***
В следующий раз Игорь встречает Жилина у магазина. Смотрит, как бодро Серёжа разговаривает со стоящим у входа продавцом. Отмечает пропавшие синяки под глазами, гладко выбритые щёки и здоровый румянец на скулах. Ощущает, как теплеет что-то в груди от вида похорошевшего полковника, и не может сдержаться, подходит ближе. Продавец в вечной своей шапочке – один из немногих, кто от Катамаранова не шарахается, как от огня – кивает ему приветственно, рассказывает что-то об участившихся наездах местных бандитов. Жилин в ответ кивает с участливым видом, записывает что-то в книжечку свою небольшую, и Игорь хмурится недоумённо. Никогда он не видел, чтобы Серёжа при ком-то её открывал, она всегда лежала у него в ящике письменного стола и доставалась исключительно вечерами ночных дежурств. На вопросы Катамаранова о книжечке этой всегда следовал ответ, содержащий в себе информацию о любопытных Варварах и носах. – Ну-с, дела серьёзные, да. Будем решать, голубчик, будем утихомиривать. Только не сейчас, не сразу. Я ж у вас один, а не несколько, а одного меня на всех сразу не хватает. Серёжа бормочет привычно в усы, продолжая строчить что-то в книжечке, и, ненароком приглядевшись, Игорь замечает мелькнувшие на страницах странные буквы. Жилин, скосив на него взгляд, тут же с громким звуком блокнот захлопывает, отходит подальше, не поздоровавшись, и уходит быстро за угол. Игорь себя без привычного «о, здравствуй, хороший мой» ощущает обделённым, смотрит тоскливо вслед. Думает, как мог случайно полковника обидеть, спрашивает, повернув голову в сторону: – Чего это он? Продавец в ответ пожимает меланхолично плечами и возвращается в магазин.***
Жилин резко становится для Игоря чем-то недосягаемым. Стул в заваленном документами участке пустует, квартира встречает холодом и тишиной, а всякий раз, когда Катамаранов полковника видит, тот непременно общается с кем-то. Удивительно возросшая коммуникабельность одновременно настораживает и раздражает – Игорь привык приходить вечерами к Серёже, кутаться в приятное присутствие его тёплой души, расслабляясь после пребывания в тьме леса. Катамаранов понимает, что невыносимо соскучился по прикосновениям тёплых пальцев на загривке, ласковым интонациям и их догонялкам в лесу. Хочется уткнуться носом в воротник кителя, пачкая чистую рубашку, и слушать фальшивое недовольное ворчание по этому поводу, а не наблюдать, как полковник от него убегает. Наблюдая, как Жилинская спина в очередной раз исчезает за поворотом, Игорь рычит раздражённо. Стоящий рядом Инженер нервно поправляет съехавшие на нос очки. Хмурится, переводит взгляд на Катамаранова, и тому завидно становится, что Серёжа говорил с Водолазом минуту назад, а не с ним. – В-вы чего, поссорились, что ли? Голос Инженера привычно мягкий и сочувствующий, и Игорь мигом оттаивает, смотрит на прижимающего к груди старенький дипломат Кешу, вспоминает, как часто по молодости втягивал его в авантюры всякие, разбавлял ему скучную школьную жизнь. – Да х… чёрт его знает. Инженер хмыкает вдруг позабавлено. Смотрит, неловко улыбнувшись. – Ну так у него и узнай, Игорь. А то странный какой-то Жилин в последнее время. – Как это? Инженер пожимает плечами худыми в ответ, ветер ерошит его забавные кудряшки. – Не знаю. Странный и всё.***
В конце концов, Игорь не выдерживает. Подкарауливает Жилина у квартиры, идёт напролом, даже не позвонив в дверь. Проходит на кухню, застаёт одетого в удивительно тёплую одежду полковника на кухне за готовкой. На столе лежит большой кусок свежего мяса, рядом небольшая мисочка с кровью и какая-то небольшая фляга – новый предмет, такого раньше у полковника не водилось. Ошеломлённый внезапным вторжением Серёжа замирает, смотрит на Игоря непонятным взглядом. У него рукава тёплой водолазки закатаны до локтей, на ногах носки шерстяные и зимние штаны с начёсом. За окном апрель. Без формы милицейской и фуражки, с растрёпанными волосами он выглядит каким-то беззащитным, и Игорь подходит ближе. Делает шаг и ощущает, как в горле воздух застревает, когда Жилин одновременно с ним отступает