***
Они оказались в крошечном ресторанчике недалеко от Дома Инвалидов — в одном из таких малоизвестных неприметных мест, но с приличным столиком у окна. Это был маггловский ресторан, и Драко ужасно нервничал, следуя за ней внутрь. Тем не менее ничего страшного не произошло. Никто не смотрел на него, ничего варварского в этом месте не было. Грейнджер удивила его своими авантюрными вкусами в еде и заказала им традиционную пастиллу*. Ему не сильно хотелось есть голубиное мясо — это же фактически летающие крысы, — но, не желая выглядеть простолюдином, он рискнул и не был разочарован. Конечно, тот факт, что они осушили бутылку Пино Гри, тоже не повредил. Как и романтические свечи на столе и тихая джазовая музыка на фоне. И она говорила. Не несла чушь, как Астория, бесконечно болтающая о какой-то мыльной опере. Нет, Грейнджер любила говорить о политике и книгах, которые она читала, обычно биографии и учебники по истории. Она довольно много путешествовала и говорила об этом тоже. Не получится очаровать ее захватывающим дух первым посещением Эйфелевой башни. Похоже, она уже была там. Дважды. И все равно, даже если его план отчасти состоял в том, чтобы поразить ее видами Парижа, вечер казался почти идеальным. Это было похоже на настоящее свидание, на котором вы общаетесь с девушкой, которая вам нравится, угощаете ее хорошим ужином и приводите к себе в квартиру для заслуженного джентльменского секса. Она выглядела чертовски красивой: золотисто-коричневые волосы волнами, красные губы и обтягивающее фиолетовое платье. Когда он протянул одну руку к её ладони, а другой погладил ее щеку, она просто покраснела и улыбнулась. А потом все пошло наперекосяк. Грейнджер произнесла пять ужасающих слов, для которых нельзя было найти худшего момента. — Боже мой, это твоя мать? Рука упала с ее щеки. Он повернул голову влево, чтобы выглянуть в окно. Его челюсть отвисла в ужасе от увиденного. Его мать, мадам Макмиллан и мадам Паркинсон стояли на тротуаре напротив. Хуже того, казалось, голова его матери была повернута прямо в их сторону, брови нахмурены, и выглядела она очень, очень озадаченной. Он тяжело вздохнул. — Какого хрена она здесь делает? — Судя по сумкам, ходит по магазинам, — сухо ответила Гермиона. — Просто отвернись, держу пари, они нас даже не заметят. Они увидят маггловский ресторан, увидят меня в моем маггловском платье и подумают, что ты всего лишь двойник Драко. — Может, Макмиллан и Паркинсон, но мама… — он отвернулся, позволяя волосам упасть на лицо, чтобы скрыть его. — Так и знал, что это глупая идея. Я думал, будет весело устроить свидание. Почему я не прислушался к здравому смыслу? — Но нам было весело, Малфой, — убеждала Гермиона. — Ты слишком остро реагируешь. Смотри, они уже уходят. Они даже не смотрят сюда больше. Он вздохнул. — Давай просто заплатим и уйдем. Если эти трое здесь, можно быть уверенным, что все богатые чистокровные жены в Западной Европе также снуют на улицах, готовясь к неделе моды. Какая здесь валюта? Франки? — Нет, с прошлого года все перешли на евро. Я заплачу, не волнуйся. У меня с собой всегда карточка. — Ты не платишь, — прошипел он. — Я пригласил тебя на свидание. Ты дама, а я джентльмен… — он нахмурился, когда она фыркнула, и продолжил: — Это совершенно неприлично. У меня есть деньги, мне просто нужно их обменять. — Малфой, там, откуда я родом, это совсем не неприлично. Может мужчина и платит в первый раз, но уж точно не после того, как вы месяц трахаетесь. — Технически это и есть наше первое свидание, — отметил он. — А ведь правда, — мгновение она смотрела на него, как будто собиралась сказать что-то еще. Вместо этого жестом попросила у официанта чек. — Если ты так беспокоишься, вернешь мне потом. По крайней мере, так я получу бонусные мили, а тебе не придется платить по этим ужасным туристическим курсам обмена. Он понятия не имел, что такое бонусные мили, но больше не возражал. Он чувствовал, что битва проиграна на всех фронтах. Огромный второй промах — то, что их заметили три чистокровные дамы, одной из которых была его мать. Хуже того, теперь Грейнджер платила по чеку. И самое ужасное — их свидание оборвалось. — У меня есть портключ, — пробормотал он. — Когда будешь готова, я перенесу нас в Англию.***
