***
Когда дверь комнаты за ней захлопнулась, она радостно выдохнула. На часах час дня, матери нет дома, и впереди есть довольно много времени, чтобы заняться своими делами. Оценивая взглядом комнату, она наткнулась на гору домашнего задания. В голове промелькнула мысль сделать его, но если она сделает, то может смело копировать на еще два экземпляра. Только хорошие девочки делают всю работу. Возможно, когда то, Купер и была хорошей. Целых пять лет, до того, как познакомилась с Шерил. Отгоняя от себя угнетающие мысли, она подошла к комоду, на котором помимо фотографий с Блоссом и Лодж, фотографий с игр и тусовок, стоял проигрыватель. В руках оказалась подаренная пластинка с композициями Битлз, хитом поколения, подаренная на её шестнадцатилетие Шерил. Музыка полилась из колонок и настроение поднялось. Распустив пучок на голове, она надела желтый бант-резинку на запястье. Скинув свой дурацкий пиджак с подплечниками, она повесила его на вешалку в шкаф, начала искать одежду в разы удобней её прописанной как по закону «крутой». Джинсы клёш, топ с цветочками без дурацких подплечников. Туфли на каблуках были выкинуты в сторону двери, их заменили удобными белыми кедами. Устало упав на кровать, глаза Бетти начали закрываться. Сон под открытым небом, хоть и в объятьях Джагхеда, ничего хорошего не принёс. Музыка витала вокруг, максимально расслабляя, унося Бетти в спокойную, тихую нирвану.***
Как только чёрный понтиак Джагхеда приблизился к воротам дома, ему жестом приказал остановиться один из самых младших воспитанников его отца, Колин. — Мисс Тони просила передать Мистеру Форсайту Третьему, — прощебетал мальчик, едва дотягиваясь до открытого окна машины, передавая свёрнутую в несколько раз бумажку. Слегка поморщившись от полного имени, забирая записку, Джагхед развернул её, принимаясь вчитываться в размашистый почерк Тони. «Надеюсь, ты чудесно отдохнул ночью, но дела не ждут. Твой отец утром выпытал из меня информацию об этой Купер, так что извини. Дон просил передать, что будет ждать тебя на складах.» Джагхед обессилено выдохнул. Зачем он понадобился отцу в такое время, да ещё и на складах? Но ослушаться приказа он не смел. Отметины на плечах начали печь огнём, и он развернул машину, выезжая на дорогу, которая скрывалась за коваными воротами особняка. Он наизусть помнил дорогу до заброшенных складских помещений, куда он ездил с отцом ещё на обучении. ЭфПи представлял его всем поставщикам, которые были подконтрольны им. В 1963 эти склада отбили у местных хиппи, которые селились в них, пока автостопом ехали до Индии. Помещения отдали в ответственность нарко-картелю, чтобы те хранили там товар и раз в неделю собирали там крупных дилеров, чтобы те в свою очередь делили товар между более мелкими торговцами, и так далее по пищевой цепочке. Но после спада увеселительных марок ЛСД, поставки которого стали в разы меньше, склады передали оружейному картелю, а прошлые хозяева забрали с собой свои ящики травы, кокса и героина и переехали в другой склад. Оружейники были тут, когда Джагхед уехал в Сицилию, так что сейчас Джонс младший не знал, для чего используется склад. Остановив машину около заброшенного завода, Джагхед вышел на воздух, хлопнув дверцей. Заходя в тёмное помещение, он отчётливо видел фигуру отца, с своём черном костюме. Также, он видел его тлеющую сигарету, которая слабым светом освещала его кисть руки, когда он затягивался. — Здравствуй, сын, — как обычно лощёная галантность сочилась с уст ЭфПи. Для Джагхеда он всегда был закрытой книгой, и угадывать его скрытые намерения было сложно, — Рубильник на стене. Как только свет ослепил привыкшие к тьме глаза, все догадки Джагхеда подтвердились. Посередине склада, привязанный к стулу, сидел юноша, уже довольно помятый. — Выйдем на воздух, не при лишних ушах, — проговорил отец, двигаясь в сторону выхода, — Как прошла вечеринка? — Говори уже, в чем дело, — скучающе проговорил Джагхед, хотя