Жуткий голод

      Уилсон прошёл деревянный забор, вступив на протоптанную тропинку. Весьма странно, что она есть внутри ограждения, а снаружи её нет. Ну, здесь много странного. Это — одна из самых нормальных странностей.       Тропинка тянулась долго, а лес всё редел и редел. И как ни странно, чем реже становились деревья, тем темнее становилось вокруг. Обычно всё наоборот. И вот, когда Уилсон вышел на полянку с одним единственным невысоким деревом в центре, наступил вечер. Возможно, именно из-за этого и становилось темнее. Хотя раньше при наступлении вечера темнело почти сразу, а тут минут на десять растянулось. В любом случае, мистическая тревога пропитала тело учёного. А дерево пришло в движение. Дерево, выглядящее сухим и крючковатым, встало на толстые деревянные ноги, которые до этого момента были стволом. Интересно, а корни где?       Ожившее дерево повернулось в сторону Уилсона своим лицом, застывшим в ужасно злобной гримасе. Сразу же деревянный монстр двинулся на человека на своих ногах-стволах. Уилсон же стоял в боевой стойке. Он стоял твёрдо, даже несмотря на дрожь в ногах.       Уилсон ждал дерево-монстра, которое было не очень то и быстрым. Дерево замахнулось своей лапой, которая состояла из толстого сука и множества гибких веток. Дерево нанесло удар, но попало лишь по своему неподвижному собрату. Уилсон же увернулся, поднырнув под руку чудовища. Он мгновенно приблизился к дереву, подпрыгнул и вонзил старое копьё прямо в глаз, если это так можно назвать, дерева. Уилсон ожидал, что дерево сразу свалится и начнёт истекать кровью. Ну, он надеялся на это. Но вместо этого дерево просто проигнорировало эту атаку и само ударило учёного второй рукой, отчего тот отлетел и врезался в дерево. Благо, броня нивелировала большую часть урона.       Уилсон отпрыгнул в сторону от очередного удара ходячего дерева. Этот удар был сильным. Таким сильным, что дерево, на которое пришёлся удар, упало на землю. Дерево-монстр погладило павшего товарища и что-то проскрипело. Уилсон решил, что это его шанс и побежал прочь. Вообще он хотел бы побежать в сторону деревни свиней, но тогда пришлось бы пробегать мимо чудовища. Такой вариант не являл собой ничего хорошего. Поэтому Уилсон бежал в надежде, что удача снова улыбнётся ему.       Дерево-чудовище гналось за человеком. И чем больше обычных деревьев монстр сносил, тем сильнее и яростнее он скрипел. И чем яростнее он скрипел, тем меньше Уилсону хотелось останавливаться. Учёный молился всем богам, которых только мог вспомнить. Он молился в надежде, что он найдёт хоть какое-то спасение. Видимо, какой-то из богов его всё же услышал.       Уилсон споткнулся о незамеченный скелет и упал на землю. Мгновение и он уже стоял на ногах с факелом в левой руке. Факел он подобрал прямо после падения. А этот самый факел мистическим образом загорелся в руках Уилсона. Учёный не придумал ничего лучше, кроме как поджечь пару ближайших деревьев и продолжить бежать. Да, таким образом он должен будет причинить ощутимый вред этому монстру-дереву. Как физический, так и психологический.       Уилсон поджог пару ближайших деревьев и побежал на пределах собственных сил. На ходу он потушил факел и обернулся. Гонящееся за ним дерево тоже горело. Учёный злобно улыбнулся и отвернулся. Как раз вовремя, чтобы не удариться головой о кривую ветку и не упасть.       Лес горел. Ещё один лес скоро будет сожжён. Уилсона это не волновало. Не волновало его и то, что могла сгореть деревня свиней. Его волновала только собственная жизнь.       