Изменить судьбу

Т/и тащит Чимина в сторону остановки, а там они садятся на нужный автобус. Парень смотрит девушку с недоумением и интересом, а лицо её принимает хмурое выражение, потому что она снова вспоминает этот день. Проснулись волки, которые выбрались из нор её души и начали завывать. Сердце снова заныло, а ладони резко стали холодными и покрылись по́том. Чимин пристально наблюдает за состоянием Т/и, но ничего не говорит. Выйдя на нужной остановке, Т/и медленно идёт в сторону небольшого трёхэтажного здания. Чимин плетётся чуть позади. Пока они приближались к пункту назначения, ноги девушки становились всё тяжелее и тяжелее. Будто на них навесили тюремные гири с цепями. Волки с каждым тихим дыханием, которое срывалось с уст Т/и, завывали всё громче и протяжнее. Вот они и подошли. Т/и замирает, а Чимин приостанавливается и, кажется, даже не дышит. Капает лишь одна капля в бездонное озеро девушки. Слышится плеск этой капельки. И открывается дверь воспоминаний. Точнее девушка сама хватается за ручку и распахивает её. Оттуда вырываются хаотичные отрывки событий того дня. Её глаза видят снова образы. Её губы приоткрываются и начинают шевелиться. Она видит, как заходит со своим отцом в магазинчик этого трёхэтажного здания. На лице девочки играет лучезарная улыбка, а в глазах прыгают детские звёздочки и, кажется, озаряют весь магазин. Папа опускает голову и смотрит на свою дочь с искренней улыбкой, а затем спрашивает: — Доча, хочешь что-нибудь? — Да, пап! Можно мне вон тот шоколадный батончик? — громко и энергично отвечает она, указывая маленьким пальчиком на заветный батончик. Отец берёт шоколад, а потом набирает ещё еды в корзину. Т/и в это время думает о том, что у неё самый лучший папа и про себя расплывается в улыбке. Кажется, ничего не предвещало беды, но вдруг здание начинает трясти, трясутся баночки, шоколадки, холодильники с напитками. Улыбка с лица девочки тут же слетает, как птица слетает со своего гнезда, почувствовав опасность. Т/и поднимает глаза на папу, а его лицо принимает напряжённое выражение. Он бросает корзину и быстро идёт к выходу, потягивая дочку за собой, но не успевают они выйти, как потолок резко обваливается. Т/и с отцом падает на пол. Мужчина накрывает девочку своим телом, а она зажмуривается и от сильного испуга тут же отключается. Когда, спустя какое-то время, Т/и открывает глаза, то чувствует, как папа сильно прижимает её своим телом. — Пап? — хрипло шепчет она. Он поднимает голову и смотрит на неё. Его лицо такое пыльное, покрыто множеством капелек пота, вокруг темно и лишь чуть правее от девочки есть щель, из которой льётся, как ручей, свет. — Доча, — выдыхает отец, одной рукой упираясь в пол, а другой разворачивает Т/и в сторону щели и начинает толкать туда. — Быстро ползи. — Пап, а ты? — её глаза становятся влажными, но девочка, инстинктивно, ослабшими руками начинает перебирать и на спине ползти. Отец ничего не отвечает, а лишь сильнее её толкает. Она слышит его тяжёлое дыханье и как он иногда хрипит из-за пыли, которая бесцеремонно попадает в его лёгкие и портит дыхательные пути. Т/и уже почти выползает и на мгновение заглядывает в глаза отцу и видит его смерть — когда её вытащат спасатели, здание снова затрясется и завалит отца. Из глаз без разрешения девочки брызжут слёзы, лицо слегка скашивается от увиденного и вот она уже почти выползает, спасатели хватают её за плечи и тащат на свет — в живой мир, а отец лишь улыбается на прощание и даже не успевает сказать самые простые и самые значимые слова — «Я люблю тебя, доча». Т/и рывком вытаскивают из щели и здание трясётся снова, заваливая мужчину. Спасатель берет девочку на руки и обнимает, а она очень крепко обхватывает его шею и начинает истошно орать. Слёзы текут, как Ниагарский водопад, из её глаз, из носа выбегают сопли, брови сходятся на переносице, показывая всё отчаяние от потери любимого отца. После этого дня Т/и начала видеть судьбы в глазах людей. Этот день стал неким катализатором к тому, что у неё появилась такая способность. Сейчас глаза девушки на мокром месте, дыхание учащённое, а руки заправлены в карман пальто. Ладони ледяные, тело немного знобит, где-то на затылке становится невыносимо больно, будто туда надавили большим пальцем. Т/и стоит в тёмном пространстве, продолжает держать дверцу своих воспоминаний и оглядываться. Вокруг темно, она чувствует себя неуютно. Медленно и мягко закрывает дверь, чтобы прекратить мучать себя этими образами. Когда она слышит щелчок замка, то неожиданно чувствует прикосновение. Т/и резко возвращается в реальность и поднимает глаза на Чимина, который незаметно подошёл и взял её за руку, вытащив из кармана её же пальто. — Спасибо, что открылась мне, — глядя на рухнувшее здание, шепчет он. — Я всё это время говорила? — выдыхает девушка и крепче сжимает большую и тёплую ладонь Пака. — А ты даже этого не заметила, — ровным и мягким тоном отвечает парень. — Настолько погрузилась в воспоминания, — то ли спрашивает, то ли отвечает. Она кивает и переводит взгляд на руины, которые с того времени не восстановили. Непонятно почему, но никто ничего не стал тут разбирать или восстанавливать. В тот день помимо Т/и спасатели спасли ещё некоторых людей и вынесли трупы, которые смогли найти и вытащить. Она смотрит пустыми очами на здание, которого уже нет в живых. Его действительно нет в живых, оно рухнуло со всем тем, что было вместе с ним. Девушка вспоминает улыбку отца и одинокая слеза не выдерживает и, извинившись шёпотом, бежит по её щеке. Т/и даже не смахивает её. Так она стоит с Чимином ещё минут тридцать в гробовом молчании, а затем разворачивается и едет домой. Время пролетело быстро и в свои права вступила вторая половина дня — сестра первой половины – вечер.