Время и вечность

У Се напряженно осматривал помещение сквозь дымную завесу, когда услышал знакомое кряхтение. — Толстяк! — обернувшись на звук, У Се разглядел поднятую над одним из завалов руку. Панцзы валялся рядом с одним из рухнувших столбов, и Наивняшка поспешил к нему, помогая сесть. — Ты как, в порядке? — обеспокоенно спросил У Се. — Дай немного передохнуть, — отмахнулся Толстяк, — что с остальными? Где Цилин? Тот же вопрос волновал и У Се, но тут за его спиной уже привычно появился Чжан, чей внимательный заботливый взгляд был почти ощутим. У Се улыбнулся любимому, давая понять, что с ним все в порядке. Оставалось найти Хэя, но стоило его позвать, как он тут же показался из-за завала и новости, которые он принес, не были радостными: — Этот взрыв устроили не люди Цзяо, тут был кто-то еще, — Очки был серьезен, что говорило о больших проблемах. — Этот взрыв повредил механизм, мешавший ядовитому туману проникать в город Грома, — Хэй указал наверх, где клубился туман, который они сначала приняли за дым от взрыва, — Мы умрем тут вслед за Цзяо. Эта фраза и общее, пусть и мрачное, удовлетворение, проглядывающее в облике Черных очков, давало понять: он свою месть свершил. Толстяк возмутился и начал как всегда громко требовать убираться из этого места побыстрее. У Се задумался, ища путь к выходу. В памяти всплыла карта, которую он увидел, когда во время одного из экспериментов на метеостанции его ударил гром. Картинка наложилась на то, что было изображено на фреске в пагоде и на схеме Лю Сана. Наивняшка ухватился за эту мысль, и он, начертив прямо на земле карту и достав рисунок Слухача, сравнил их, получив ответ. — Между этими двумя картами только одно отличие: две линии по обеим сторонам гробницы. В подобных местах несущие стены, как в современных, так и в древних сооружениях, очень крепкие. Для устойчивости древние строители изготавливали стены из особо прочных материалов. Сейчас захваченный идеей У Се сейчас как никогда напоминал Цилину того паренька, каким он был в их первую встречу. — Я думаю, что архитекторы города Грома во время строительства поместили два резонансных столба, и они находятся по обе стороны стены. Они отмечены этими линиями, — У Се показал на свой рисунок. — Молодец, У Се! Есть над чем поработать, давайте искать! Вперед! — обрадованный Панцзы был подозрительно активен на словах, при этом не вставая с поваленного столба. Все почти разошлись, но У Се заметил, что Панцзы словно и не собирается уходить или вставать. — Пошли, Толстяк! — позвал уже что-то заподозривший У Се. — Идите, я вас догоню! — махнул рукой Панцзы. Наивняшка никогда не оставлял друзей позади, особенно, если чувствовал, что что-то случилось. Вскоре причина оказалась ясна: Толстяк сломал ногу и, не желая становиться обузой, собирался остаться здесь. Панцзы старательно пытался отбиться от помощи, призывая бросить его, но У Се его не слушал, доставая из рюкзака аптечку и разматывая бинт, чтобы зафиксировать ногу друга. К концу перевязки Панцзы уже утих, не пытаясь возмущаться: — Крепко завязал, а это непростое дело, — невесело усмехнулся он. — Я прощаю тебе ту миску лапши, — припомнив случай в гробнице короля Южного моря, проговорил Панцзы. — Нашел! — донесся голос Чжана. Толстяк вновь попытался что-то сказать на тему «оставь меня и иди», но У Се, не слушая его, присел и подставил ему спину. Он чувствовал, что сейчас может даже с легкостью нести на себе немалый вес Панцзы. Когда сомневающийся друг оказался на его спине, У Се негромко, но очень серьезно попросил: — Слушай, Толстяк, никогда больше не говори такую фигню! Я столько раз был твоей обузой — и ты хоть раз меня бросал? Думаешь, я могу тебя оставить? Когда они подошли к стене, около которой стоял Цилин, к Толстяку уже вернулся его привычный оптимизм. Чжан оглядел друзей и кивнул, а затем, обернувшись, одним ударом сломал стену, открывая проход. Обжигающий взгляд У Се в этот момент он почувствовал кожей, запомнив, но пока отложив до определенных времен мысли об этом. Подъем был сложным, а труба, по которой они поднимались, казалась бесконечной. Рассуждения Толстяка на тему, что с ними случится, если начнется гроза, и не прибавляли оптимизма и без того уставшим друзьям, но заткнуть его было невозможно. У Се оступился и едва не сорвался вниз, и лишь вовремя среагировавший Цилин, ползший впереди и придержавший его, помог сохранить равновесие. Толстяку, которого У Се тянул на буксире, помог выровняться Хэй, замыкающий их группу. Продолжив движение, друзья услышали голоса Бай и Лю Сана, каждый из которых звал своего кумира. У Се крикнул, что они здесь, и уже очень скоро постамент от статуи, закрывавший выход из тоннеля, был сдвинут стараниями Слухача и Хаотян и измотанным подъемом парням была скинута веревка. Это сильно ускорило их продвижение, и они быстро оказались в одной из пагод, куда и вела труба. Счастливая Бай первым делом обняла У Се, который от подобного едва не отшатнулся, но все же сдержался, пережидая момент, хотя и ощутил на себе темную ревность Чжана. Лю Сан попытался обнять Цилина, но тому хватило одного тяжелого взгляда, чтобы понять неуместность своей идеи и отойти. Толстяк же подобным не заморачивался: он просто утянул всех в групповые обнимашки, умудрившись сделать это, стоя на одной ноге. Все были рады наконец оказаться вне города Грома.