Грейнджер испуганно вскрикнула, когда поняла, где они оказались. Она застыла в холле особняка Малфоев. Ее глаза распахнулись, руки задрожали. Дерьмо. Еще один косяк. Драко никогда не задумывался о ее чувствах к этому месту. Для него это был родной дом, а не площадка для жестоких зверств во время войны. Они сорвали обои, заново отполировали пол, купили новые ковры, и каким-то образом его разум аккуратно спрятал ужасы, которые здесь произошли. Стоило ему увидеть ее реакцию, как нахлынули воспоминания: ее крик, истекающий кровью домовой эльф, пронзительный смех тетки Беллатрисы, сопровождаемый криками портрета миссис Блэк, и звуки ужаса, доносящиеся из подвала, когда он пытался заснуть наверху, заткнув уши пальцами. Малфой думал, что его сейчас стошнит. Он протянул ей руку, хотя боялся, что она может его оттолкнуть. Однако ее пальцы крепко сжали его. — Грейнджер? — позвал он. Она безучастно смотрела перед собой. — Гермиона, — прошептал он. — Мне не следовало приводить тебя сюда. Мне так жаль. Ее глаза метнулись к нему. — Уверен? Он нахмурил лоб. — Конечно, мне жаль. Что я, по-твоему, за человек? Она сглотнула. — Ты никогда раньше не упоминал об этом. О том, что произошло во время войны. — Я не люблю об этом думать, — он смотрел на ее пальцы, все еще переплетенные с его. — Я плохо справляюсь с чувством вины. В огромном холле поместья наступила неловкая тишина. Свободной рукой Драко потер свое лицо. Этот день прошел ужасно. Как бы он хотел быть кем-то другим прямо сейчас: свободным от своего прошлого, свободным делать все, что ему нравится, когда ему нравится, с кем ему нравится. Наконец, он пробормотал: — Иногда мне хочется сжечь это проклятое место дотла и никогда не унаследовать титул лорда благороднейшего дома Малфоев. — Ты же это не всерьез… — подала голос Гермиона. — Я все-таки думаю, что всерьез. На самом деле, я много об этом размышлял. Не о поджоге, а о другом… — он глубоко вздохнул. — А, хрен с ним. Пошли домой. Она только спросила: — К тебе или ко мне? — К тебе, если ты не против, — он пожал плечами, глядя на ее изогнутую бровь. — Мне там нравится. Гермиона ничего не сказала. Хоть их разговор оказался довольно мрачным, но она не отпускала его руку. И когда он потащил ее к гардеробной, она доверчиво последовала за ним — несмотря на то, что понятия не имела, куда он ее ведет, или что за дверью был ближайший камин. Мгновение спустя они благополучно и надежно вернулись в Косой переулок и бок о бок пошли к ее дому. Бары были переполнены, но он плевать хотел на осторожность, хоть и обещал Перси еще утром. Просто скрываться больше не казалось важным. Вообще-то, Драко так осмелел, что положил руку ей на талию, когда они вошли в ее подъезд. И она не пыталась идти на расстоянии от него и не увернулась от его публичного нежного прикосновения. — Джинни, ты тут? — позвала она, входя в темную квартиру. — Нет. Должно быть, с Гарри. Как уже вошло в привычку, он скинул ботинки и повесил в шкаф пальто — и свое, и Гермионы. Она вошла в спальню, на ходу снимая серьги, и жестом пригласила его следовать за ней. — Выпьешь что-нибудь? В холодильнике есть вино. — Нет, — он вздохнул и устроился на краю ее кровати, пока она стягивала рукава платья. — Было немного… не знаю, тяжело, там, в поместье. Как-то не особо хочется пить после такого. Она взглянула на него в зеркало и выглядела слегка обеспокоенной. Тут же перестав раздеваться, Грейнджер устроилась на кровати рядом с ним. — Ты и правда расстроился. Когда ты в последний раз говорил с кем-нибудь о том, что произошло на войне? — Никогда, — ответил он. — У нас не принято. Не вне семьи. — Почему бы тебе не поговорить с матерью? — спросила она. — Моей матерью? — усмехнулся он. — Они с отцом втянули меня в войну. Я даже не думаю, что действительно понимал, чего мы пытались достичь. Знаешь, я люблю своих родителей. Но иногда я так злюсь, думая об этом… Представь, я ведь даже не был достаточно взрослым, чтобы голосовать, или пить, или читать книги из Запретной секции… Его голос затих, а лицо горело. Драко никогда раньше не высказывал этих предательских мыслей. Нелегко было признаться в чувствах, которые он так