назад. Смотрит настороженно, молчит, оборонительно приподнимает руки. Катамаранова окатывает волной недоумения и неправильности происходящего. Он замирает, смотрит на Серёжу – красивого с этими его глазами тёмными и резкими линиями бровей, и спрашивает позорно уязвимо: – Что не так? – Что не так? – Повторяет за ним полковник. Руки опускает, смотрит чужим строгим взглядом без намёка на привычные смешинки, начинает говорить так, как никогда и ни с кем на памяти Игоря не говорил. – А то, что ты врываешься в мой дом без всякого приглашения, преследуешь повсюду. Надоел ты мне, Катамаранов, сил никаких нет. Игорь ушам своим не верит. Смотрит, как сжимаются в кулаки Серёжины руки, как напрягается он всем телом, стреляет взглядом промеж рёбер. Не выдерживает, качает отрицательно головой, импульсивно тянется вперёд, хочет коснуться пальцами чужой щеки, будто прикосновение может Жилина прошлого вернуть. Испуг, отразившийся в глазах отшатнувшегося от его ладони Серёжи, отпечатывается в памяти клеймом, когда Игорь быстрым шагом выбегает из чужой квартиры.***
Попадать в участок не входило в его планы. Не теперь, когда Игорь больше встреч с полковником не ищет. Он просто напивается в очередной раз, ощущая упадок сил из-за того, что давно не ходил в лес, и заваливается спать на чью-то ухоженную клумбу с только-только начавшими прорастать цветами. Недовольно кричащая женщина вызывает милицию, и вот Игорь уже трясётся в машине, краем глаза наблюдая за темноволосым затылком безразличного Жилина. Привычно уже заходит в камеру, усаживается устало на жёсткое сиденье и пытается не смотреть на молчаливого Серёжу, останавливающегося у решётки. Не смотреть у него, конечно же, не выходит. Взгляд выхватывает и здоровый вид, и энергичную, даже какую-то чересчур бодрую походку. Жилин выглядит куда здоровее и лучше, чем за последние пару лет, и Катамаранов непроизвольно задумывается, а неужели это он мог так на него влиять. Похорошел-то Серёжа только когда с Игорем общение оборвал. Собственные мысли прерывает характерный щелчок запирающегося замка, и Игорь поражённо вскидывает голову – полковник никогда не запирает двери решётки. Настороженно подойдя ближе, Катамаранов всматривается в стоящего по ту сторону полковника. Тот от решётки отходит, смотрит прямо в глаза холодным расчётливым взглядом, и Игорь отчётливо осознаёт, что стоящий перед ним человек не Серёжа. Никогда в своей жизни он не трезвел так быстро. Катамаранов концентрируется, с силой зажмурившись, пытается просканировать эхо небольшого помещения, увидеть хотя бы отголоски родной Жилинской души. Вместо привычной мягкой ауры он успевает почувствовать только смрадное присутствие чужой сущности, когда его вышвыривает обратно с вкрадчивым голосом: – Ну что, сложно тебе, когда лес далеко, да? – Полковник смотрит нарочито участливо, издевательски копируя интонации Серёжи, и Игорь подлетает к решётке так резко, что тому приходится отступить, едва не запутавшись в собственных ногах. Жилин ухмыляется, достаёт из кармана кителя небольшую флягу, отпивает, и на губах его остаётся алым росчерком кровь. – Ай, как неосмотрительно позволять своему человеку бродить по лесу. Ты ведь лучше остальных знаешь, кто там может встретиться. У Катамаранова от свирепой ярости темнеет в глазах. Он вцепляется в прутья решётки, ощущая, как больно становится ладоням, толкается вперёд всем телом, но новенькая, не пользованная ещё ни разу дверь выдерживает. Игорь рычит, до металлического скрипа сжимает руки в кулаки, спрашивает не своим голосом: – Г-где он? – Подыхает медленно в овраге, но ты не переживай, я его листиками то присыпал, чтобы не замёрз. Я заботливый, мне ещё крови от него немного нужно. Как раз сегодня цикл превращения завершается. – Перевёртыш смеётся довольно, и с каким-то злорадным удовлетворением Игорь отмечает, что смех Серёжин скопировать ему не удалось. – Ментом мне ещё быть не доводилось. Нравится, очень уж любят все его здесь. Будет легко войти в любую дверь. Отдыхай, Катамаранов, утром к тебе приду. Первым будешь. Ключи от решётки