Время и вечность

За изучением дневника дяди, У Се не заметил, как прошло полночи. Спать они легли, только когда Наивняшка третий раз перечитал почти стертые временем иероглифы и Чжан, не выдержав, сам обнял его и утащил в спальное место. У Се попытался возмутиться, но одного взгляда — обеспокоенного, полного любви и тревоги, хватило, чтобы он послушно устроился в объятиях Сяогэ и прикрыл глаза. Пальцы уже привычно отстучали мягкими касаниями на чужом запястье: «Люблю тебя.» Ответом был тихий вздох легкий поцелуй в шею, а затем тихое, еле слышное, прямо над ухом: — Я тебя тоже, спи. Не в силах противиться родному голосу, У Се медленно погрузился в сон. *** Проснулся он ночью от приступа кашля. Сяогэ в палатке не было — видимо был его час охранять лагерь. У Се, сдерживая кашель, нашел свою куртку и вышел из палатки. Ночью было холодно, но свежий воздух бодрил, прогоняя остатки сна, поэтому У Се найдя фляжку с водой, не спешил возвращаться в палатку. Присел у костра, он достал последние таблетки, данные ему Хо Дайфу. Наконец, когда лекарство подействовало и кашель стих, У Се отложил фляжку и задумчиво посмотрел на грозовое небо, по которому иногда пробегали вспышки молний. Из соседней палатки вышел Толстяк — видимо его все же разбудил кашель друга. Панцзы ежился и кутался в одеяло, но подойдя к вытянувшему к огню руки У Се, снял с себя плед и укутал его, получив в ответ легкую улыбку. Затем душа Железного треугольника достал из кармана горсть и протянул У Се. В ответ на непонимающий взгляд Наивняшки, Панцзы всё так же молча тряхнул кулаком с зажатым в нем содержимым, прося дать руку. У Се покачал головой на это представление, усмехнулся и стукнувшись кулаком с другом, протянул ладонь, на которую высыпалась горсть орехов. У Се улыбнулся, а довольный выполненной миссией Толстяк поспешил скрыться в палатке, ибо успел изрядно замерзнуть. Заметив среди лежащих на ладони орешков маленькую монетку, У Се подбросил ее в воздух, загадав кое-что, в чем он никогда не признается. «Будет ли Сяогэ счастлив?» Поймав монетку в ладонь, он несколько секунд не двигался, не решался разжать пальцы, чтобы увидеть ответ. В конце концов У Се посмотрел на лежащую на ладони монетку. «Да» Легкая грустная улыбка тронула бледные губы. «Пусть так и будет!» — чистое искреннее желание. У Се убрал монетку в карман и взял один из орешков — где Толстяк нашел кешью, было загадкой. В этот момент, У Се почувствовал рядом Чжана. Он не мог сказать — как — то ли взгляд, теплом скользнувший по коже, то ли незримое ощущение безопасности, появляющееся только рядом с ним… Подняв глаза, У Се убедился, что чувства его не обмануло — Сяогэ стоял около водопада, озаряемый лунным светом и смотрел на своего Наивняшку не отводя взгляда. Грустное лицо У Се сразу озарилось улыбкой — словно после дождя выглянуло солнце. Он кивнул Сяогэ на свою ладонь, где всё ещё лежала горстка орешков, предлагая разделись с ним лакомство. Цилин кивнул, отчего улыбка У Се стала шире, и подошёл, присев рядом. Через некоторое время Чжан с сожалением взглянул на У Се и вновь ушел обходить лагерь. А через несколько минут началось самое странное… *** Окрик Бай, звавшей Лю Сана, насторожил У Се, а уж когда девушка подошла к костру и сказала, что Слухач ведёт себя странно и не откликается на зов… Они решили пойти и посмотреть — с чего это Лю Сан начал лунатить по ночам и куда он направился. Тёмная фигура направилась к утёсу, а потом, поклонившись, двинулась дальше, не замечая, что впереди дороги нет — только обрыв. У Се успел в последний момент схватить Слухача за воротник куртки, не давая свалиться вниз. Бай пыталась помочь, удерживая от падения самого У Се, пока тот, напрягая последние силы, не отпускал очнувшегося наконец Лю Сана. С большим трудом, но У Се всё же удалось втащить просившего о помощи явно напуганного таким пробуждением Слухача. Лю Сан не понимал, как оказался на утёсе ночью, у него дико болела голова, и всё ещё бешено колотилось сердце. Он понимал только, что У Се вновь его спас, отчего уже становилось неловко. Когда на тропе, ведущей к обрыву, показался Толстяк — Лю Сан наглядно увидел — что произошло с ним самим. Толстяка разбудили, Бай велели проводить Лю Сана, пока У Се утянул друга за собой — он сейчас был не в лучшей физической форме и вряд ли смог вытащить Панцзы, упади тот с утеса. Когда почти все собрались у костра, У Се достал дневник У Саньшена и зачитал предположения об особенном магнитном поле этого места, заставлявшем людей появившихся в этом месте и в это время солнечного цикла, повторять действия тех, кто был здесь давным-давно. Те поклоны и движения, которые воспроизводили Лю Сан и Панцзы, были частью ритуала поклонения богу Грома. После объяснений, У Се предложил устроить дежурство, когда Толстяк жестом указал ему на Бай. У Се посмотрел в неподвижное лицо девушки и провёл ладонью перед её глазами, на что не получил абсолютно никакой реакции. Когда Хаотян встала и направилась куда-то, У Се встал следом, остальные потянулись за ним.