I'm not a monster

      Трещина с угрожающим скворчанием множилась и ползла, дробясь в отражениях. Звук этот напоминал утробное рычание голодной химеры. И Эллиас, ах как хорошо, что сегодня он остался дома, заслонил череп рукавом. Вряд ли бы ему навредили осколки, но черт побери, стекло явно нагревалось изнутри и грядущее за этими признаками появление явно потустороннего существа отчасти… настораживало, скажем так.              Рано или поздно эта скорлупа должна была лопнуть. Шип не знал, что проклюнется сквозь зеркальную гладь, но был настроен во что бы то ни стало обезопасить дом и обитателей дома от враждебной магии. Трость отдавала могильным холодом прямо в кости. Перчатки подрагивали вместе с пальцами. Он так устал за последнюю неделю, но был абсолютно уверен в своих силах. Все бы ничего, никакой дрожи в руках, никакого озноба и никакой… обеспокоенности, скажем так, если бы не Чисэ. Ученица сильно беспокоила Шипа. И даже с этим можно было бы еще смириться — у кого не бывает трудного периода в отношениях? Все можно преодолеть вместе. Так вот, ничто бы не печалило и не тревожило древнего чародея, если бы эта самая ученица-жена-чародейка, не пропадала то и дело. И речь шла не о побеге и не уходе из дома, и не упаси Друид, разводе! Так вот, все бы ничего, если б госпожа Эйнсворт не пропадала из дому бесследно. Пропадала почти на глазах и почти без помощи фэйри. Ну что поделать?              Никаких следов магии не оставалось за ней, словно кто-то усердно сметал хлебные крошки с тропинки. В воздухе разливалась только холодная и мертвая, бледная духота. Будто кто-то пытался не очень-то аккуратно унести с собой даже воздух, которым дышала чародейка.              Рут довольно грязно выругался — как хорошо, что Серебренная Госпожа этого не слышала. Баньши понадобится потом, сейчас и здесь рисковать ею не было смысла.              — Ну что такое? — не выдержал фамильяр. Он рычал на стену, где висело злополучное зеркало, даже в человеческой подобе, которую принял сейчас на всякий случай. Все-таки собаки плохо ладят с зеркалами. Особенно, если из них готовится появится что-то инфернальное.              — Сейчас узнаем.              — Может, разбить его к чер-ртовой матери? Чисэ пропала и…              — Подож…              Никто так и не успел договорить или продолжить мысль другого, когда это наконец случилось — внезапно и непредсказуемо маленькая звенящая трещинка расширилась, как зев раны, поглощая все больше сверкающей глади, а потом с оглушающим хлопком мириады стеклянных крошек вспороли пространство, разрезая острыми гранями солнечный свет, вливающийся через незашторенное утро. Рут едва успел закрыть лицо хвостом — все же пришлось трансформироваться, почти автоматически, почти не задумываясь.              Острая мозаика, которой недавно было зеркало, лежала теперь на полу, впиваясь искрами в розовый, видавший виды палас.              Что-то колотилось о грудь — ударило так, что едва не сбило с ног. Рут даже коротко вскрикнул-завыл, как зверь попавший в капкан. Это ощущение выбивало дух из легких и почву из-под ног, розовый палас так и норовил выскользнуть, как спина огромного воздушного змея, и приходилось впиваться в него когтями — либо удержаться любой ценой, либо убить. Рут приоткрыл глаза, борясь с дурнотой. Что же это все-таки было-то..? Он крутнулся на месте, стараясь избавиться от наваждения и прояснить обстановку одновременно.              И тут же застыл.              С чародеем было что-то не так: его силуэт словно раздвоился. Головы, по крайней мере, стало точно две. Рут даже загнул когтистые пальцы, снова скребнув по неприкрытому сбившимся ковром паркету.              — Чего..?              Он проморгался, проверяя, не попала ли стеклянная крошка в глаза — может это все последствие травмы?              Но нет, в неверном утреннем свете было отчетливо видно два силуэта… Маленькая головка, бледное лицо, красные волосы… Красные волосы..? Рут совсем не по-собачьи крякнул.              — Чисэ!              Так вот чье присутствие, внезапно нахлынувшей волной едва не лишило фамильяра чувств! Хвост ужасающей тенью метался по коридору, как ужаленная змея, тщетно ищущая своего противника. Но разум оставался холодным: что-то было не так. И Рут отчетливо это чувствовал всем нутром. Чисэ вернулась, но что-то изменилось в ней. Эти изменения были заметны и раньше — в том, как она спала, как пряталась в саду, как украла жизненную силу ядовитого цветка, как сжигала в забытье простыни и одеяла. И, конечно, в том, как отстранилась от Рута. Он прощал ей все, холодность в ответах (девочка же так устала…), прятки в саду (ей нужно немного личного пространства…), внезапные исчезновения (она же не специально?). Но это было что-то другое, совершенно новое и недоступное осязанию фэйри. Он метался между радостью и тревогой. И все же радости от возвращения хозяйки было больше.              — Чисэ…              Чародей, не спуская жену с рук, медленно повернулся к фамильяру.              — Привет, Рут. — Усталый голос, вымученная улыбка.              — Где ты была? Как ты?              — Сама не знаю.              — Ей нужно отдохнуть, все вопросы потом. Серебренная, нужно убрать осколки! — Шип раздавал приказы, как обычно, в вежливой манере, но чувствовалось, что и он обеспокоен больше, чем обычно. Даже не позволил силки приблизиться к жене. Но Рут и сам не спешил обниматься.              Утро медленно и мучительно перетекало в вечер, как улитка, преодолевающая дорогу не в том направлении, подхваченная скоростью обратного движения.              — Сколько я отсутствовала?              — М-м… неделю. Мы успели обыскать все и всех. Повезло остаться именно в это время на перекур.              Она только кивнула. Головка завядшего мака, подумалось Руту. Обмякшее от усталости тело плохо слушалось свою хозяйку, но она не желала спать. Просто лежала на тахте в кабинете Эллиаса, укрывшись под подбородок, и от всего отказывалась. Но не от вопросов.              — Где ты была все это время, Малиновка? — раньше парень никогда так не обращался к своей госпоже, но сейчас что-то так и требовало именно такого наименования.              — Шла…              Она зябко повела плечами и обратилась взглядом к мужу:              — Там, куда я попала, не было ничего. Только куча воды… Ртути. Как в зеркале, понимаешь? Я постоянно видела свое отражение, и было очень сложно… идти. Я все шла и шла… — казалось, она сейчас отключится или уснет. Снова. — И ему не было конца… этому… миру. И плыть было нельзя — было неправильно. Я все думала: когда я умру? Ведь столько ртути… Но я шла все дальше, Эллиас. А потом поняла, что всё — либо это сейчас закончится. Либо я никогда не выберусь. И я улетела.              — Без посоха? — вмешался Рут. Его очень нервировало то, как хозяйка игнорирует его присутствие. Она одарила его расфокусированным взглядом.              — Ага…              Элиас молчал. И это было хуже всего.       

***

             — Что будем делать?              Чародей подпер кулаком подбородок. Это значило, что ответа не будет, даже если он и не промолчит.              — Что там болтали эти глупые сильфы? — фамильяр злился. — Я сейчас же приволоку…              — Нет нужды. Они ничего не знают. Все уже сказали. И, боюсь, Ариэль права.              — Нет!              Рут от волнения постоянно менял обличие, превращаясь то в юношу, то в адского пса. Он был готов грызть ножку от табуретки — они теряли Чисэ. Они теряли ее — и ничего не могли предпринять вопреки этому.              — Боюсь, она превращается в богиню смерти, Рут.              То, что Шип снизошел до объяснений, было очень плохой приметой. Пес только недовольно проворчал, не находя выходу ярости.              — Но что-то же можно сделать?              Эллиас не ответил. Рука под головой не дрогнула.              — Если расторгнуть контракт…              Эллиас вздрогнул. Они оба понимали, что это не выход. Процесс уже запущен, Клина ничем не поможет, даже если б и захотела. Но еще разрыв контракта означал смерть тому, кто его нарушает. Это был не выход, и Рут это знал. Он обессилено опустился в кресло, свесив голову так, что кудри почти касались колен. И, конечно, едва не заорал, когда со спины кто-то положил тонкую прохладную ладонь ему на плечо.              — Силки..? Спасибо, — пробормотал парень автоматически, принимая в руки записку на плотной кремовой бумаге, которую несколько веков назад использовали для почты.       — Так-с, что тут… А… О… ну… Это может сработать, — бормотал он под нос, в тусклом свете свечей вглядываясь в фиалковые завитки чернил.              — Что там? — синее шипастое пламя материализовалось за спиной. Эллиас молча читал из-за плеча парня, никак не комментируя предположение Серебренной. Наконец тот не выдержал:              — Ну, что скажешь?              — Можно попробовать, но гарантий никаких. Мы не знаем, что это повлечет за собой.              — Она, конечно, сильно не в себе.              — Не в себе?              — Ну, это когда люди совершают поступки, противоречащие здравому смыслу.              — Она и не человек.              Рут был вынужден согласиться:              — Это да.              И, подумав, добавил:              — Но потребности у всех более-менее схожи. Может, если мы вернем ей то, в чем она нуждается, богиня смягчится и пойдет нам навстречу? Если верить той душе, что была заключена в спящую книгу, много ей и не надо. Всего-то кусок арфы и мужчина… Что может быть проще?              Кажется, Эллиас не проникся иронией.              — Ты готов отправиться в Проклятый лес?              — Я готов на все.              Силки подала новую записку. Рут прочел ее, угукнув.              — Ты права. Мы не знаем, как туда попасть и — главное, — как там выжить. Если судить по тому, что рассказывала Чисэ, это не то чтобы было просто.              — Без нее нам не справиться. Она что-то вроде поводыря мира мертвых. Если в ней осталась частичка силы Клиодны, которая единственная могла там находиться, это многое объясняет…              — Ты что, предлагаешь снова отправить ее туда?!              — У тебя есть другие предложения?              Силки, сложив руки под грудью, встала между мужчиной и псом. Оба они смотрели на нее и мимо нее одновременно. Не то чтобы Госпожа была слишком грозной, но ссориться при ней не хотелось никому, оба они ценили силки по-разному, но одинаково сильно.              — Ладно. Ладно, — Рут капитулировал первым, поднимая руки в примирительном жесте. Для этого снова пришлось обратиться человеком. — Может ты и прав. Если она нашла туда вход, как мы убедились — смогла найти выход, возможно, это облегчит нам задачу. Но ведь мы не знаем, как в том мире работает твоя магия, Эллиас.              Чародей пожал плечами. В любом случае предстояло это проверить. Ему тоже не хотелось впутывать жену в клубок подземных кореньев, которыми обернулось происходящее. Но раз уж она застряла в этой ситуации так и так, вариантов особо не оставалось.              Фамильяр скрипел зубами, внешне оставаясь спокойным. Он слишком быстро сдался, и ненавидел себя за это. С другой стороны — лучше так, чем потерять время впустую, тщась отыскать выход, которого не существует. Судя по состоянию Чисэ, его почти не оставалось. Ее пожирала потусторонняя горячка, которой, благодаря дару Клиодны, фениксу предстояло гореть вечно. Электрическая лампочка тихо потрескивала, и этот звук, уловленный чувствительным собачьим ухом, нервировал, напоминая тот звук, с которым разлетелось сегодня на сотни осколков зеркало.              Бросив исподлобья взгляд на чародея, Рут поспешил к хозяйке.              Она вроде как даже пришла в себя. Во всяком случае, болезнетворные миазмы, поражающие спорами равнодушия нутро малиновки, исчезли, испарились, как вино, брызнувшее на свечу. Рубиновый свет окрасил щечки здоровым румянцем, но это не обмануло фамильяра — девушка была бледна… как смерть.              — Ну что, новый привет? — улыбка вышла не натянутой, но горькой. — Как ты?              — Вроде лучше, — она смущенно пожала плечами. — Утром я была слишком усталой, прости.              — Все хорошо. Тебе нужно набираться сил, Чисэ.              — Да… Я совсем выдохлась, пока сообразила, как оттуда выбраться, — девушка снова улыбнулась, на этот раз облегченно. — Это было утомительно. Очень долго…              — И как же тебе все-таки удалось найти выход?              Чисэ нахмурилась.              — Я очень рад, что у тебя это вышло, — поспешил заверить ее Рут. — Я имел в виду, что это может пригодиться.              — Нет, я понимаю. Просто… вы же не собираетесь туда отправляться?              Рут прикусил мизинец, чтобы не взболтнуть чего-то ненароком. Всему свое время. Пусть Шип сам объясняется, в конце концов, сколько можно все на него спихивать?              — Рут?              — А? Что? — ладонь сама взметнулась к затылку, пока пальцы зарывались в вихрастые локоны, было время обдумать слова. — Ну. Возможно.              — Я никуда не пущу вас одних!              Две маленькие ладошки впечатались с силой в одеяло, Чисэ резко приподнялась.              — Тихо-тихо! — Рут склонился над постелью, обеспокоенно хмуря лоб. Глубокие морщины взрезали кожу. — О том и речь на самом деле. Только если ты не наберешься сил, придется придумать что-то другое. Так что лучше не перенапрягайся и не бушуй, — теплая ладонь опустилась на рыжую макушку. Он потрепал спутавшуюся челку. — Чисэ, что происходит на самом деле?              — Я и сама не знаю, — призналась девушка. Она снова откинулась на подушки, смежив веки. — Только что-то нехорошее.              Это понимали все.