***
Проведя почти весь день на ногах в операционной, Сокджин до самого вечера сидит в кабинете, разбираясь с остальными делами, включающими в себя бумажную волокиту и кучу отчётности. Смысла ехать домой уже нет, и он решает остаться в больнице, поэтому, никуда не торопясь, работает с документами и пьёт сладкий кофе, купленный в автомате. Периодически к нему заходит Чонгук, который вызвался остаться на дежурство в отделении. Сокджин отмечает, что его ординатор тоже в последнее время невесел и начал чаще проситься на дежурства. Он думает, что, возможно, дело в Тэхёне и том, что альфа всё больше времени проводит с Тэмином. Сокджин в это не лезет и ничего не спрашивает, но часто замечает, что они уходят вдвоём с работы, а утром приезжают вместе. Сокджин искренне надеется, что всё это пойдёт на пользу и Тэхёну, и Чонгуку. Самому же Джину в последние дни вообще ничего не хочется, даже домой ехать после работы. Он старался не впадать в уныние всё то время, прошедшее с его визита в акушерское отделение, но это оказалось выше его сил. Он делает вид, что всё в порядке, когда общается с Юнги или Чимином, но сам осознаёт, что совершенно не в порядке. Возможно, ему не стоило возлагать столько надежд на одну единственную ночь, проведённую с альфой. А может он действительно уже не настолько молод, чтобы это получилось с первого раза. Хотя Юнги утверждает, что у него прекрасные анализы и с ним точно всё в порядке. Глаза начинают уставать от многочасовой работы с документами и за ноутбуком. Джин прикрывает крышку и трёт глаза пальцами. Дверь в кабинет тихонько открывается. Он разлепляет глаза и видит Чимина, заглянувшего в кабинет. — Я думал, что ты давно дома, — омега заходит в кабинет и прикрывает за собой дверь. — Смотрю, свет горит у тебя. — Решил не ехать домой. Дел много здесь. А ты как? Что у вас там случилось сегодня? — Да это не сегодня, — отмахивается Чимин и плюхается в кресло напротив, скидывая с ног обувь. — Поссорились на прошлой неделе. Думал, сегодня помиримся, а у них в реанимации завал, так и не поговорили за весь день. — Вы разве не вместе провели выходные? Я думал, ты освободил дни, чтобы провести течку дома. Чимин, неуверенно кивнув, опускает взгляд в пол. — Да, но мы поссорились ещё в самый первый вечер, и Хосок уехал к друзьям. А течка всё ещё не началась. Прождал все выходные, думал, если не начнётся, сегодня утром тест сделаю, но так и не собрался, — подпирает он рукой голову. — Может, сделаю завтра утром. Сокджин смотрит на Чимина обескураженно, округлив глава и приоткрыв рот не то в возмущении, не то в удивлении. Уму непостижимо, Чимин снова беременный?! Он любит Чимина, он один из самых близких ему людей, но сейчас противная зависть и чувство вселенской несправедливости начинают разъедать грудную клетку так, что он не может сдержать своего негодования: — Опять? Опять, Чимин? Почему тебя ничему не учит собственная жизнь! — Спасибо за поддержку, — криво усмехается Чимин. Сокджин устало вздыхает, потерев ладонями лицо и пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями. — Чимин… ты прекрасно знаешь, что я при любом раскладе тебя поддержу. Но ты уже однажды напоролся на эти грабли и остался один с малышом на руках. Я был уверен, что жизнь тебя научила хотя бы предохраняться. — Да что уже сейчас об этом рассуждать? Я, наверное, сделаю аборт, если действительно окажусь в положении. У Сокджина в груди начинает ныть. — Аборт? — Да куда мне ещё одного ребёнка? Я с трудом справляюсь с Минки. — А Хосок что? — Он не хочет детей. — Так вы говорили уже об этом? Он в курсе про твою задержку? — Нет, это он так, бросил, когда мы ссорились. — Если он сказал это во время ссоры, то не стоит воспринимать его слова всерьёз. — В любом случае, мы совсем мало времени вместе, и не думаю, что Хосок хочет сейчас стать отцом семейства, плюс воспитывать ещё и чужого ребёнка. Слишком быстро. — Я думал, у вас всё хорошо в этом плане, — задумчиво замечает Сокджин. — У нас всё хорошо, Джин. Мы влюблены, я счастлив с ним, но, честно, я не знаю, куда мы в итоге придём. Я очень хотел бы, чтобы это были долгие, крепкие отношения, чтобы со временем мы действительно стали семьёй. Но я не знаю, будет ли это так. Думаю, ещё рано загадывать. — Но если ты уже ждёшь ребёнка… — Это очень не вовремя, и я сам в этом виноват. Не думаю, что оставлю его. — Но ты хотел бы? Чимин пожимает плечами. Сокджину становится ещё грустнее. Он печально смотрит на друга, теребящего пальцем край своего рукава, и, кажется, сам готов вот-вот разреветься. К счастью, поддаться эмоциям