***
Малфой уткнулся подбородком в воротник шерстяного пальто, пока шел по переулку Дамблдора. Он чувствовал себя дураком; когда он вышел из офиса, то сказал себе: Я собираюсь просто выпить чаю с круассаном; меня не волнует, что Грейнджер сейчас в отвратительно романтичном французском бистро с этим потаскуном Голдштейном. Вот только его любимое кафе находилось в Косом переулке, довольно далеко от французского ресторана. Пока его ноги двигались в неправильном направлении, он убеждал себя, что ему просто нужно размяться. Он почти поверил в это, даже когда остановился через дорогу от бистро и посмотрел в широкие стеклянные окна. Вот и она. Такая безумно красивая, словно картина в обрамлении оконной рамы. Рядом с ней растрепанный Голдштейн в слишком тесном костюме, похожий на продавца второсортных метел. Омерзительно. Они вместе смеялись. Грейнджер выглядела счастливой и потягивала красное вино из большого бокала. Драко почувствовал тошнотворный ком в горле. Без чая или круассана он развернулся и поспешил обратно в офис.***
Малфой ушел в половине четвертого. Перси, казалось, нависал над ним весь день, задавая слишком много «обеспокоенных вопросов»: С тобой все в порядке, Малфой? Ты выглядишь несчастным, ты уверен? Ты даже не взял свой чай с круассаном. Это напрягало, ведь это означало, что бесчувственный фасад Малфоя подвел его. Из-за грязнокровки. Он вздрогнул, когда направился к камину. Ему определенно нужно домой. Город — и его либеральные идеи — незаметно проникали в его душу. Вернувшись в Уилтшир, он будет с равными себе, и все эти тревожные мысли растают. Он снова почувствует себя нормальным. — Поместье Малфоев, — четко произнес он. Вспыхнул зеленый свет, и мгновение спустя он уже стоял в холле поместья. — Мама? Драко услышал шелест шелковой юбки матери, за которым последовало звонкое постукивание каблуков по мрамору. Нарцисса Малфой вошла в холл, внеся с собой аромат фиалковых духов. Такое знакомое и теплое чувство. В этом месте никогда ничего не менялось — ни звуки, ни запахи, — за исключением нескольких морщинок на лице матери и царапин на полу. — Я не знала, что ты придешь, дорогой. Почему ты не прислал сову? На тебя не накрывали. — Прости, мама, я не хотел доставить тебе неудобства. Я могу поужинать в своей комнате. — Не выдумывай. Шринки понадобится всего несколько минут. Можешь пойти выпить бренди с джентльменами — думаю, ты уже достаточно взрослый, чтобы тебе доверять, — она остановилась, нахмурив брови. — Ты хорошо себя чувствуешь? Выглядишь немного бледным. — Все в порядке. Я просто освежусь и присоединюсь к вам через минуту. Его мать кивнула, выглядя слегка обеспокоенной. Драко, несмотря на уют и привычность родного дома, все еще был на грани. Он поднялся по лестнице, пытаясь думать о своем вечернем гардеробе, а не о Грейнджер и Голдштейне.***
Драко было трудно сосредоточиться на разговоре. Он сидел рядом со старой мадам Булстроуд — бабушкой, а не матерью — и был ужасно невнимателен к ней. Конечно, не намеренно, но он сделал несколько оплошностей. Как джентльмен, сидящий рядом с мадам Булстроуд, он должен был отодвинуть ее стул и вовлечь ее в разговор; отвлекшись, он не сделал ничего из этого. Он чувствовал вопросительный взгляд матери с другого конца стола, но не осмелился посмотреть на нее. Когда подали мороженое, он понял, что мадам Паркинсон говорит о нем — не буквально, а обходными путями, как это свойственно чистокровным. — …так рада, что моя Пэнси вышла замуж в восемнадцать. Эта недавняя мода на поздние браки — чужая идея, привнесенная извне. Это может привести только к падшим женщинам и несчастным холостякам. Драко не обращал внимания на направленные на него взгляды от людей за столом — только с болью заметил полный надежды взгляд от пышнотелой шестнадцатилетней Харриетты Булстроуд. — Да, Милисента ждет с нетерпением переезда в Уэльс, хотя я буду ужасно скучать по ней, — мадам Булстроуд сделала глоток Бордо. — Молодой Апджон — прекрасный молодой человек. Мы весьма довольны. Драко опустил голову, чтобы скрыть свое удивление; он и не знал, что Милли выходит замуж. Он полагал, что скоро получит приглашение. И за Дэвида Апджона! Парню было всего семнадцать, а он уже имел репутацию дегенерата. Но его родословная была чиста, как только что выпавший снег. Это все, что имело значение; он почувствовал вспышку нехарактерной жалости к бедной Милли. Она не была красива, но достаточно умна и добра к своим друзьям. Понимала ли она, что была жертвенным агнцем? — У молодого мистера Апджона есть старшая сестра, которая еще не замужем, — продолжила мадам Булстроуд. — Я думаю, ей сейчас двадцать, ее жених погиб во время великой трагедии. — Да, я знаю, она моя троюродная сестра, — ответила миссис Малфой, глядя на сына. — Как продвигаются ремонтные работы в аббатстве Булстроуд? Драко понял, что мать пытается спасти его, и был за это благодарен. Мадам Булстроуд забыла о свадьбах и помолвках и вместо этого начала яростно жаловаться на отдел разрешений на строительство в Министерстве.***
