***
От начала рабочего дня прошло всего пара часов, а Рустам уже устал как гончая. Потёр тыльной стороной ладони глаза, зевая, почесал бороду, взглянул на часы и понял, что коллеги вернутся не скоро. Очень нескоро. Оставаться единственным в отделе перебирать бумажки, когда все уехали на задание, — не так уж и весело. Особенно для такого оптимистичного и амбициозного юноши, как Рустам. Но пока верный друг таких юношей — растворимый кофе, а подруга — бессонница, о них можно не переживать, ведь они в надёжных руках. Заварив кружку ароматно-отвратительного пойла, Саидахмедов направился в сторону отдела номер три. Если эти великолепные сыскари не смогли раскрыть дело, то хотя бы помогут с ним. Тем более Белый дёргает с работы оперов у Тимура, Слава как начальник третьего отдела ворует периодически оперов у Руслана, так почему бы не замкнуть круг и не отвлечь от работы криминалистов Комиссаренко? Вполне логичная месть, продуманная, но бессмысленная и беспощадная. Рустам тихо хмыкнул и аккуратно постучал костяшкой указательного пальца по железной двери. Открыл её, не дожидаясь ответа, потому что знал, что не ответит ему в принципе ни один. Ну, хоть внимание бы обратили что ли… — О, Рустам! — наконец оторвавшись от какой-то явно неинтересной писанины, вскрикнул криминалист, поднимаясь с кресла. — Здорово, Артур! — пожал ему руку тот, затем кивнув в сторону блондина, сидящего за столом напротив. Он едва заметно кивнул в ответ и продолжил печатать что-то на клавиатуре. Саидахмедов помялся, поставил кружку на подоконник и присел на стул аккурат перед ней. Решил, что надо ведь с чего-то начинать, и, теребя в руках край чёрной футболки, протараторил: — Короче, мне нужны все сведения о Добровольском. Точнее, о его трупе. Что нашли, почему нашли, когда было вскрытие, было ли что-то странное… — Мы уже отдали всё с утра Лёхе, он приходил за документами, — промычал из-за монитора блондин. — У нас больше информации нет. — Да я ведь знаю, что есть, Вань, — улыбнулся Рустам, складывая руки на груди. — Ты, ведущий судмедэксперт всего СК, не оставил себе никакой информации о трупе? Ты же сам всегда копаешь до последнего. Иван с Артуром переглянулись. Первый встал из-за стола и подошёл к огромному шкафу, что стоял прямо у двери, ведущей в кабинет. Открыв нижний ящик, он недолго там покопался и достал папку чёрного цвета без надписей. Многозначительно посмотрел на Рустама и, прокашлявшись, направился обратно к столу. — В этой папке, дружище, — начал он, сверкая голубыми глазами, — всё, что тебе нужно. — А именно? — наклонился ближе к столу Рустам, принимая бой своими карими, и абсолютно игнорируя тактичный кашель Артура из-за спины. — А именно… — протянул он, демонстративно открывая папку. — Скажу тебе при одном условии. Рустам услышал грохот за спиной. Резко обернулся и увидел Артура, упавшего с кресла со звенящим в руках телефоном. — Пардон, — чертыхнулся он в попытке подняться и одновременно ответить на звонок, а когда все-таки получилось, поспешно вышел из кабинета, на ходу тараторя в трубку: — Да, Элечка, да, родная… — Девушка, — пояснил Ваня, а затем снова посмотрел на папку и продолжил: — Так вот. Одно условие. — Ну? — нахмурился Рустам. — Ты пойдешь со мной на свидание, — промурлыкал Ваня, откидываясь на спинку. — Это шантаж? — Это предложение, причем индивидуальное. — Ты делаешь такие предложения каждой второй, Вань, — рассмеялся Саидахмедов. — Я не вожу девушек на свидания. — Как и я. — И что, мы как два наивных