его глаза блеснули предвкушением. Отец мастерски угадал, по чему его сын скучал больше всего. — Ладно, подловил. Я знаю о твоём интересе к девушке, и я также знаю, что ты посвятил её в тайну, — сказал ЭфПи, зажигая сигарету, предлагая одну Джагу, — Раз ты уже всё решил, я думаю, ты пригласишь именно её в поездку до Центервиля. Поэтому, я посчитал своим долгом проверить, не составит ли она для нас опасности. Мои парни все узнали, на её мать, увы, до 1952 года ничего нет, зато на отца… — Ближе к делу, — оборвал его Джагхед, затягивая сигарету до фильтра, отбрасывая её в сторону. — Так вот. На стуле твоё сегодняшнее мясо. Чик Купер. Нагулянный сын Хэла, которого он скрывает от своей жены. Его мать наркоманка, которая оставила его в роддоме, а отец знать его забыл. Он вырос в максимально стрёмном религиозном приюте, где подсел на героин. После 18-ти сёстры Милосердия выкинули его на улицу, и там он отлетел окончательно. Он попал в психушку, в которой лежит Полли Купер, и попытался отрезать ей лицо. После сбежал, и наши парни поймали его, когда он по поддельным документам пытался купить бомбу. Смекаешь для чего? — выжидающе посмотрел ЭфПи на Джагхеда, лицо которого побелело от гнева. — Посылай за Свитом, я в настроении развлекаться, — проговорил Джагхед, и его лицо окрасила зловещая улыбка.***
Джагхед даже не знает, почему так остро отреагировал на новость о сумасшедшем брате Бетти. Они даже толком не знакомы, однако, болезненная колючка поселяется в груди при виде её слёз. И даже сумрачная опасность жизни блондинки, заставляет его пускать пар из ноздрей и внутренне закипать. Ярость заполняет организм, отравляя кровь и разливаясь по венам как героин, при виде лица этого человека. Лезвие фамильного ножа удобно лежит в широкой ладони. Жертва привязана к стулу посередине складского помещения, с багровыми пятнами на бетонном полу. Кляп во рту мешает говорить, и блондин что-то неразборчиво мычит в грязную тряпку. Лицо его не выражает никаких эмоций, но по чистым голубым глазам видно — парень в ужасе. Не каждый день тебя приглашают на личный разговор к Змеиному Принцу. И не все с неё возвращаются. — Ну здравствуй, Чик Купер, — не громко произносит брюнет, растягивая буквы, словно пробуя имя парня на вкус, — Не вежливо молчать, когда с тобой говорят. Ох, — наигранно вспоминает парень, стукая себя по лбу ладонью, свободной от ножа, — Как я мог забыть? У тебя же во рту кляп. Свит Пи, — жестом подзывая рослого юношу, произносит брюнет, — Срежь с его милого личика веревку. Правая рука сразу двинулась с места и с опасной ухмылкой открыла нож-бабочку. Через несколько секунд, когда лица пленника коснулась холодная сталь, срезая веревки, которые удерживали кляп. — Теперь, когда твой чудесный рот свободен от кляпа, я бы хотел поговорить, — он пододвигает стоящий рядом стул, ставя его спинкой к пленнику, садясь напротив него, расставив ноги по бокам от кованной спинки, — Надеюсь, ты… — Я ничего не сделал!!! — парнишка задыхается от страха, испуганно глядя на Джонса, — Я ничего не сделал!!! — руки привязанные крепкой веревкой по бокам от мужчины панически задергались, грозясь уронить стул вместе с пленником. Джагхед закатывает глаза, поднимая рукава джинсовой куртки с овчиной на воротнике выше, «случайным» движением показывая лежащий во внутреннем кармане кольт. — Спокойствие, мой милый друг, — положив руки на спинку стула, облокачивая на них свой острый подбородок, — Я буду по порядку задавать тебе вопросы, и если ответ меня не будет устраивать, или же, покажется, что ты лжешь, я буду вынужден принимать меры. Глаза Чика панически забегали, пот стекал ручьём по его лбу. — Итак, дорогой, — милым тоном произнес Джагхед, хотя глаза его были не такими уж добрыми, — Первый вопрос. Знакома ли тебе фамилия Купер? — спросил Джагхед, как бы невзначай покручивая в руках нож. — Да… — ответил Чик, явно чувствуя подвох, — Это моя фамилия. — Я чувствую ложь, — сказал