Время и вечность

Чжан раскидывал лучших представителей семьи Ван, не осторожничая, выплескивая всю злость, боль и отчаяние последних месяцев. Конечно, никто из противников не был достаточно силен, чтобы победить Цилина, но, нападая сообща, они не давали ему уйти туда, куда все настойчивее звало сердце — к У Се. Темная часть с яростью билась о прутья самоконтроля Чжана, требуя убить всех и идти спасать Наивняшку. Сам Цилин хотел того же, и уже почти сдался ее призывам, когда в груди вдруг похолодело. От странного ощущения Чжан едва не пропустил удар, выпустил наконец силу, что рвалась на свободу, а сам попробовал понять, что же случилось с У Се. Прислушавшись к связи, он с облегчением понял, что это не было холодом — просто жар, сжигающий грудь с того момента, как здоровье его любимого человека стало хуже, исчез. Теперь там были теплота и спокойствие, которые скрадывались зудом опасности — Цилин в первый момент даже не понял, что случилось, однако… «Он здоров?.. Он больше не умирает!.. И он в опасности!» Мысли мелькали со скоростью света, а сам Чжан постепенно успокаивался, после чего без труда перехватил контроль у темной ипостаси, которая как раз закончила с Ванами — выжившие трусливо разбежались, — и настойчиво призывала спасать У Се. Несмотря на первый порыв догнать и добить врагов, Цилин замедлился, услышав знакомые шаги У Се и топот Толстяка. — Эй! — проорал вслед сбежавшим Панцзы, — Эти уроды так быстро убежали — меня наверное испугались! Толстяк кричал что-то еще, кажется называя Ванов трусами, но Цилин, как и У Се, этого не слышал. Взгляд глаза в глаза — надежда и спокойное подтверждение — радость, облегчение, уверенность — они как всегда общались без слов, прекрасно понимая друг друга. Широкая, открытая и абсолютно искренняя улыбка У Се заставила Чжана улыбнуться в ответ. Цилин подошел ближе к возвышению, на котором стоял У Се, и протянул руку, словно не мог сделать этот шаг сам. Крепкие пальцы сильно сжали его ладонь, показывая, что силы полностью вернулись к любимому. Цилин в один миг оказался рядом и уже ни о чем не думая сжал свое чудо в объятиях, вслух задав вопрос, ответ на который так необходимо было услышать: — Ты здоров? У Се обнял Чжана в ответ, прижавшись ближе, пока это было возможно, пока тут не было никого кроме них и Панцзы, который, как они оба понимали, специально стоял к ним спиной, громко ругая врагов, давая им побыть наедине. — Да, — уверенный ответ. — Вот опять вы без меня обнимаетесь! — наигранно возмущенный Толстяк подошел ближе, желая присоединиться. — Куда же мы без пуза нашей компании! — рассмеялся У Се, притягивая друга в обнимашки. — Мы трое никак не можем друг без друга, — голос Толстяка был таким, словно он вот-вот заплачет; еще раз взглянув на улыбающегося У Се, он добавил уже другим тоном, — есть хочу! Звук выстрела привлек их внимание; друзья поспешили туда, откуда доносились звуки стрельбы. Оказавшись в очередном полутемном зале, они увидели Хэя, стоявшего перед группой людей. Это были наемники Цзяо; босс прятался за их спинами. Черные очки повернулся к подошедшим союзникам, когда главарь наемников сказал Цзяо бежать. — Хэй, делай, что считаешь нужным, мы здесь разберемся! — У Се понимал желание друга лично убить Цзяо и не собирался ему мешать. Черные очки кивнул и, подобрав чей-то валявшийся на земле пистолет, рванул за уходящим врагом, в то время как железная троица в полном составе схлестнулась с остатками наемников Цзяо, принадлежавших к Ванам. У Се наслаждался ощущением силы в теле и свободным дыханием, но кое-что его насторожило — тихий и подозрительно знакомый писк. Направившись на звук, он понял, что не ошибся: около колонны лежал заряд взрывчатки с таймером. Оглядевшись, Наивняшка увидел, что подобные разложены по всему помещению. — Уходим! Толстяк без вопросов рванул к нему, даже не заметив одного из врагов, пытавшегося его ударить. Но один точный выстрел заметившего угрозу У Се не дал противнику шанса. — Тут везде взрывчатка! — предупредил У Се и они все вместе рванули вон из зала. По дороге им попался выскочивший откуда-то Хэй. — Очки, бежим! Тут бомбы! — предупредил Толстяк, увеличивая скорость, насколько мог. Хэй, несмотря на ранения, рванул чуть ли не быстрее железной троицы. Не прошло и полминуты, как раздались первые взрывы, перерастая в канонаду. Ударная волна догнала беглецов, и те упали на землю, оглушенные. У Се очнулся среди поваленных колонн и медленно начал подниматься. — Сяогэ! — позвал он, когда не обнаружил рядом любимого. Панцзы тоже не было видно. — Толстяк!