ему не даёт зазвонивший телефон, и Сокджин с облегчением на него отвлекается: — Извини, это папа, — берёт он в руки мобильный. — Поболтаем ещё потом, — кивает Чимин, поднимаясь с кресла и засовывая ступни в свою обувь. Он выскальзывает из его кабинета, прикрывая за собой дверь, и Сокджин откидывается на спинку кресла, отвечая на звонок. — Привет, милый, — воркует Хичоль. — А ты разве не дома сегодня? — Нет, пап. Остался на работе. Ты что-то хотел? — Хотел заехать к тебе, поболтать. Вина взял бутылку, а тебя нет. — Извини. Было много работы сегодня, и я никуда не поехал. Ещё не со всеми делами закончил даже, — косится он на папку с документами, лежащую на краю стола. — А о чём ты хотел поболтать? — Например, о хамском омеге, которого застал утром в квартире своего младшего сына, — как бы между прочим говорит Хичоль. — В смысле? — не понимает Сокджин. — Я утром за Миком поехал, хотел взять его с собой за город. Тэхён же сегодня в день работал. Заезжаю, как обычно, за псом, а там омега. В рубашке Тэхёна. Лицо ещё такое знакомое у него... — Я думаю, это Тэмин, — догадывается Сокджин, о ком говорит родитель. — Ты мог видеть его в отделении. А почему ты сказал, что он хамский? — Потому что так и есть! Он меня отчитал, как мальчика, что я без предупреждения приехал! Нет, ты слышал, какая наглость? Откуда он взялся вообще?! — Ну, кажется, они с Тэхёном встречаются. Мы не говорили об этом ещё, но похоже на то. Думаю, он сам расскажет, когда посчитает нужным. — Что я упустил в воспитании младшего сына, что у него такой дурной вкус на омег! — продолжает причитать Хичоль. — И ведь ещё говорят, что дети ищут себе партнёров, похожих на родителей! Но Тэхён просто превосходит себя! — Так и чем всё закончилось? — Ничем! Я забрал Мика и уехал. Но я поговорю ещё с Тэхёном по поводу этого омеги! — Пап, — тянет Джин. — Может, не надо? Пусть Тэхён строит свою личную жизнь. Ты же хотел, чтобы он перестал страдать по Чонгуку? Вот видишь, он пытается идти дальше. Дай ему пройти это спокойно. Нам нужно его поддержать. Хичоль фырчит что-то недовольное в трубку, но спор по поводу хамоватого омеги сына не продолжает. — Давай о чём-нибудь хорошем поговорим лучше, и так настроения никакого, — Джин зевает, прикрывая рот, а потом тянется к лампе на своём столе, чтобы сделать свет более тусклым. — Кстати! — тут же оживляется папа. — Я вчера случайно встретил Доёна! Помнишь его? Вы в детстве неразлучны были! — Помню, конечно. — Он такой кругленький! Такой хорошенький! Двойняшек ждёт! У него, оказывается, старшему сыну уже почти десять лет, представляешь? Помню, как вы в детстве фантазировали, у кого какая свадьба будет и сколько детишек! Боже, как же быстро вы выросли… Папа продолжает ворковать в трубку, а у Джина настроение окончательно скатывается в пропасть. Сколько бы он сам себя не настраивал на что-то более позитивное, стоит только папе или кому-либо ещё начать разговор о чужих детях, как все старания Сокджина коту под хвост. Он ни разу не говорил с папой откровенно на эту тему. Возможно, если бы они проговорили, Хичоль был бы более осторожным в выборе тем для бесед, но Сокджин не хочет выглядеть настолько жалким. — Пап, давай потом поболтаем. Мне нужно поработать, — выдавливает из себя Джин, силясь не разреветься. Что же это за вечер такой? То и дело накрывают эмоции, с которыми он справляется кое-как. — Конечно, милый. Сильно только не напрягайся. Побольше отдыхай, пей воду и хорошо кушай. Я заскочу к тебе на днях. Люблю тебя! — И я тебя, пап. Пока, — негромко отвечает ему Джин и сбрасывает звонок. Шумно выдохнув, он придвигается обратно к своему столу, складывая на него локти и утыкаясь лицом в ладони. Какой-то дурацкий день. Словно все сегодня решили напомнить ему то, что и без того тревожит и расстраивает практически круглосуточно. В груди всё ноет, на глаза наворачиваются слёзы, словно от сильной усталости. Хочется вдруг оказаться дома, в тёплой ванне, а не здесь, среди бумаг и в невозможности просто дать волю чувствам. Сокджин уже жалеет, что не уехал домой. Дверь в кабинет снова без стука открывается, появляется Намджун. Джин готов взвыть: только его сейчас тут не хватало. В два шага альфа подходит к столу, усаживается на край и кладёт перед Сокджином лист бумаги. Омега, не поднимая на мужчину взгляда, пробегается по строчкам. Заявление на двухнедельный отпуск. Взяв авторучку, так же молча он оставляет свою подпись и печать на заявлении и двигает его обратно альфе. — Вот так просто? — недоверчиво хмурится он. — В прошлый раз ты меня чуть с лестницы не спустил