Джагхед холодным тоном, кидая взгляд за спину Чика, где стоял Свит Пи, — Брат, дай нашему гостю колы. На голову Купера опустилась стеклянная бутылка с газировкой, пока Джагхед доставал из-за пояса Кольт. — Ни дёргайся, Купер, — сказал он, проверяя магазин у оружия, — Иначе мне придётся взять Томми-ган отца, и целиться уже в твою голову, а не в банку, — скорее пожелание, ведь пока эта тварь нужна ему живой, — Итак, повторю свой вопрос. Знакома ли тебе фамилия Купер? — Чик молчал и панически трясся, — Молчишь? Твой выбор, — не особо прицеливаясь, Джагхед показал взглядом Свит Пи отойти и выпустил три пули. Первая попала прямо в бутылку, разбивая её на части, заставляя Чика захлёбываться колой вперемешку с осколками стекла, а остальные две пролетели чуть ниже, задевая волосы блондина. — Я ЗНАЮ О КУПЕРАХ, — панически закричал Чик, пока из его глаз текли кровавые, от осколках в глазах, слёзы. — Какой ты сговорчивый, — улыбнулся Джагхед, чувствуя как в венах разливается кайф от криков боли жертвы. Доставая недавно убранный нож, он воткнул его в плечо Чику, устрашающе шепча прямо на ухо, — Рассказывай всё по порядку, правила игры всё те же. Не думай, что я всегда такой добрый.***
Обычный вечер для Купер закончился не очень хорошо. В шесть часов ей позвонила Шерил, весело шебеча, что они с Ронни скоро будут у неё на заднем дворе, чтобы поиграть в крикет и обсудить какое-то «срочно-важное-дело». Едва встав с кровати, Бетти в срочном порядке собирала свои химически завитые, с подачки Шерил, к слову, волосы, накидывая желтый пиджак поверх своего обычного белого топа, нанося легкий макияж. Ровно через десять минут они всей командой сидели у нее на заднем дворе, сложив руки на молотках для крикета. Шерил с Вероникой что-то сплетничали о том, что у Элвиса Пресли ужасно странная жена, мечтая о его приезде в их провинциальный городок. — Я слышала, что он приедет в Нью-Йорк в канун Рождества, — весело проговорила Вероника, сверкнув глазами, — Что скажете, дамы? — О господи, Ронни, — сказала Шерил, резко опуская на столешницу свои наманикюренные красным лаком руки, — Я всеми руками и ногами «за»! Что скажешь, Бетти? — девочки перевели на неё взгляд, ожидая ответа. — Эм ну… — не успела Купер придумать подходящую отмазку, Шерил перебила её. — Конечно, ты с нами, — не давая ей право выбора, Блоссом опять решила все за неё, — Кстати. То, зачем мы пришли, — её глаза сверкнули недобрым огнем, — Что у вас с Джонсом? — Эм… — проговорила Бетти, сразу заливаясь румянцем, выдавая себя с головой, — Ничего, вроде. — Я тебе не верю, сучка, — весело захихикала Вероника, явно считая, что оскорбить Бетти было весело. — Мы не хотим, чтобы ты с ним общалась, Купер. — В смысле? — не поняла Бетти, удивленно мотая головой. — В прямом, — Шерил стала накручивать огненную прядь на палец, — Он ставит тебя в нижнюю часть школьной пищевой цепочки. Если ты будешь с ним общаться, то станешь изгоем. — Я не хочу прекращать с ним общаться, — в первый раз Бетти попыталась дать им отпор, чем явно смутила Блоссом и Лодж, — Не вам решать, что мне делать. — Слушай, милочка, — Вероника недобро улыбнулась, — Мы смирились с тем, что ты не супер богатая. Шерил буквально подобрала тебя на улице. Статус одной из зловещего трио не делает тебя настолько популярной, чтобы противиться с нами. — Я согласна с Вероникой, — резко произнесла Шерил, — Чтобы трахаться с орлами, учись летать. Если сейчас ты оставишь нас, то умрешь в одиночестве, доходит? — Блоссом щёлкнула пальцами прямо возле лица блондинки. В глазах Бетти стали собираться горячие слёзы. — Ой, посмотрите, — взмахнула руками Шерил, прижимая их к сердцу. — Маленькое ничтожество собирается ныть, — подхватила мысль Блоссом Ронни, — Беги под бок к своему крутому Джагхеду. — Хватит! — Бетти встала из-за стола. Слезы уже текли по лицу, размазывая туш и подводку, — Вы, обе, просто невероятные стервы. Я не знаю, как общалась с вами. Дело