раны

Рома приходит домой вечером. Заходит на кухню довольный, раскрасневшийся, прижимается к моющему посуду Инженеру со спины и коротко целует обтянутое рубашкой худое плечо. Кеша в ответ улыбается, чувствуя, как распускается в груди бутон щемящей какой-то нежности. Воду выключает, вытирает торопливо руки от мыльной пены и разворачивается в тёплых объятиях. Снимает привычно с Роминого лица тёмные очки, в волосы неторопливо зарывается руками, пальцами перебирает пряди, превращая аккуратную причёску в растрёпанное гнездо, и касается своим носом чужого. От Ромы неожиданно пахнет алкоголем, и Кеша, наблюдая, как умиротворённо тот прикрывает глаза от незначительной ласки, спрашивает: – Н-ну как интервью твоё прошло? Рома мычит что-то невнятно и вместо ответа сутулится, плечи чуть опускает, чтобы уткнуться лицом в чужую тёплую шею. Усы щекотно касаются кожи, и Инженер ёжится шутливо, по затылку почёсывает президента своего, и тот прижимается ещё теснее, издавая довольные звуки. Руками за талию обхватывает, наваливается легонько и щекой трётся колюче под подбородок. – Представляешь, Кеш, я сегодня брата встретил. – Бр-рата? – Посидели вместе. Жизнь целую вспоминали. Я рад очень. Кеша хмурится недоумённо, продолжая автоматически поглаживать Рому по затылку и пытаясь вспомнить, а рассказывал ли тот когда-нибудь ему о брате. Не было такого, никогда, ни единым словом. Странно, но Рома вроде бы довольным выглядит. Умиротворённый, счастливый и захмелевший, с теплотой в голосе отзывается о брате, а значит и переживать не о чем. Кеша касается губами его виска и отстраняется немного от стола – облокачиваться о него спиной с Роминым весом впридачу стало неудобно. Говорит тихо, действительно радуясь за любимого: – Это хорошо, Ром. – Ну а ты что, отец? Первый день в звании начальника. Как прошло? – Ой, у нас такой конфуз случился, ты не представляешь. Катамаранов, ну бешеный, ей-богу, опять… Кеша забалтывается, рассказывает увлечённо о трубах, Зине и снова пьяном Игоре, которого даже новая должность не исправила. Стрельников хмыкает заинтересованно временами, показывая, что слушает, отстраняется немного и ладонь правую поднимает. Проводит пальцем большим задумчиво под челюстью, ведёт по шее, скользит за ворот рубашки, и Кеша запинается на середине слова. Замолкает, ощущая, как от прикосновения мурашки прокатились по спине. – Ты рассказывай-рассказывай, Кеш. Я слушаю. Голос Ромы низкий и спокойный. Он смотрит завороженно куда-то вниз, и Инженер с такого ракурса видит только его растрёпанные волосы, лоб и ресницы тёмные. Тёплое дыхание касается шеи, и Кеша сглатывает. – Н-ну я рассказал уже поч-… всё рассказал. – Да? – Рома интересуется буднично, руки поднимает к вороту клетчатой рубашки и пуговицы начинает расстёгивать. Останавливается в районе живота и педантично медленно отворачивает край ткани, оголяя участок бледной ключицы и плеча. Рукой касается легонько напротив сердца, и ладонь его такая горячая, что Кешу от контраста ознобом прошибает. – Так где ж Зинку эту нашли? – На кр-ыше. – Интересно. Рома адресует комментарий шее Кеши. Склоняется ниже, целует в ключицу и лижет коротко у кадыка. Незаметно для Инженера рубашка оказывается расстёгнутой полностью, и на живот ложатся тёплые ладони. Проходятся по бокам, к себе прижимают за спину. Кеша тянется в ответ, поднимает ладонями лицо Ромы к себе, целует, ощущая горький привкус коньяка на мягких губах. Выпрямляется, чтобы отойти от стола, возвышаясь немного над Стрельниковым, и тот голову поднимает, тянется выше, чтобы не разорвать поцелуй. Они медленно доходят до спальни, не отрываясь друг от друга и собирая каждый угол спинами и локтями. Кеша привычно на спину ложится, тянет Рому на себя, выдыхая довольно, когда тот накрывает его собой. Тянется к низу чёрной водолазки с намерением стянуть её, но тут Стрельников буквально наваливается сверху. Выдыхает что-то неразборчиво в шею, обхватывает руками поперёк груди и голову на плечо кладёт. Через мгновение Рома уже сопит, уткнувшись забавно носом в складки чужой расстёгнутой рубашки. Кеша вздыхает глубоко и рассматривает белый потолок спальни. С выпившим Ромой всегда так: сначала игривым становится, лезет с прикосновениями и поцелуями, а на самом интересном засыпает. Смирившись, Кеша тянется осторожно к краю пледа и накрывает их обоих.