покорно скрывал. — Мы были детьми-солдатами. Я любила Дамблдора, но иногда злюсь на то, как он использовал нас с Гарри и Роном. У нас есть полное право злиться, — она говорила тихо, как будто он был испуганным животным. — И давно ты так думаешь? — Достаточно, — он лег на спину. — Война была бессмысленной. Я ведь действительно думал, что поступаю правильно, даже когда мне становилось плохо от некоторых вещей, которые делала наша сторона. Я был таким дураком. — Так это не какая-то внезапная перемена взглядов? Гермиона легла рядом с ним и, подперев голову рукой, смотрела на него. Ему казалось, что если встретится с ней взглядом, то заплачет. Этого абсолютно не могло произойти, поэтому он просто смотрел в ее уродливый потолок и заставлял себя сохранять самообладание. — Нет. Не знаю. Это как бы росло во мне, — он вздохнул. — Не только потому, что мы с тобой трахаемся, если ты об этом. Это много чего. Отцовский суд. Моя дружба с этим болваном Перси. Моя работа. Падение Темного Лорда. Дерьмовые браки моих чистокровных друзей. Внезапно ее лицо оказалось прямо над ним, она смотрела сочувствующим взглядом. Ему пришлось на мгновение закрыть глаза из-за того, как почти болезненно сжалось его сердце. Никто — ни мать, ни отец, ни даже бабушка — никогда не был так открыт в своих эмоциях. — Спасибо, что рассказал мне, Драко, — мягко произнесла она. А потом — неожиданно — она наклонилась к нему и нежно поцеловала его в губы. Его страх перед ее суждением и его беспокойство о том, чтобы выразить свои эмоции словами, превратились в неистовое, внезапное желание, поразившее его своей силой. Когда Гермиона отстранилась, он потянулся к ее талии. Одним неожиданно изящным движением он перевернул ее на спину и перекатился на нее, прижимая к кровати. Она удивленно пискнула, потом хихикнула. Драко наклонился и поцеловал ее, его язык все настойчивее проникал ей в рот. У него возникла внезапная необъяснимая потребность быть в ней — языком, членом, и тем и другим сразу — как можно глубже. Ее мягкие вздохи под ним, ее губы на его губах и ее извивающиеся движения лишь больше возбуждали его, заставляя член все сильнее натягивать брюки. Она начала целенаправленно тереться о его пах, посылая дрожь удовольствия через все тело. Он застонал ей в рот. Руки скользнули под ее платье, чтобы снять бюстгальтер с ее груди. Малфой на мгновение отстранился, чтобы посмотреть на нее. Сейчас она выглядела совершенно растрепанной: платье собрано на талии, волосы торчат во всех направлениях, глаза широко раскрыты и блестят от желания. — Я никогда еще так сильно тебя не хотел, — прошипел он, наклоняясь для поцелуя. Он обхватил ладонью ее грудь сквозь шелковистую ткань, упиваясь ощущением каменных сосков, покрытых мягким атласом. Вместо того чтобы поцеловать ее губы, Драко отстранился и провел языком по нежной коже между ее плечом и шеей. Девушка захныкала и продолжила извиваться под ним. Его рука скользнула вниз от ее груди к трусикам, стягивая их на несколько дюймов, обнажая ее промежность. Один палец скользнул между влажными складками в поисках клитора — а вот и он — и начал аккуратно обводить его. От его прикосновения Гермиона дернулась под ним и резко вскрикнула. Звук разнесся по комнате, и он был уверен, что если рядом были соседи, то они определенно услышали ее стоны удовольствия. Третий промах по части осторожности. Драко напомнил себе, что это может быть их последний раз вместе, и решил, что в таком случае он должен стать незабываемым. Набравшись мужества, он сполз по кровати и полностью стянул с нее трусики. Нервно посмотрев на нее снизу вверх, он поймал ее озадаченный взгляд. Впервые внимательно рассмотрев вблизи, Драко решил, что ее промежность довольно хорошенькая — розовая, как цветок, — и, не давая себе времени струсить, наклонился и прижался к ней губами, обнаруживая клитор своим языком так же, как он делал это пальцем. На самом деле, это было намного приятнее, чем он ожидал, вдвойне приятнее, когда он увидел реакцию, которую вызвал, когда начал лизать ее чувствительную точку. Ее бедра оторвались от кровати, и по комнате разнесся пронзительный стон удовольствия. Только его быстрые рефлексы спасли от болезненного столкновения