раны

У Лидера причин для кошмаров больше, чем старых загрубелых шрамов, прячущихся под тёплой водолазкой. С таким родом деятельности, как у него, это немудрено – то неудачная сделка, закончившаяся гибелью одного или нескольких его парней, то, наоборот, удачная – с кровью на собственных руках и не стихающими криками в глубине черепной коробки. То жестокая ухмылка бывшей жены, то постоянное беспокойство за сына, которого втянул в свои дела. У Лидера всё это теснится в голове, гудит бесперебойно, вылезает протухшим комком ночами, вторгаясь в беззащитное сознание. Крутится плёнка, чередуя кошмарные фильмы меж собой, и перерывы на спокойный сон случаются редко. Он привык, приспособился уже за столько лет, почти забыть успел, каково это – высыпаться так, чтоб и синяки под глазами рассосались, и не приходилось по утрам приходить в себя, уставившись в потолок невидящим взглядом, проигрывая в голове остатки сна. Лидер не знает, как выглядит и что делает ночами, проваливаясь в липкое марево очередного кошмара, потому что вызванные на пару часов ночные бабочки не поспать в обнимку с ним приходят, а кого-то другого, постоянного, с кем просыпаешься вместе в постели не было уже много лет. Не после Наты. Лидер об этом не задумывается, проблемой не считает даже когда в его жизни появляется Кеша. Когда наконец-то, после стольких лет безопасного и стабильного одиночества что-то свербит в груди, просыпается, чтобы вновь начать чувствовать. Медленно, неумело тянет вперёд тоской и робким желанием, и начавшееся было сопротивление тает под неловко тёплыми прикосновениями широких ладоней, пахнущих химией и чем-то сладким. Никто из них события не торопит, каждый наслаждается этим зарождающимся меж двумя побитыми жизнью людьми чем-то, и поэтому, когда Кеша, запинаясь неуверенно, впервые предлагает остаться, ведь «ночь на дворе, Ром, ну куда ты поедешь, ребят своих дёргать будешь зря», Лидер сначала недоверчиво замирает. Смотрит, как нервно теребят чужие пальцы уголок небольшой диванной подушки, как глаза смотрят в сторону, застывают плечи, и улыбается непроизвольно, ладонь свою левую, неискалеченную, кладёт поверх прохладных рук. Говорит тихо: – Ну а чего б и не остаться, раз приглашают. Инженер расцветает тут же, улыбается, выдыхая облегчённо, сжимая двумя руками чужую ладонь. Они оба, как сапёры, пытающиеся разминировать поле, на котором предстоит построить дом – узнают маленькими шажками друг друга да по очереди подталкивают на следующий шаг. Лежа вечером под стареньким одеялом, одетым в цветастый смешной пододеяльник, Лидер зарывается ладонью в растрёпанные русые волосы, притягивает к себе, целует медленно и сладко, не пытаясь даже перейти к чему-то откровенному. Выбранный темп устраивает их обоих, и когда Инженер сползает чуть по постели вниз, чтобы уткнуться лицом Роме куда-то в район плеча, Лидер только целует его в висок коротко, обнимает и погружается в сон.

***

У стоящего над ним мужчины довольная ухмылка на лице, окровавленные руки и сумасшедшая искорка в жестоких глазах. Он склоняется ниже, обдаёт запахом меди и холода, нарочито ласково проводит ладонью по щеке, и Рома дёргается, уходит от прикосновения, чтобы тут же получить звонкий оглушающий удар. Скула взрывается жаром, зрение размывается по краям, и на несколько мгновений лицо мужчины расплывается перед глазами. Тот терпеливо ждёт, пока чужой взгляд вновь сфокусируется, снова улыбается, но улыбка эта не доходит до ледяных голубых глаз. – Я тебе, Ромашка, сколько раз говорил не в своё дело не лезть? Не дорос ещё до встреч с важными людьми. Ну ничего, я тебя перевоспитаю. – Сильная рука сжимает правое запястье, сдавливает до искр перед глазами. Насмешливый голос слышится у самого уха. – Ты ж у нас правша? К чести Ромы, кричать он начинает только на втором сломанном пальце. Он вздрагивает, резко выныривая из сна. Беззвучно втягивает в себя воздух, раскрыв глаза. Всматривается невидяще в чёрный потолок с плывущими от горящего во дворе пятиэтажки фонаря тенями, и прислушивается к спящему рядом Кеше. Тот сопит бесшумно, пышет теплом, согревая, и Рома выдыхает. Аккуратно поднимает всё ещё обнимающую Инженера правую руку, массирует противно ноющую ладонь, подёргивающуюся от фантомной боли. Радуется, что не сжал во сне Кешу, не закричал, не разбудил. Не хватало ещё его беспокоить, и так он у него шебутной, переживает из-за всякой ерунды. Сна нет, как и всегда после кошмаров, и Лидер досадливо морщится – остаток ночи теперь насмарку, но тут напряжённой всё ещё ладони неожиданно касается тёплая рука. Сжимает несильно, успокаивающе поглаживает внутреннюю чувствительную сторону большим пальцем. – Что, Ром? Болит? Голос Инженера сонный и тихий, Рома слышит, как он беззвучно зевает, чуть поправляет подушку, вторую руку подтягивает, чтобы мягко помассировать его ладонь. Щёки заливает отчего-то жгучий стыд напополам с виной. Разбудил всё-таки. Лидер плечами пожимает неловко, врёт спокойным голосом: – Ничего, отлежал просто. Кеша в ответ просто тянет чужую ладонь к себе, губами касается бережно пальцев и отпускает. У Лидера сердце совершает кульбит. – Давай спать. Инженер бурчит сонно, устраивается поудобнее, положив руку свою на Ромин живот, и спустя несколько секунд уже сопит. Под звук его дыхания Лидер, абсолютно уверенный, что сегодня уже сна ему не видать, засыпает через пару минут.