***

Есть в Захаре что-то отталкивающее. Инженер это понимает сразу же. Они с Ромой похожи – та же форма носа, овал лица, даже глаза одинакового карего оттенка. Вот только взгляды разные. Спокойные, лучащиеся нежностью и умиротворённой любовью глаза Ромы никогда не становились такими, как у его брата – жестокими и какими-то дикими. Да что там, подобного взгляда Инженер даже у Катамаранова не встречал, хотя чего уж греха таить, все и так знают, что Игорь хоть и алкаш, но алкаш добрый. Но вот глаза Захара поселяют в Кеше какие-то инстинктивные опасения. Он улыбается ему дружелюбно, диалог поддерживает ради Ромы и слушает, как тот снова начинает сентиментально вдаваться в воспоминания их бурной молодости. Рома выглядит расслабленным, полностью доверяющим, и Инженер заставляет себя успокоиться. В конце-то концов, Захар не обязан быть похожим на брата. Может, у него всегда лицо такое. Кеша старается расслабиться, улыбается неловко и решает просто смотреть на Рому. Он не видит, каким взглядом косится на них Захар. Как кривится недовольно в отвращении, когда отворачивается, и прищуривается злобно. Они сидят в «Канарейке» всей компанией, и привыкшие к Инженеру ребята дружелюбно спрашивают у него про дела в НИИ. Макс, отложивший телефон, с интересом слушает о спасательной операции Зинки, а поставивший у стола свой инструмент Гена пытается наиграть подходящую для такой истории мелодию, чем веселит остальных. Захар в этой уютной семейной атмосфере выглядит лишним. Сидит весь напрягшийся и зажатый, и каждая попытка Ромы его растормошить проваливается. Они расходятся поздним вечером, и Кеша замечает, каким подавленным выглядит Стрельников, когда они вместе снимают верхнюю одежду в прихожей. Он ждёт, пока Рома повесит пальто своё на вешалку, и спрашивает тихо: – Ну ты чего, Ром? Из-за Захара? – Рома просто кивает в ответ, и Инженер успокаивающе кладёт ладонь на его щёку. – Это ничего. Ему просто привыкнуть надо. – Наверное. Просто я хочу, чтобы ему хорошо было. Чтобы он знал, что у него есть семья. Кеша улыбается мягко и целует Рому в скулу, думая, какой же он у него хороший. Добрый, внимательный и непонятно каким образом так много времени убеждавший всех вокруг, что он злой бандит. – Я уверен, что он знает. Рома кивает, вздыхает глубоко и уходит в комнату. Инженер, ощутивший, как мигом сползла с лица улыбка, несколько секунд стоит на месте. Вспоминает чужой острый взгляд, движения дёрганные и резкий голос. Ёжится неуютно, передёргивая плечами. – Кеш, ну ты где застрял? Рома зовёт из комнаты, уже уютно расположившийся на диване с книгой в руках, и Инженер направляется к нему. Укладывается головой на колени, мимолётно боднув лбом в мягкий живот, и глаза прикрывает. Чувствует, как зарывается в волосы чужая рука, ласково перебирая в пальцах кудряшки, и ощущает, как отступает потихоньку тревога. Рома начинает читать вслух.