идиота будем сидеть и ждать у моря погоды? — вспыхнул Усович, жалобно заглядывая Рустаму в глаза. — Если у нас до сих пор не появились соулмейты, то, может, это мы и есть? — Или они ещё не родились, — парировал Рустам, — или умерли. — Рустам, меня к тебе тянет. Очень сильно. И мне, если честно, поебать на какие-то записочки на пузе, которые мне будет оставлять этот несчастный. — Да ты радикал? — усмехнулся опер, снова теребя край футболки. — Не боишься так судьбу свою просрать? — Если ты не моя судьба, то зачем тогда всё это? — О боже… Рустам расхохотался, открыто и без всяких стеснений, придерживая себя за живот. Ваня последовал его примеру, а затем встал из-за стола, покрутив в руках папку, и вручил её оперу, глядя на того сверху вниз. Тот аккуратно её принял, побоявшись открывать поначалу, и прошептал: — Спасибо. — Но над предложением подумай, — зачёсывая ладонью волосы назад, пробормотал Усович. В кабинет тихо зашёл Чапарян, понадеявшись на судьбу, Бога или ещё кого страшного, но дверь за ним всё равно захлопнулась с диким грохотом, что все трое, включая его самого, в кабинете подпрыгнули. — И я тебя, — ошалело проговорил он в трубку и сбросил номер. Потёр переносицу и задал в целом сам по себе логичный, но бестактно-интимный вопрос: — Вы ещё ебаться будете, или я могу продолжить работать? Рустам поперхнулся кофе, про который только что вспомнил и сразу же об этом пожалел. Усович рассмеялся, запуская в коллегу ластиком, и протянул, подмигивая Саидахмедову: — Я всего лишь флиртовал. — А я пожалуй пойду, — засуетился опер, первым делом хватая чёрную папку со стола Вани. — Ариведерчи, вороны-москвички. Чем-чем, а знанием песен Земфиры наизусть он отличался превосходным. Зайдя в кабинет, он хлебнул из кружки уже остывший кофе, поморщился, подмечая, что лучше бы это был виски, и решил тоже поиграть с судьбой. Не в прятки, конечно, но в крестики-нолики. Схватив со стола синий текстовыделитель, он начеркал на левом предплечье запрос в пустоту. Или во вселенную, точный адрес всё равно неизвестен. «Сегодня в 7» Усмехнувшись собственной «гениальности», он покрутил в руках маркер, видимо, не желая возвращаться к остывшему кофе. Каково же было его удивление, когда практически в том же месте предплечье вспыхнуло неприятно покалывающим: «Как скажешь» Эту партию судьба однозначно выиграла.***
Гипотетически — зима уже кончилась, и по идее должна была наступить тёплая, приятная весна. Практически же — за окном белой ауди Андрей видел только смешанную со снегом грязь на асфальте и продрогших прохожих, пробегающих мимо. Ну и пусть кутаются в свои пальто дальше, он в отличие от них в машине сидит. — Куда собираешься на обед? — прервал молчание Руслан, стуча указательным пальцем по обивке руля. — Обед уже начался, а я тут с тобой сижу, — улыбнулся Бебуришвили. Руслан усмехнулся. — Тогда поехали, я тебе одно классное место покажу, — предложил он, заводя мотор, — ты там не был ещё. — Если ты везёшь меня в свингер-клуб, то лучше высади тут же, — рассмеялся Андрей. — Я сам ещё не созрел, — ответил Белый. — И не созреешь. — Ишь какая фифа, — ахнул он, прищуриваясь. — Я, получается, теперь под каблуком? — Получается, что так, — оскалился Андрей, поправляя волосы. — Ну ладно, вынужден согласиться, — выдохнул Руслан. — Может, ты поцелуешь меня всё-таки, а то я уже полдня жду. — Уговорил, — буркнул Андрей, уже подаваясь вперёд. Вот ведь странно, едешь вроде в машине, с печкой, в одежде, а губы всё равно как на морозе двигаются — медленно. Или это не из-за мороза вовсе… Странные существа — люди. Все свои загоны, болезни и чувства списывают на погоду. Хоть бы раз кто попробовал сказать: «Нет, это у меня не от холода коленки трясутся, это я влюбился». Никогда не было такого. И даже сейчас, казалось бы, двое влюблённых целовались в машине, обнимались, хватая друг друга за плечи, а на деле это всё — весеннее обострение. Хорошо, наверное, жить, когда круглый год — весна.***
