оказавшись наверху, Цилин сразу же отошёл, напрягая все органы чувств. На первый «Взгляд» никаких признаков опасности не было. Сзади было слышно пыхтение выбирающегося из колодца Толстяка. — Легкотня какая! — довольный голос Панцзы прервался звуком падения — тот оступился на ободке колодца. Цилин подошел ближе, но Толстяк уже выровнялся сам, поэтому Чжан лишь вытянул руку на звук его дыхания, ухватив за одежду, чтобы не дать тому отойти и ещё куда-нибудь влипнуть. Толстяк от неожиданности вцепился в Цилина, и тут раздался странно-напряженный голос У Се. — Что это вы тут делаете? — с подозрением спросил У Се, вылезая из колодца. Толстяк отошёл от Цилина, попытавшись помочь У Се, но тот отстранился, проворчав, что выберется сам. Чжану очень не понравился его тон, поэтому он молча подошел к У Се и просто вытянул его из колодца, держа на руках. На попытки возмущенно засопевшего Наивняшки выбраться, Цилин прижал его ближе к себе и продолжил и дальше держать на руках, упорно не отпуская на землю свое сокровище. Когда всё ещё явно ревнующий У Се хотел было что-то сказать, Цилин поцеловал вслепую, попав в краешек губ, которые как раз приоткрылись, отчего можно было почувствовать совсем рядом теплое дыхание. Цилин в уже который раз пожалел, что не может сейчас видеть — обиженный У Се всегда был очень милым. «Я люблю только тебя, не глупи, чудо моё,» — азбукой Морзе по чувствительной коже шеи сообщил Чжан. У Се фыркнул от щекотки, почувствовав, как по позвоночнику побежали мурашки. «Я знаю, прости» — поймав его руку ответил тем же способом У Се, поняв, что перегнул палку. — Эй, вы чем там занимаетесь? — наконец подал голос Толстяк, возвращая влюбленных к реальности. Темная сторона Чжана пожелала вернуть Толстяка в колодец, чтобы не мешал, но Цилин привычно задвинул эти мысли подальше. — Пусти, — мягко погладив всё ещё лежащую в его руке ладонь, попросил У Се. На этот раз Чжан, пусть и с неохотой, послушался, всё также не торопясь отходить. — Я конечно все понимаю — У Се горяч, Сяогэ — чертовски горяч, но может вы всё же потерпите до конца путешествия? — продолжил рассуждать Панцзы. — Не неси ерунды, — У Се тоже не был так уж рад тому, что их прервали — ему всегда нравилось, когда любимый держал его на руках. — Куда мы попали? Это главный зал? — тоже почувствовавший перемену настроения Наивняшки, перевел тему Толстяк. — Не уверен, надо осмотреться, — настроился на рабочий лад У Се и вспомнив о той, что привела их сюда, продолжил. — Давайте поднимем её. Цилин помог У Се достать бумажную госпожу, пока Толстяк жаловался, что ему надоело быть слепым. У Се с Панцзы рассуждали о возможных причинах их слепоты, объясняя все особой пылью. Когда кукла была извлечена и установлена у стены, У Се вежливо поблагодарил её за помощь, а Цилин всё это время стоял рядом, мысленно повторяя благодарность друга. — Госпожа, спасибо, что указали путь и вывели нас… — закончил Наивняшка. — А У Се у нас — как собака-поводырь! — неудачно пошутил Толстяк. Толстяк медленно продвигался вперед, расспрашивая Цилина — что он чувствует вокруг. — Много места, — ответ был кратким, Цилин следил одновременно и за медленно отдаляющимся Панцзы и за всё ещё стоящим рядом У Се. — Точно главный зал! — восхитился Толстяк и поторопил Наивняшку. — У Се, ты идёшь? — Да! — отозвался тот и попрощавшись с их проводницей, взял Чжана за руку. — Идем, Сяогэ, осторожнее, — мягко сказал У Се. — У Се, помоги мне, — тут же отреагировал забытый Панцзы. — После того, что ты сказал, я не хочу тебе помогать, — Чжан не мог понять — насколько серьезен У Се. — Сяогэ, идем, — вновь потянул его вперед единственный видящий из их компании. — Гав-гав, плохой песик! — обиженно проворчал Толстяк, идя вслед за друзьями. Вскоре они вошли в какое-то помещение. — Наивняшка, где мы? — сразу же поинтересовался Панцзы. — Это гробница смотрителя, — оглядевшись, ответил У Се. — Смотрителя? Значит мы недалеко от главного зала! — обрадовался Толстяк. — Осмотрись! — Ждите здесь и тихо! — велел У Се. — Толстяк, ничего не трогай! — предупредил он друга. У Се отпустил руку любимого, парой прикосновений попросив Цилина присмотреть за Толстяком. Пока тот возмущался подобными предостережениями, Чжан чутко прислушивался к происходящему. Он слышал разговор друзей о Саньшене, но больше вслушивался в шаги У Се, поэтому сразу заметил, что тот что-то нашёл — он остановился и покрутился на месте. Затем Цилин услышал звук зажигалки — У Се зажег свечу, проверяя реальность увиденного. - У Се! — позвал Панцзы, когда Наивняшка слишком долго по его мнению молчал. — Послушайте, — по голосу становилось понятно — что-то случилось. — У меня две новости… Сердце Цилина пропустило удар, а чувство опасности — усилилось, показывая, что его неугомонное чудо в беде. — Одна хорошая, другая плохая? — нервничающий Толстяк вцепился в Чжана, выдавая свой страх за друга. — Давай хорошую! — Хорошая новость в том, что я нашел выход в главный зал… Толстяк рассмеялся, но Чжан всё ещё напряженно ждал продолжения — и его предчувствие не обмануло. — А плохая, — голос на миг прервался, — я тоже ослеп… — Ну вот и всё, — грустно констатировал Толстяк. Цилин меж тем, не теряя времени, начал идти в ту сторону, где слышал срывающееся, почти паническое дыхание своего сердца.