После ужина Малфою пришлось в течение часа общаться с мужчинами, потягивая бренди. Проведи он с ними меньше времени, его бы посчитали грубым. Но он извинился и оставил компанию при первой возможности. Он мог слышать дам в соседней комнате; одна из них играла на рояле. Он подумал, что это была Харриетта, — девушка явно охотилась за мужем. Когда Драко направился к лестнице, он услышал разговор из уборной. Мадам Паркинсон и мама, подумал он, как обычно, сплетничали. Он остановился на лестнице, подслушивая и не чувствуя себя виноватым. — Пэнси временами бывает неблагодарной. Всегда была, полагаю, в этом моя вина, Цисси. Я ведь так баловала ее. — Нет, нет, не говори глупости, Форзиция. Ее можно понять. Она в чужой стране с маленьким ребенком на руках и достаточно наивна, раз думала, что ее муж не заведет любовницу, — его мать глубоко вздохнула. — Надеюсь, ты дала ей понять, что она не может уйти от мужа. Представь, какой скандал! Ни один достойный человек не станет с ней общаться. А что насчет ее сына? Она же не думает, что ее муж позволит ей привезти своего наследника в Англию. Они молчали некоторое время, а затем мадам Паркинсон заговорила; ее голос звучал неестественно весело, учитывая мрачную тему разговора. — Конечно нет. Хотя я не могу сказать, что счастлива, что моего внука воспитывают в этом милитаристском прусском стиле. Молодых людей там просто не учат тем безупречным манерам, которые мы ценим в Англии, — Паркинсон фыркнула. — Следует признать, что Драко сегодня был не лучшим примером английских манер. — Боже, в самом деле? — Не беспокойся, Цисси. Драко обычно настоящий джентльмен. Вероятно, это все та работа, на которую он должен ходить, — Паркинсон выплюнула слово работа как что-то отвратительное. — Находясь среди таких людей, в такой грязной среде, без таких людей, как мы… он, вероятно, испытывает огромный стресс. Его мать ответила не сразу. — Возможно… В любом случае, Форзиция, пора вернуться к дамам. Молодая мисс Булстроуд, кажется, уже перестала издеваться над Моцартом. Драко быстро взбежал наверх.***
Кто-то тихо постучал в дверь спальни. — Можешь войти. В домашнем халате, бигуди и тапочках вошла мать Драко. Он отметил, что ее ночной режим красоты остался таким же, как и в его детстве. Она пересекла комнату и села на край его кровати. Он лежал поверх одеяла, полностью одетый, и уставился в потолок. — Что случилось, дорогой? — Ничего, — при ее сомневающемся взгляде он вздохнул. — Тебе не о чем беспокоиться. Все в порядке. — Ты совершенно точно не в порядке. Я не видела тебя таким расстроенным с тех пор, как Пэнси изменила тебе с графом фон Шметтерлингом. Он вздрогнул от ее слов: мать всегда была проницательной. Даже сейчас, ничего не зная об этой истории с Грейнджер, она почти попала в цель. — Ты можешь сказать мне, Драко. Ты можешь рассказать мне что угодно. Он стиснул зубы. — Мама, не говори ерунды. Я не могу тебе всего рассказать. Я взрослый человек и, как почти все взрослые мужчины, не всегда веду себя так, как должен. — Сомневаюсь, что ты меня шокируешь. Ты никогда не был таким плохим, — она помолчала. — Ты, кажется, очень расстроен известием о свадьбе Милисент. Он тихо зарычал. — Все строят планы за нее на этот несчастливый договорной брак. Мне жаль ее. — Мне тоже. Драко повернулся к матери, его брови взлетели в изумлении. Губы Нарциссы растянулись в полуулыбке. — Тебя это удивляет? Я не бессердечна, Драко. И я когда-то была молода. Я помню, как моих друзей принуждали к помолвкам. Чистокровные не похожи на грязнокровок, Драко. У нас высокие, а иногда и сложные стандарты для наших детей. Все не так безнадежно — после того, как Милли выйдет замуж и у нее появится наследник, у нее будет гораздо больше свободы. — Ты хочешь сказать, что она сможет изменять своему мужу. — Разве это не лучше, чем жизнь в одиночестве? — мягко спросила она, убирая прядь светлых волос с его лица. — Вы с отцом никогда не были такими, — ответил он раздражительным голосом. — Вам позволили выбрать, кого вы хотели. Нарцисса задумчиво улыбнулась. — Все верно, Драко, но мы были скорее исключением, чем правилом. И я, и Белла полюбили