***

Натэлла смотрит дико и пьяно. Облизывается, размазывая ярко-красную помаду по губам, склоняет голову вбок, смотрит довольно и торжествующе. У неё в миниатюрных ладонях зажат большой нож, с острия капает что-то красное, и Лидер переводит взгляд ниже. Натыкается на изломанную, неподвижную фигуру сына и ощущает, как подкашиваются вмиг ослабевшие колени. Опускается рядом, ощущая, как холодеют пропитывающиеся кровью брюки. Смотрит на беззащитно раскрытые ладони, пустые застывшие глаза и алую линию, расчертившую подбородок тёмным разрезом. Притягивает к себе, чувствуя тут же на коленях мертвенную тяжесть, прижимает к груди, будто Юрке снова шесть, и касается холодного лба губами. В груди разверзается ураган, глаза печёт, и Рома яростно смотрит на довольную Натэллу, стоящую рядом. Хрипит не своим голосом: – Зачем? Она присаживается рядом, опустив нож лезвием вниз между ними. Ухмыляется торжествующе: – Потому что я ненавижу тебя сильнее, чем когда-либо любила его. Лидер не сопротивляется, когда она с силой всаживает ему нож прямо в грудь, рядом с прижатой к ней головой сына. Боль взрывается каскадом агонии под женский довольный смех. Рома этой боли рад. Его выбрасывает из кошмара резко и жёстко. Всё тело трясёт, словно в лихорадке, голова взрывается тяжёлой горячей болью, подушка под щекой мокрая от слёз. Грудь сдавливает тисками, и Рома открывает глаза, не осознавая сначала, где он, и только спустя пару мгновений вспоминает. Осознаёт себя лежащим лицом к стене, надёжно укрытым тёплым одеялом и знакомыми руками. Инженер прижимается со спины, дышит тихонько в затылок, успокаивающе поглаживает ладонями грудь с бешено бьющимся внутри пульсом. Не говорит ничего, прикасается сухими губами к уязвимо открытой шее, щекой трётся о взмокшие волосы. Тишина разбавляется тиканьем часов и гулким биением сердца в ушах. Лидер благодарно сжимает прижатую к его груди руку за запястье.

***

В уютной маленькой кухоньке тепло и немного душно. Оранжевый свет закатного солнца путается в короткой занавеске, проходится по столу, окрашивает русые кудряшки в тёплый цвет. Инженер домашний, в фартуке своём нелепом стоит, помешивает что-то на плите, до того сосредоточенный и серьёзный, что Лидера пробирает на смех. Кеша оборачивается, услышав смешок, улыбается в ответ смущённо, поправляет очки. – Ну т-ты чего? – Ничего, Кеш. Ты у меня такой хозяйственный. Инженер в ответ предсказуемо краской заливается. Голову довольно приподнимает, кивает утвердительно, тянется выключить газ. Фартук свой снимает, бросает небрежно на спинку стула и поближе к сидящему Роме подходит. Устраивается меж разведённых в стороны коленей, ладони на плечи укладывает, смотрит сверху вниз влюблённо так, что у Лидера желудок ухает куда-то вниз. Он знает, что сейчас смотрит на Инженера в ответ точно так же. Кеша в волосы его руку запускает, перебирает пальцами, почёсывает приятно голову, и Рома едва не урчит от удовольствия, глаза прикрывая. Притягивает поближе, утыкается лицом в живот, дышит запахом родного тела. Слышит, как тихо и довольно Инженер бормочет: – Хороший ты у меня, Ром, сил нет никаких. Лидер фыркает в ответ смешливо, усаживает Кешу к себе на колени и в шею целует, ощущая, как тёплая рука привычно обнимает за плечи. Теряется в чувстве принадлежности, тепла и любви, поэтому не сразу замечает, как тяжелеет постепенно Инженер. Как безвольно опускаются чужие руки, запрокидывается голова и кренится куда-то в сторону тело. Лидер растерянно успевает подхватить, упасть не даёт, всматривается в побелевшее лицо, и сердце его, только что певшее от умиротворения, замирает. Рома судорожно сглатывает, касается ледяной щеки, сжимает в объятиях сильнее, встряхивает за плечи, но Кеша просто лежит на нём мёртвым грузом. Не реагирует, не шевелится, не дышит. Голос сипит и ломается под аккомпанемент бешено бьющегося сердца. – Кеша? ... Да что такое, я не понимаю. Что случилось, Кеша, я же не… Что мне делать? Никто не отвечает, паника бьётся у горла выброшенной на берег рыбиной, и Лидер жмурится до белых пятен перед глазами. Рома не знает, что случилось, почему так резко нежность превратилась в кошмар, почему не может помочь, не может ничего сделать. Сжимает руками тяжёлое неповоротливое тело, пытается ощутить, нащупать ниточку пульса, но не может. Дышит часто, ощущая, как печёт глаза, и не сразу осознаёт, что слышит чей-то взволнованный голос. – Р-ром, ну Ромочка, хорошо всё, здесь я. Ну ты чего, проснись… Ничего не соображающий Лидер тянется вперёд, на ощупь отыскивает, прижимается к разморенному со сна телу, утыкается лицом в грудь. Сжимает в объятиях так, что Инженеру становится нечем дышать, но тот только прижимает к себе ещё ближе. Целует заполошно в волосы, руками тёплыми водит по спине, успокаивая. Рома прижимается ухом к груди, слушает сердцебиение так, как тончайшие ценители искусства – музыкальные произведения, и выдыхает облегчённо. В очередь к остальным кошмарам добавляется ещё один.