I'm not a monster

Лукаво улыбаясь во сне, книга излучала поистине издевательское настроение. Чисэ наворачивала круги вокруг вытянутого прямоугольного стола, за которым могла поместиться не одна дюжина чтецов при необходимости. — Я умею усыплять, — пробормотала она сама себе, — но поднимать книги в мои обязанности еще не входило. — Нам не обязательно это делать, — отозвался Эллиас. Он с самого начала не разделял тревоги жены. Дети не входили ни в его, ни в ее планы. Но паломничество фэйри во главе с королевой, призрачная угроза Клиодны, да и в принципе сделка с богом действовали на нервную систему неблагоприятным образом. Примерно как мерно капающая на макушку вода — сводили с ума по секунде, непрерывно и неотвратимо. Чисэ вздохнула. — Ты можешь мне не помогать, знаешь же… Она даже не упрекала — честно предлагала справиться со всем самой и не доставлять неудобств. Но Эллиас только покачал головой, задев рогами свесившийся с полки пергамент. — Я тебя в это втянул, Чисэ. — Ты хотел помочь. И ты помог. — Она не поднимала головы, вглядываясь в деревянные завитушки, словно отпечатки пальцев, вскрытые лаком. — Просто… А если она рассердится и вернет все, как было? — Исключено. Договор разорвать нельзя. Не будучи богиней. — Что случится в противном случае? Эллиас только снова покачал головой. Из сувоев вывернулось писклявое существо зеленого цвета. Погрозив желейным кулачком юркнуло обратно, разметав пергамент по всем помещению. — Если кто и сможет ее разбудить, то только ты. — Чародей вернулся к насущным баранам. — Ты знаешь, как заставить уснуть кого угодно. Значит, сможешь сделать и обратное. Просто прислушайся к себе… — Но когда уснул ты, — возразила она, — мне пришлось просить помощи у Анджелики. Своими силами я не справлялась. — Тогда было все иначе. Ты была другой. Тебе требовалась помощь. Сейчас ты сильнее, чем прежде. А для этого не нужен даже фамильяр. — То есть, ты все-таки знаешь, как это сделать? — Нет. Но знаешь ты. И Чисэ продолжила нарезать круги взглядом по столешнице. Чтобы погрузить кого-то в длительный и крепкий сон, ей было достаточно спеть колыбельную. Частушку что ли спеть тогда? *** — Зеркало? — Гарлана потрепала макушку раненой рукой. Ссадина пропадала буквально на глазах. Какой же она тогда была до прихода гостей? — Ну, предположим, найду. А зачем вам? — Для ритуала, — неопределенно сказала Чисэ. Она была бы рада объяснить понятнее, но сама не понимала, что собирается делать. — А еще какую-то ткань. Платок или плед. Все равно что, главное мягкое и теплое. — Она нервно загибала пальчики. Внимательное и серьезное выражение лица фэйри сбивало. — Свечи и две ёмкости с водой. Широкие и не высокие. Можно? — Конечно… — доктор выглядела озадачено и устало. Потому вопросов и не задавала. Все равно от нее ничего не скроется. Они дождались вечера, когда остывающее солнце накинуло на окна полумрак. Шторы плотным забралом прикрыли стекла. Большое овальное зеркало в тяжелющей медной раме шириной почти с запястье Эллиаса стояло, прислоненное к стеле из десятка книг. Прямо перед ним лежала «спящая красавица», укрытая лоскутом из шерстяного пледа. По обеим сторонам зажгли широкие чадящие свечи. Поставили плошки с прозрачной синеватой водой. И, глядя в отражение, прямо в закрытые глаза книженции, Чисэ начала петь. Мелодично, подобно сирене. Мотивчик без слов завораживал и гипнотизировал, сливаясь с амальгамой. В комнате словно щелкнул тумблер — внезапно все изменилось. Физически объекты оставались такими же, как и были. Но, казалось, что каждая вещь и даже тень прибавила весу, стала тяжелее и массивней. Пламя горело ровно, но контуры кресел и стульев зыбко качались, все сильнее набирая амплитуду. Мебель поползла из стороны в сторону, уродливо перебирая ножками. Одна и та же вещь одновременно двигалась в противоположные стороны, оставаясь при этом на месте, троясь, приобретая все менее четкие контуры. А потом комната закружилась, резко качнулась и замерла. Мрак рассеивался, подобно дыму. А одна из свечей с шипением погасла и сама собой скакнула в емкость с водой, оставляя восковые круги и запах ладана. Песня тоже резко оборвалась. — Ну, привет. Книга выглядела недовольной, но, не разобравшись в ситуации, вела себя смирно. Она все еще оставалась книгой. С обложками, со страницами и форзацем. Только если смотреть на нее в упор, начинал проявляться синевато-сизый контур, очертание женского тела. Чем дольше смотреть, тем больше деталей проявлялось: тени придавали объема, движения — жизни. Кожа уплотнялась, волосы колыхались в воздухе подобно туману на ветру. Но стоило отвести взгляд — и картинка резко обрывалась, причиняя физическую боль глазам, будто кто-то внезапно включил свет в кромешной темноте. Фантом сонно потянулся, колебля дым от задутой свечи. Эллиас щелкнул выключателям, зажигая свет. — Здравствуйте. — Кто вы такие? — Мы ищем сведения про Клиодну — богиню… смерти? — Я знаю, кто такая Клина. — Книга зло сплюнула на собственную обложку. — Зачем вам это? — Ну… Это личная инфор… Эллиас! Чародей