подходящих мужей. Наши родители позволили нам быть относительно независимыми, и мы с Люциусом ни разу не пожалели ни об одном дне из двадцати трех лет, проведенных вместе. Мать наблюдала за ним мгновение, и в ее взгляде появилась тошнотворная жалость. — Я бы никогда не сделала с тобой то, что они делают с Милли, дорогой, ты же знаешь, — продолжила она. — Ты еще очень молод и не знаешь, чего действительно хочешь. Но ты меня никогда не разочаровывал. Он ничего на это не ответил. Она поднялась и начала пробираться к его двери, когда он окликнул ее. — Мама? — Да, Драко? — Позволили бы ваши родители вам быть такими независимыми, если бы знали, что Андромеда сбежит с грязнокровкой? Нарцисса замерла. Ее глаза широко распахнулись, а рот открылся, затем закрылся, затем снова открылся. — Я… не знаю. Сомневаюсь. Она стояла там, как испуганная статуя, гораздо дольше, чем хотелось бы Драко. Через минуту пробормотала «доброй ночи» и поспешила прочь. Драко пришел домой, чтобы разобраться в себе, но вместо этого почувствовал себя еще более выбитым из колеи, чем этим утром. В детстве его взгляды на свою семью и семьи, подобные их, были незапятнаны. Но теперь он вырос и… и что? Он не мог закончить фразу, даже про себя. Он почувствовал неприятный узел в животе и желание бежать. Потому что Малфой не хотел всего этого. Он видел запланированное для него будущее: бесконечная череда карточных игр, званых обедов и охоты на лис с полудюжиной семей, снова и снова, пока он не подохнет. На часах было без пяти десять. Решимость одержала верх, он вскочил с постели, схватил свой рюкзак и поспешил к камину.***
Драко не мог поверить, что делает это. Он чувствовал себя идиотом. Перси написал инструкцию, как использовать фелетонный аппарат, который установили в их офисе. Драко тогда заявил, что никогда в жизни не воспользуется этим ужасным маггловским устройством, независимо от того, как оно было магифицировано для использования в Министерстве. И вот он здесь, пользуется им меньше семи недель спустя… чтобы попытаться связаться с грязнокровкой. Так, возьми трубку. Нажми ноль. Набери номер, по которому хочешь позвонить. Подожди, пока пойдет вызов. Человек на другом конце ответит, не ответит или включится автоответчик, и ты сможешь оставить записанное сообщение, которое получатель послушает позже. Драко посмотрел в орган-хайзер, вроде Перси так это называл, и нашел номер телефона Грейнджер, два на самом деле, один — работа, а другой — дом. Он попробовал набрать дом и, когда пошли гудки, в панике чуть не бросил трубку. Сердце бешено колотилось в груди. Что, если ответят Уизлетта или Потный? Он подумал, что сымитирует сильный французский акцент и скажет: О, ето есть неправильний нёмер. Наверняка люди время от времени ошибаются? Затем в трубке раздался щелчок. — Алло? Проклятье. Он не мог сказать, была ли это Уизлетта или Грейнджер, не было похоже ни на одну из них. — А, я исчу Эрмиону Грейнд-жэр. — Гермиона! Телефон! Какой-то араб! Ах, так это была эта тупица Уизлетта. Мгновение спустя он услышал отчетливо властный голос Грейнджер. — Алло? Кто это? — Это я, — ответил Драко. — Не помогло, — ответила она раздражительно. — Это Малфой. Драко. Она молчала, и он почти слышал ее потрясение на другом конце провода. Он продолжил: — Я хочу встретиться сегодня. — Эмм… есть небольшая проблемка, — она ответила уклончиво, и на мгновение он вспыхнул от гнева. — Что? У тебя свидание? — рявкнул он. Видения этого сального блондина… Энтони-блядского-Голдштейна… крутились в его голове. Он был из тех, кто, вероятно, пользовался маггловским спреем для тела Axe и собирался отвести Грейнджер в какой-нибудь дерьмовый ночной клуб, где напитки подают в пробирках. — Что? Не глупи, — она слишком выделяла следующие несколько слов, и он внезапно понял, что рядом с ней есть кто-то, кто может подслушать разговор. — Я действительно не могу работать сегодня на дому, Ахмед. Я знаю, что ситуация критичная, но у меня тут почти вся команда по квиддичу собралась на послематчевую вечеринку — довольно шумно — поэтому, если вы настаиваете на том, что хотите сделать этот конференц-звонок, я согласна, но мне придется пойти в другое место. Драко знал, что не должен чувствовать такого облегчения, но ему было все равно. — У меня дома, через двадцать минут. Угол Косого переулка и Снейп-Серкл, квартира 201. В пылу адреналина он бросил трубку, прежде чем она успела ответить. Она не была на свидании с Голдштейном. Более того, она была на вечеринке и собиралась улизнуть оттуда, чтобы потрахаться в его квартире. Он чувствовал себя окрыленным.