Тимур поморщился, выходя из здания СК, куда они всем скопом заблаговременно привезли очаровательную даму и парочку её охранников. Поправил ворот пальто и похлопал себя по карманам в поисках зажигалки для сигареты, что уже зажимал в зубах. С неба маленькими каплями начал падать то ли мокрый снег, то ли слишком скудный дождь. Такая погода не то что была Каргинову не по вкусу, она его бесила. — Обед уже начался, — обратился он к стоящему позади него Коняеву, только что вышедшему из помещения. Судя по его лицу, погода ему тоже не нравилась. — Может, поедем кофе выпьем? — Можно и кофе, — согласился тот, пожав плечами. — Мажет весь день — жуть. — Это из-за снега, — протянул Тимур, затягиваясь. Андрей выставил ладонь из-под козырька здания, единственного, что защищало их от напасти дождя-снега, и поймал одну каплю. — Да брось, — улыбнулся он, — это дождь. — Да какая разница, всё равно погода — дерьмо. — Вынужден согласиться, — кивнул Коняев, — поехали? — Поехали. В кафе был самый час-пик, как собственно и ожидалось. Но ничего не мешало сделать невозмутимые лица и пройти дальше к столику у окна. Капли на стёклах не сулили улучшения погоды и только заставляли и так продрогшего Андрея дрожать ещё сильнее. Тимур снова прибегнул к излюбленным жестам, подзывая официантку, и многозначительно посмотрел на собеседника. Хотелось вести задушевные беседы, но субординация напомнила Каргинову о себе в самый неподходящий момент. Восстала из мёртвых, как зомби. Воскресла как Иисус. Или как мысли Тимура о том, что он, может, и не настолько одинок, как считал ранее. Он дёрнулся вперёд, практически ложась на стол, и, заметив перед этим хмурый взгляд Андрея на стихию, устроившую бал за окном, тихо его позвал. — Эй, — шепнул он, — тут тепло вроде… — Кому как, — буркнул Коняев, сильнее сцепляя руки в замок. Тимур только хмыкнул, взглянув на это поистине жалкое зрелище, не спрашивая разрешения, взял чужие околелые руки в свои собственные. Церемониться он был не в духе, а руки у него всегда были тёплые, такие, что целую семью обогреть можно. Только не было почему-то семьи, которую нужно было бы обогревать. Субординация бой снова проиграла и возвратилась в могилу, оставаясь почти забытым призраком. Андрей удивлённо вскинул бровь, но вырываться не посмел, загадочно ухмыльнувшись кому-то за окном. Дождю, вероятно. — У тебя есть соулмейт? — неожиданно спросил он. — Да, вот недавно объявился, — нахмурился Тимур. — Не рад? — Рад. Только он игнорит меня на полную мощность. Андрей обвёл глазами помещение и снова усмехнулся. Сборник анекдотов что ли вспомнил… — Может, у него дела? — повернулся он обратно к собеседнику. — Вероятно, так и есть. Хуй его знает, — буркнул Тимур, водя подушечкой большого пальца по тыльной стороне ладони Коняева. — Прикольно, что он появился, когда я уже полжизни прожил. — Ну, ты же знаешь, у всех по-разному… Я вообще раньше не верил в это, — пожал плечами Андрей. Каргинов удивился. Выпрямился, выпустил чужие руки из своей цепкой хватки и спросил: — Как это — не верил? — Ну, вот