сгреб рукой бесплотное тело. Девушка вскрикнула, но не стала сопротивляться. — Я и тебя знаю, Пилум Муралис. — Поговорим об этом позже. Ты можешь помочь? Он вроде бы спрашивал, но вежливый тон терялся в рычании. — Не думаю, что у посланницы цепей есть выбор. — Она тяжело вздохнула. — Мы ведь в мире фэйри? — фантом снова скривился, словно запах раскаленного железа учуял. — Посланница цепей? — Чисэ тихо спрашивала у Эллиаса, но Книга все равно услышала вопрос. — А я похожа на свободную соседку? Она снова фыркнула. — Слушай. Меня заключили под этой обложкой в кошмарном сне. И… Если вы отпустите меня, я расскажу все, что знаю. Идет? Под прямым взглядом прозрачная девушка облизывала губы, нетерпеливо перебирая пальцами. — Информация вперед, — Эллиас был все так же устрашающе вежлив. Книга пожеманничала для приличия еще немного, но кивнула, задумчиво прикусив нижнюю губу. — Блаженная сильно разозлилась, когда у нее отобрали судьбу. — Что это значит? Чародей будто невзначай подвинул оставшуюся свечу к лежащей на столе бумажной оболочке фэйри. — Сжечь мы тебя не сожжем. Но будет неприятно. — Поняла. Фея оперлась о сжатый вокруг тела кулак, пощипывая белый материал перчатки. — Значит, пойдем длинным путем? Ладно. Нас были сотни. Тысячи. Мы предсказывали судьбы, мы плели линии жизней. Лес теней в Тир Тэйрнгире был нашим пристанищем — а мы его ветвями. И Клина… Клина была одной из нас. Прекраснейшей из всех. Дочь Последнего друида Ирландии. Действительно последнего… Отец хотел выдать ее за Оберона, тогда бы род друидов не прервался — кровь Клиодны и короля фей, смешавшись, подарила бы Тир Тэйрнгиру нечто новое. Гордячка, она пренебрегла нашими святейшими законами! И, заглянув в свою судьбу, переплела нити так, чтобы получить желанного мужчину, Киабана. Смертного. Отец пытался спасти ее от грядущей кары, он собственноручно выстрогал каркас для арфы из тела старейшего древа на всем Тир Тэйрнгире. Звуки ее игры были способны остановить любую войну — были они прекрасны столь же, как и рыжая бестия. Как и полагал друид, на лес пало тяжелое проклятие. Совы засыпали и падали во сне с ветвей камнями. Сердце Последнего друида не выдержало и разорвалось. Клиодна же в облике совы покинула Тир Тэйрнгир, унося с собой инструмент. — Голос рассказчицы становился все печальнее и печальнее с каждым звуком. — Но в полете на нее напали и успели сломать арфу. Так одна ее половина находится где-то в мире фэйри. Или людей. А вторая в Лесу Теней висит обломанная на сучьях. Что же Клина и к чему это все? А Клина вошла в мир людей и в сердце Киабана. Они были счастливы, несмотря на всю беду, что натворила безумная! У них должен был появиться малыш. Но только красноволосый менестрель в трактире, обещавший научить будущую мать чудеснейшим колыбельным, сам убаюкал беспробудно Клиодну. Они с приспешниками забрали дочь друида обратно в Тир Тэйрнгир. Но что-то пошло не так, и наемники уронили спящую в море. Умереть богиня не умерла, но ребенка, как и любимого мужчину, потеряла. Ее все же приволокли за косы на суд. Да только совладать с богиней загробного мира не сумели. Она вырвалась и прокляла и Тир Тэйрнгир, и лес, и красноволосых бардов. С тех пор те, кто прял судьбы и был свидетелем этой грустной истории, уснули навеки в дважды проклятом лесу, потеряв свой птичий облик. Одна Клиодна может летать меж ветвями — ее же сестрами! — и не падать каменной бабой. Оберон связал свою судьбу с Титанией, и с тех пор эти две точно кошка с собакой. А Киабан… никто не знает, где он. Но, говаривают, его тело отдельно от души заточено в том же самом проклятом лесу. Вплавлено цепями в кору старейшего мертвого дерева. И Клиодна не теряет надежды разыскать его. А еще лучше снова стать матерью. Совсем одичала бедняжка. Без семьи… «С кем ты связался» читалось в ссутулившейся фигурке Чисэ. Она съежилась еще больше, даже не глядя на Эллиаса. — Возможно, верни ей любимого и арфу, она бы и успокоилась, — озвучила мысли, терзавшие Чисэ, Книга. — Впрочем, пока у нее есть кубок, превращающий воду в вино, оно ей и ни к чему… «Еще лучше — богиня-алкоголичка». — Так что? Я рассказала все, что знала. Отпустите меня. Эллиас разжал ладонь: — Надеюсь, ты понимаешь, что доставлять хозяйке дома неприятностей не стоит? — Ну конечно! Она слишком легко согласилась с очевидным и слишком легко испарилась, оставив после себя только огромную книгу с пустыми листами. Большой тяжелый блокнот, некогда бывший вместилищем большой тяжелой истории — не только Клиодны. Ее судьба уместилась бы и на одну страницу фолианта. — Что будем делать дальше? — Чисэ устало прикрыла веки, борясь с дурнотой. От всего этого мутило как после карусели. — Вернемся домой. Нас ждет силки и Рут. А дальше решим, что делать. Рассчитавшись с Гарланой травами и улыбкой, Эллиас подхватил ученицу под коленки и растворился в утренней мгле леса. Туман наползал, скрывая дорогу. Но синие терновые огни рвали его, прокладывая горящий путь. Что-то кончается, что-то начинается. И только проблемы вечны.