его носа с ее бедрами. — Ты не должен, если не хочешь, — сказала она, тяжело дыша. — Шшш, — ответил он, крепко прижав ее бедра к кровати и снова погрузившись в нее. Он провел языком по сладкой набухшей плоти и слушал, как ее всхлипы переходят в бессловесные, неконтролируемые стоны. Потребовалась значительная сила, чтобы держать ее прижатой к кровати. Взглянув вверх, Драко увидел, как ее голова металась по подушке, лицо блестело от пота, а пальцы безумно цеплялись за простыни. Раньше она была мокрой, но теперь ее соки текли на постельное белье, а нижние губы стали еще более розовыми и распухшими. Когда он отстранился, чтобы ненадолго отдохнуть, Грейнджер взяла его за руку и начала тянуть вверх. — Я хочу это сделать, — возразил он, вытирая влажный рот рукой. — Нет, когда я кончу, я хочу, чтобы ты был внутри меня, — ответила она, часто и поверхностно дыша. Его не нужно было приглашать дважды. Драко расстегнул брюки, спустив их вниз ровно настолько, чтобы стянуть до колен трусы. Его член был словно каменный и напряженно пульсировал, отчаянно требуя высвобождения. Гермиона дрожащими руками расстегнула его рубашку и скользнула по его груди и спине. Схватив свой член, он устроился у ее мокрого входа и одним быстрым движением наполнил ее. Она ахнула, и легкая улыбка промелькнула на ее губах, когда он вошел до упора. Он, не колеблясь, врезался в нее снова и снова. Он чувствовал ее клитор кожей, когда полностью входил в нее, каждый раз вызывая у нее вскрик. Три сильных, глубоких толчка, вот и все, что потребовалось — она рассыпалась на миллион осколков с протяжным стоном, судорожно извиваясь под ним. Во время ее оргазма он прекратил толчки, но вошел как можно глубже, наслаждаясь сжатием ее самых интимных мышц на своей твердой, как камень, плоти. — О Боже, Драко! — вскрикнула она на пике удовольствия. Наконец, Грейнджер замерла и расслабилась, тяжело дыша. — Это было великолепно, — пробормотала она. — Продолжай. Я хочу, чтобы ты кончил в меня, прошу. Эта просьба только усилила его желание. Малфой снова начал двигаться, чувствуя, как его грудь соприкасается с ее каждый раз, когда он врезался в ее тело. Она схватила его за задницу, притягивая еще ближе. И тут у Драко возникла иррациональная, непродуманная, но странно возбуждающая мысль: Если бы я хотел, прямо сейчас мог бы заделать ей ребенка. В этот момент он почувствовал, как его яйца сжались, и мощное высвобождение его семени, теплого и влажного, пронзило ее тело. Он крепко держал ее за бедра, воображая, что может оставить частичку себя глубоко внутри нее, пока не убедился, что излился полностью. Драко почувствовал, как теплое и насыщенное истощение овладело им, и плюхнулся на нее. — Спасибо, Гермиона, — пробормотал он, прижимаясь губами к ее влажному лбу. Она зашевелилась и немного сдвинулась, словно пытаясь выползти из-под него. Его смягченный член все еще оставался внутри нее. Он прижался к ней грудью, уткнулся носом ей в шею и раскинул ноги на кровати так, чтобы не придавить ее своим весом. — Нет, останься, — пробормотал он. — Всего на минутку. Пожалуйста. Гермиона больше не шевелилась, и мгновение спустя, несмотря на то что его тело все еще покрывало ее как одеяло, он почувствовал ритмичное дыхание ее сна. Вскоре после этого Драко тоже заснул.***
Гермиона уже встала с постели, когда он проснулся, и, выйдя из спальни, Малфой обнаружил, что она, нахмурившись, склонилась над мобильным телефоном. — О, Драко. Ты поднялся. Он отметил изменение в обращении: один или два раза в порыве страсти она называла его по имени. Но когда они просыпались, то всегда возвращались к Малфою и Грейнджер. Или, может быть, она просто оговорилась? — Что-то случилось? — спросил он, стараясь звучать непринужденно. — Просто… мальчики мне пишут все утро, — она покачала головой. — А еще у меня ранняя встреча с Перси Уизли, и это может затянуться. Перси. Дерьмо. Он так и не успел рассказать ей об их разоблачении. Драко замер и отчаянно хотел выбежать за дверь, чтобы не сообщать ей, что Перси Уизли раскрыл их запрещенную связь, и попытаться сохранить их… что бы это ни было. — Что такое, Драко? Что-то не так? — спросила она. Он вздохнул. — Мне нужно кое-что тебе рассказать.