так, — Коняев отхлебнул немного кофе, — отрицал происходящее. Даже семью пытался завести, не вышло, правда, ничего. — Она была такой же отчаянной? — рассмеялся Тимур. — Да, если это можно было так назвать. Но не получилось, как видишь, не фортануло. — Ага, пацан к успеху шёл… — протянул следователь, складывая руки в замок за головой. — И теперь ты во всё это веришь, да? — Типа того, — ответил Коняев, крутя в руках чашку с обжигающим американо, — ну, мой кстати тоже недавно объявился. Глаза его блеснули играючи, будто бы в их с Тимуром столкновении начался новый этап. Не то чтобы сражение какое-то, скорее прятки. Туки-туки, товарищ майор, вы попались, Андрею «водить» немножечко осточертело. — Поразительное совпадение. — Я бы даже сказал — охуительное. К черту манеры, верно? Какое им место в разговоре двух взрослых мужчин, отшивающих друг друга записочками на запястьях? Правильно, никакого. Им бы самим разобраться во всей этой беспросветной вакханалии, а потом уже пытаться вывести это на человеческий уровень. Кто сказал, что такие, как они, — вообще люди? По-моему, все, кому не лень, могут играть в прятки. И наивно, настырно проигрывать. Друг другу, никак не манерам.***
— Вот что мне ему сказать? — сокрушался Бебуришвили, слоняясь по кабинету взад-вперёд. Не выполнить поручение Тимура для него было равносильно четвертованию. — Да ладно тебе, — усмехнулся Лёша, выглядывая из-за своего компьютера. — Прогонит одно начальство, пойдёшь к другому. Всегда, когда Щербаков подшучивал над Андреем и Русланом, в него что-то да прилетало. Этот раз исключением не был, и ему аккурат на макушку приземлился едва пользованный ластик. Он хмыкнул, потирая ушибленное место, но в ответ ничего не сказал. Понимал — за дело. В кабинет, по дороге снимая пальто, залетел Тимур. По взгляду, точно сосредоточенному на Бебуришвили, можно было понять, что сейчас ему наступит кирдык. — Андрей, — протянул он, присаживаясь за стол, — где дело? — Какое дело? Быть умным — это вовремя притвориться тупым. Вот такая, казалось бы, дедовская истина служила для опера временным пристанищем, щитом и оберегом. — Которое ты должен был забрать у криминалиста, — лучезарно улыбнулся Тимур, почесывая бороду. Представлял, вероятно, как долго будет подчинённого за это журить. — А это ли не оно? — подал голос Рустам, до этого момента мирно наблюдавший то за «прибитым к полу» Бебуришвили, то за птичками за окном. Каргинов удивленно вскинул брови, а Андрей едва заметно выдохнул. Папка спокойно лежала на столе у Саидахмедова, тот положил на нее сверху кисть руки и явно не переживал насчет взбучки. Ни по отношению к себе, ни к Бебуришвили. Знал бы он, какими усилиями она ему досталась… Он подмигнул только что спасённому от праведного гнева справедливого начальника оперу и вручил папку Тимуру. В дверь постучали, и четыре пары глаз уставились на высокую девушку, проникшую внутрь. — Здравствуйте, меня вызывали на допрос, — пояснила она, скидывая с плеч лёгкую шубку. Тимур обвёл удивлённым взглядом весь кабинет, но, снова услышав грохот входной двери, повернулся туда. В помещение вошёл Руслан, ослепляя всех своей слишком счастливой улыбкой, и протянул женщине ладонь для рукопожатия. — Добрый день, Ляйсан Альбертовна, — промурлыкал он, — побеседуем? — Я думала, что уже ответила на все возможные вопросы раньше. — У нас, кажется, появились новые, — быстро раскусив замысел Белого, продолжил Тимур. Кажется, рабочий день обещал быть не то, что длинным, — бесконечным.