даже не в Джагхеде, а в том, что вы заставляете меня принимать решения, которые я не хочу принимать. Пошли вы, ОБЕ. Я не хочу больше видеть вас, даже за километр. Просто уходите. Выдохнув спокойно, Бетти наблюдала, как девочки, синхронными движениями поправили резинки на волосах и встали из-за стола. Шерил на последок развернулась и, смотря прямо Бетти в глаза, прошипела что-то наподобии «Тебе не жить, сучка», заставляя Купер заливисто и истерично захохотать. Ноги на каблуках несли её в комнату, а ногти на руках уже проткнули нежную кожу на ладонях Зайдя в дом, девушка наткнулась на Элис, в обнимку с бутылкой. Глаза матери были наполнены злобой, от чего во взгляде Бетти промелькнул испуг, но ни один мускул на лице не дрогнул. — Элизабет, ты пила сегодня свои таблетки? Тебе опять становится хуже? Если бы ты знала, как я от тебя устала! Твои безумные заскоки, вызывающее поведение. Ты такая же шлюха, как и твоя сестра. Жалкое отродье Хэла. Сумасшедшая психичка. Ты ненормальная, Бетти! — её голос срывался на крик, глаза наполнялись холодной яростью, а обжигающая правда больно била по психике дочери. Бетти казалось, что в её захлебывающуюся в боли душу, вылили еще столько же этого гадкого чувства, и все пережитые за последние года эмоции, превращая её в переполненную ванну. Слезы наполнили её глаза, а губы скривились в безумной улыбке, больше походящей на оскал. Если раньше был шанс, что старая Бетти вернётся, то сейчас он превратился в горстку пепла, был сожжен бессильной злобой и тихим гневом. Ногти под кожей чувствовались все меньше, а боль где то под ребрами больше. По пальцам скатывались капли крови, пачкая идеальный маникюр и белый ковер в прихожей, где она всё еще стояла. Слова матери отрезвили её, не хуже хлесткой пощечины. Она правда ненормальная. Элис поняла, что сделала, только когда хлопнула дверь в комнате Бетти. Она не могла поверить в то, что только что произнесла, открыв едва зажившиеся раны на сердце дочери, окончательно сломав её. Элизабет хлопнула дверью своей комнаты, щёлкнув замком. В бессильной истерике она медленно сползла по двери, упав на пол. Только в этом месте она могла дать волю слезам, что горячим комом душили её, не позволяя сделать новый вдох. Подойдя к телефону, она набрала знакомый номер, который закреплён в её сознании, как спасательный маяк. На том конце трубки вновь сообщалось, что абонент недоступен, и приветливый голос, вновь сказал ей, как будто только для неё одной «Эй, это Хэл, сейчас я не могу подойти к телефону, но не расстраивайся, я обязательно перезвоню, или, если ты хочешь, можешь оставить сообщение…». Она сильнее сжала трубку, пачкая пластик кровью с ладоней, которые неприятно саднили. Бетти обещала ему больше так не делать, но разве не плевать? Он мёртв Элизабет. Прими это, чёрт возьми. Она больше не увидит его счастливой улыбки, которую он дарил проходя мимо неё. Не увидит больше этих зеленых глаз, что так красиво переливались на солнце. Не увидит больше его светлых волос. Солнце зашло навечно, уступив место бесконечной ночи, а ночь должна быть тёмной. «Его больше нет…», сказанные матерью слова вновь обожгли сердце. Девушка потеряла счёт времени, сколько уже сидит на холодном полу, и не чувствовала того, как сильно заледенели её ноги. Матери же, видимо, на неё было плевать, ведь её наконец таки оставили в покое. Ладони и светлый паркет в комнате окрасились в красный цвет, а вместо ежедневных цветочных духов комнату наполнил запах железа. Рваные раны на ладонях неприятно саднили, а чувство одиночества съедало изнутри всё сильнее. Она знала, что будет делать дальше. Доставая сигарету из кармана, всё ещё надетого на неё пиджака, она прикурила её, всё ещё сидя на месте, даже не удосужившись сильнее приоткрыть окно. Темнота на улице и зажжённые звёзды за стеклом ввели девушку в какой-то транс. Остаточные слёзы бежали по щекам, когда окно открылось, и туда просунулся человек. — Бетти?