***

Навестить Рому на работе захотелось внезапно. Просто в какой-то момент, заполняя многочисленные отчёты, которые навалились на него с новой должностью, Кеша понял, что ему необходимо прогуляться. Размять замлевшие после долгого сидения ноги, подышать свежим воздухом и признаться себе в том, что уж очень хочется встретить Рому. Они виделись утром, убегающий пораньше Инженер успел только чмокнуть сонного Стрельникова в нижнюю губу. И ради чего, спрашивается, спешил? Ради бланков и отчётов? Привычка рано приходить на работу никак не хотела из него искореняться. Взглянув на висящие настенные часы, Кеша справедливо решает, что может устроить себе обеденный перерыв. Свербящее в груди чувство непонятного беспокойства продолжает усиливаться с каждой минутой, и он выходит из кабинета, на ходу застёгивая старенькое пальто. От НИИ до нового здания мэрии идти недалеко, но Инженер отчего-то проходит короткое расстояние быстрым шагом. Он чувствует, как начинает ускоряться дыхание и говорит себе, что всё станет нормально, как только он увидит Рому. Расскажет ему о глупых предчувствиях и нарвётся на ласковый журящий взгляд любимых глаз. Рома скажет ему, что все эти интуиции бред полный, но обнимет крепко и надёжно, чтобы все страхи Кеши мигом растворились и развеялись дымом по ветру. Они выпьют чаю, и Инженер вернётся на работу, чтобы вечером встретиться с Ромой уже дома. Может, Стрельников даже возьмёт им что-нибудь вкусное из ресторана на ужин. Глубоко выдохнув, Кеша немного успокаивается. Заходит в здание, поправив спадающую на глаза шапку, и спрашивает вежливо у девушки за стойкой, на месте ли президент. Молоденькая и удивительно любезная, она спрашивает причину визита. – Н-ну я друг его. – Друг. – Утвердительно повторяет девушка. Улыбается легко и пишет что-то в большом журнале. – Ну если друг, то проходите. К нему как раз брат пришёл, и он просил не беспокоить. Инженер недоумённо хмурится и косится подозрительно на длинный коридор с кучей дверей. – А ребята его где? – О, так он их отпустил. Наедине захотел с братом побыть. Кеша автоматически девушку благодарит и направляется в сторону нужной двери. Сердце гулко стучит в груди, и Инженер с сомнением останавливается. Смотрит на дверную ручку и думает, стоит ли заходить. У них там с Захаром, возможно, разговор душевный, и тут он придёт, разрушит всю атмосферу. И так долго Рома старается уже наладить контакт с братом, и нехорошо будет Кеше портить очередную попытку. Но свербящее чувство не унимается: жужжит и жужжит в сознании, настойчиво просит зайти внутрь. Глубоко вздохнув, Кеша неуверенно ладонь на ручку кладёт и поворачивает неспешно. Медленно дверь открывает и заглядывает внутрь. Тело реагирует раньше головы – Кеша срывается с места так быстро, словно это не он, а кто-то другой ещё пару месяцев назад не мог осилить норматив по стометровке. Просто там, в углу большого кабинета, стоит Рома, беззащитно повернувшись спиной к доставшему из-за пояса пистолет брату. Просто Кеша успевает встать между ними за мгновение до выстрела. Видит, как шокировано вытягивается лицо не ожидавшего подобного Захара, а потом чувствует только боль. Рома оборачивается резко, услышав звук, который за годы бандитизма не узнать просто не может. Понимает вдруг, что видит перед собой знакомую худую спину в стареньком пальто с завивающимися русыми кудряшками у воротника, и инстинктивно ловит, не даёт рухнуть, когда Кеша падает. Опускается на колени, смотрит снизу-вверх потерянно на брата, с мрачным удовлетворением наблюдающего за ними. Думает на мгновение, что сейчас тот вновь поднимет пистолет и выпустит ему пулю в лоб, но рука Захара опущена. Он подходит ближе, шипит с ненавистью и такой злобой, что у Ромы сердце кровью обливается: – А знаешь, так даже лучше. Ты его любишь, и он умрёт. Я тоже её любил, и она мертва. Из-за тебя. Захар уходит, и в тишине затихающих шагов Рома смотрит на побелевшее Кешино лицо. Пытается зажать рану на груди, пачкая руки в тёплой крови, а в голове паника разрастается набухающим комком, вытесняющим всякие мысли. У Кеши за стёклами очков глаза полуприкрыты, он губы бледные до синевы раскрывает, шепчет тихо: – Р-ром… – Тихо. Не говори ничего. Выстрел слышали наверняка, сейчас придёт помощь. Инженер всё ещё в одежде верхней, и Стрельников стаскивает с его шеи шарф. Усаживает аккуратно в полусидячее положение, вспоминая те немногие советы, которые давали ему многочисленные доктора после ранений его пацанов, и пытается нащупать вторую рану на спине. – Я тебя…увидеть хотел… – Молчи ради бога, Кеша. Не дыши глубоко. Кеша действительно замолкает. Смотрит полуоткрытыми глазами, дышит поверхностно и расслабляется всё больше с каждой секундой. Когда в кабинет забегает взволнованная Лида, сообщающая о том, что она вызвала милицию, скорую и зачем-то даже пожарных, у Ромы мировосприятие схлопывается до ощущения биения чужого пульса под пальцами. Когда врачи появляются, Кеша уже глаз не открывает.