Скоро настала ночь, а Уилсон всё бежал сквозь лес. А за ним гнались чудовище и пожар. Забавно, что до этого за ним гналось просто чудовище-пожар. Если бы человек не бежал, он бы посмеялся. А ещё Уилсон прокручивал в голове все возможные и невозможные способы победить ожившее дерево. Единственный доступный ему способ — жечь и жечь дерево, пока оно не свалится замертво. Само же ходячее дерево от одного возгорания не погибло. А вот второго ещё не случилось, так как монстр решил не гнаться за человеком сквозь горящих собратьев. Заместо этого живое дерево ждало, пока горящие деревья не потухнут, после чего шло вперёд.       А этот проклятый лес всё никак не кончался. Уилсон всё бежал и бежал. Он бежал прочь от монстра и пожара. Всё ещё бежал. Да, он выносливый. Весьма выносливый. И даже так он уже был на пределе. Его ноги болели. Его горло жгло. Ещё у него кололо где-то в груди и боку. Если лес не кончиться, он просто упадёт и задохнётся в дыме. Или сгорит. Или его догонит дерево-монстр. В любом случае — смерть.       Но удача снова улыбнулась Уилсону. Лес кончился. Уилсон выбежал на каменистое плато и упал. Нет, на самом деле он не хотел падать. Просто он попытался остановиться, но его ноги резко заболели в разы сильнее. Было такое ощущение, будто его кости стали свинцовыми, покрылись короткими острымииглами и расширились раза в два.       Уилсон лежал на земле и тяжело дышал, ожидая, пока боль в ногах не пройдёт. А лес догорал, света становилось всё меньше и меньше — в какой-то момент погони началась ночь — а дерево-монстр неумолимо двигалось к Уилсону. Человек еле поднялся на ноги и зажёг факел. Он всё ещё тяжело дышал и его ноги всё ещё болели. Но даже так, он не хотел просто так сдаваться.       Деревянное чудовище подошло к учёному, замахнулось и ударило, отбросив того в сторону. Да, Уилсон снова попытался поднырнуть под лапу монстра, но ноги его подвели. А ещё его подвели руки, выронившие факел и копьё. Уилсон упал на землю, оказавшись в полной темноте. Шипение, больше похожее на смех, раздалось почти над ухом Уилсона и что-то ударило его по руке. Это было похоже на удар каким-то когтем или чем-то похожим. Несмотря на боль, человек не издал ни звука. Просто не смог. И так бы Уилсон и погиб, если бы удача снова не оказалась на его стороне. Ночь закончилась: свет от незримого Солнца осветил местность, прогоняя ночного монстра, заставляя дерево замереть и стать похожим на совершенно обычное, и давая человеку столь необходимую надежду и спокойствие.       Уилсон поднялся на ноги и рассмеялся.       — Удача — главная сила! — сказал человек в перерыве между смехом. Уилсону было плевать, что от смеха у него болело горло и грудь. Это смех того стоил.       Человек подобрал факел, и направился к уже не ходячему дереву. Мистически самоподожжёный факел поджёг дерево-монстра. Вскоре чудовище потухло. Уилсона что-то смутило. Он не мог объяснить это словами, да и образов подходящих для этого он не помнит. Но смущал его огонь. То, как вещи горят и затухают. Хотя что конкретно его смущало, он определить не мог.       Уилсон снова поджёг дерево. А потом ещё раз, ещё и ещё раз, пока весь деревянный слой не сгорел, обнажая внутренности причудливых форм. Цвет же был всё таким же фиолетовым, как и у всех прошлых чудовищ. Уилсону стало невыносимо больно от голода, который он начал испытывать. Истекая слюной, он начал отрывать и есть непонятного назначения органы, словно те были фруктами плодового дерева. На вкус они были ужасны. Очень ужасны. Но голод был ещё хуже. Поэтому Уилсон давился, но ел.       Голоса молчали. Даже никакого шёпота не было. Только чистый, ровный гул, исходящий где-то из глубин головы. Такой успокаивающий гул. Словно всё так, как должно быть.