издевательски звенят, приземляясь на стол вне досягаемости Игоря, и силуэт полковника исчезает за поворотом. Вскоре стихают и шаги, и Катамаранов с остервенением бьётся о решётку, пытается сломать замок, сбивает плечи до чёрных гематом, в кровь сдирает пальцы. Спустя несколько минут он устало упирается лбом о холодные прутья. С ненавистью думает о самом себе: не уследил, не защитил, ослаб совсем в глупом желании жалеть себя, упиваться в хлам целыми днями. Под веками становится жарко, с ресниц срываются первые солёные капли, и Игорь зло ударяет себя по щекам, стукается головой о решётку и за грохотом каски о железо не сразу слышит приближающиеся шаги. – Э, есть тут кто? Инженер появляется из-за поворота осторожными шагами, неуверенно смотрит на пустующий полковничий стол и стоящего в камере Катамаранова. Сжимает в руках полупустую авоську, хмурится. Игорь, игнорируя всколыхнувшуюся бешено внутри надежду, заставляет себя не кричать, хриплым голосом просит: – Кеша, открой меня. – Там же открыто, Игорь. – Нет. Ключи на столе. Инженер понятливо подходит к столу, берёт ключи в ладонь, подходит ближе и вдруг замирает. Смотрит недоверчиво, и Катамаранов испытывает сильное желание стукнуть его по лбу в профилактических целях. – Так если Жилин тебя запер, то тебе там оставаться и надо, верно? – Нет. Открой, говорю. – Но… – Кеша, твою мать, открой немедленно! Инженер вздрагивает сильно, едва не роняет авоську с молоком и печеньем на пол, но быстро подходит к решётке и открывает её. Выглядит он немного напуганным, но Игорю всё равно, потому что от силы, с которой он вылетает из камеры, дверь оставляет вмятины на стене. Добегает до леса Катамаранов на чистом упрямстве и диком бешенстве. Ступает на свою территорию, облегчённо ощущая, как потоком сила начинает возвращаться в тело, и прикрывает глаза, чтобы открыть их уже совсем другими. Обнаружить след непросто, и Игорь мечется по всем оврагам, надеясь, что перевёртыш ляпнул правду. Почти отчаивается, когда улавливает слабый отголосок знакомой души на самой окраине леса, и срывается туда. Представшая картина жутко странная – здоровая чистенькая копия Жилина склоняется над распростёртым на холодной земле грязным телом Серёжи, и у Игоря от ярости на пальцах загораются синие искры. Убить перевёртыша оказывается на удивление легко – то ли от злости, то ли силы, которая наполняет его вены так, что едва не переливается через край. Катамаранов даже не смотрит, на что становится похожим тело перевёртыша после смерти. Он падает на колени перед настоящим Серёжей, касается грубыми лапами ледяной кожи и скулит испуганно, рассматривая бледное лицо с посиневшими от холода губами. На Жилине тонкая футболка и трусы смешные с узором в горошек. В тёмных волосах запутались веточки и комки грязи, на предплечье правом порез с вытекающей кровью, и Игорь склоняется ниже, зализывает рану бережно и тщательно. Касается холодной щеки, рокочет низко, сверкая золотом светящихся глаз: – Сер-р-рёга… Поднимает со стылой земли легко, прячет в горячих объятиях, стараясь едва ли не обернуть собой, согреть, оживить. Рычит взволнованно, когда Жилин шевелится немного, хмурится болезненно, глаза тёмные приоткрывает, смотрит мутным взглядом, с трудом фокусируясь. Игорь знает, как выглядит в этом обличье, понимает, что страшен, но отпустить сейчас полковника не может. Поднимается удивительно бесшумно для такого большого тела, и идти начинает в сторону города. Для него сейчас Жилину помочь важнее, чем бояться раскрыть свою сущность. Даже если Серёжа на него потом не посмотрит больше, это ничего. Главное, что живой будет. Полковник смотрит пару секунд, безвольно прислонившись щекой к могучему плечу, пытается ладонь приподнять, но от слабости та только неловко утыкается Игорю в грудь костяшками. Вздыхает неглубоко, приоткрывает бледные губы и тихо невнятно хрипит: – Игрь?..Ох, хор-ший мй. Нашл мня. Катамаранов прижимает крепче постепенно теплеющее тело, касается лбом Серёжиного виска. Рокочет внутри грудной клетки чувство вины. – Нашёл, Сер-р-рёга. Всегда находить буду.