***

Просыпаться жутко неприятно. Голова тяжёлая, в груди печёт жаркая и тягучая боль, а для того, чтобы открыть глаза, приходится сделать неимоверное усилие. Мягкий вечерний полумрак не бьёт по чувствительным рецепторам, и Инженер моргает несколько раз, пытаясь сфокусировать барахлящее зрение. Щурится подслеповато без очков и оглядывается насколько позволяет его положение. В поле зрения попадает невысокая тумбочка у кровати, белые больничные стены и черноволосая макушка, устроившаяся у его левой руки. Легонько улыбнувшись сухими бледными губами, Кеша с усилием поднимает трясущуюся ладонь и опускает её на чужие спутанные волосы. На какие-либо другие движения его не хватает, но Рома чувствует, поднимает сонно голову и мигом просыпается, когда осознаёт, что Инженер на него смотрит. Продуманным движением тянется к стоящему на тумбочке стакану с трубочкой и помогает выпить воды. От прохладной жидкости становится немного легче, и Кеше даже удаётся сжать руку Ромы, когда тот перехватывает слабую ладонь обеими руками, сжимает крепко и склоняется, чтобы лицом облегчённо уткнуться в худые шершавые пальцы. Инженер ждёт, что Стрельников начнёт говорить, но он всё равно оказывается не готов к сухому, хриплому голосу. – Ты зачем это сделал? Не надо, слышишь, никогда не надо вставать между мной и опасностью, какой бы она ни была. Ты понимаешь? – П-прости. – Ты как там вообще оказался? – Увидеться захотел. Рома вздыхает тяжело, обдавая замёрзшую ладонь Кеши тёплым воздухом. – Обещай мне. Пообещай, что больше никогда так не сделаешь. Инженер открывает рот, чтобы сказать это, но неожиданно понимает, что не может. Как можно пообещать больше не спасать Роме жизнь? Смотреть, как он умирает, и ничего не предпринимать? Кеша устало прикрывает глаза. – Я не могу. – Кеша… – Нет. Это, наверное, самый категоричный ответ, который он когда-либо давал за всю свою жизнь, но Инженер чувствует, что не может сказать иначе. Рома смотрит на него больным взглядом. С похудевшим бледным лицом и синяками под глазами, он выглядит уставшим и вымотанным. Кеша так хочет оградить его боли и предательств, что становится больно. Хотя, возможно, это потому что лекарства прекращают своё действие. Снова начинает клонить в сон, и Инженер чувствует, как ласково Ромины руки поглаживают его лицо. – Отдыхай, Кеш. Я люблю тебя. Кеша хочет ответить «я тебя тоже», но сил нет, и он быстро засыпает под звук родного голоса.