с моим заявлением. Скажи сразу, мне придётся отработать? Натурой возьмёшь? Сокджин мысленно пытается собраться, игнорируя глупые шутки альфы, но чувствует, что его глаза всё ещё на мокром месте. Он пытается прочистить горло, но голос всё равно звучит хрипло: — Отработать в любом случае тебе придётся. Дополнительными сменами. Иди. Намджун, видимо, разглядев его покрасневшие и чуть припухшие глаза, подходит ближе. — Слушай, если я тебя так достал, можно было просто сказать. Что же сразу сырость разводить, — пытается снова пошутить он, но Джину, конечно, совершенно несмешно. Он всё пытается подавить подступающую к горлу истерику, и присутствие альфы ему совершенно не помогает. Сокджин хочет отвернуться, лишь бы не светить своими красными глазами, но Намджун поворачивает его крутящееся кресло к себе и вглядывается в его лицо. — Кто тебя обидел? — Никто меня не обижал, — сухо отвечает Джин, слегка качнув головой. — Эй, я же вижу, ты плакал. Что случилось? — пальцы альфы касаются его шеи, мягко ведя ими вверх, к нижней челюсти, из-за чего у Джина по спине пробегают мурашки. Подушечки пальцев мягко, успокаивающе гладят, а глаза смотрят внимательно, словно изучают. Сокджин опускает голову и отрицательно качает головой. — Может, тебе тоже взять отпуск? — Намджун обходит его и становится позади его кресла. — Хочешь, съездим куда-нибудь вместе? Ладони альфы опускаются на его поникшие плечи и принимаются умело их мять, и Джин даже не находит в себе сил это прекратить. Он чувствует себя настолько раздавленным и уставшим, что, наверное, не смог бы сопротивляться, уложи он его прямо сейчас на рабочий стол. В голову вдруг приходит дурацкая, совершенно глупая мысль, что, возможно, можно было бы и переспать с Намджуном ещё разочек. Вдруг со второго раза получилось бы? Но Джин гонит от себя эти мысли, попахивающие нездоровой манией. Конечно, он не будет использовать Намджуна как осеменителя. Дикость какая-то. — Мы не парочка, чтобы вместе проводить отпуск, — ворчит Джин, прикрывая глаза. Намджун, тем временем, пальцами забирается под воротник его хирургического костюма, то оглаживая открывшиеся участки кожи в области ключиц, то снова разминая плечи. — Но могли бы быть, — наклоняется он к его уху и касается его губами. Сокджин ощущает тёплое дыхание. — Нет, — слегка качает он головой и запрокидывает её назад, упираясь макушкой в живот альфы. — Да брось, точно могли бы, — улыбается Намджун и склоняется над ним, оказываясь аккурат напротив губ. Джин это чувствует, но так и не открывает глаза. Он сам не знает, что опять с ним происходит, почему он снова позволяет Намджуну проделывать с ним все эти трюки, когда он становится вдруг на всё согласен от одного только касания. Может, он просто нуждается в ласке и заботе, в нежности? А он помнит, что у Намджуна с этим всё в порядке, даже несмотря на совершенно несносный характер, который порой доводит заведующего до белого каления. Он снова ведётся, предвкушая неизбежный поцелуй, а в голове словно пелена забвения, не дающая ему самого себя контролировать. Опомниться у Джина получается только тогда, когда в кабинет вбегает Чонгук и замирает на пороге, увидев, что его наставник не один и это явно не деловой разговор. Скороговоркой пробурчав «извините пожалуйста», ординатор вылетает из кабинета, а Сокджин отстраняется от рук Намджуна и выпрямляется, так и не дав поцелую случиться.-14-
26 апреля 2021 г. в 22:51
Чимин лежит, прижавшись щекой к груди Хосока, и разглядывает ночное небо через окно в спальне. Рука альфы покоится на его голой пояснице, заботливо её поглаживая. Из-за количества смен и недостаточного отдыха у него то и дело болит спина, ещё и Минки так и норовит залезть папе на руки, хотя уже достаточно большой.
У омеги впереди долгожданные три выходных дня, и он наконец-то чувствует себя хоть немного отдохнувшим от этой бесконечной суеты, несмотря на то, что с работы вернулся лишь несколько часов назад. За это время он успел прогуляться с Минки пешком до дома, когда забирал его от няни, они заглянули в парк и съели по вкуснейшему хоттоку, а придя домой заказали ужин на троих. Позже к ним присоединился Хосок, и после ужина они втроём смотрели мультфильм, распластавшись на кровати в спальне Чимина. К концу ребёнок уже клевал носом, и Хосок отнёс его в детскую, уложив в постель и укрыв тёплым одеялом, а после присоединился к Чимину в
душе.
Вообще, эти три дня выходных Чимин брал из расчёта, что к этому времени у него как раз должна начаться течка, и впервые за несколько лет ему хотелось провести её дома, возможно, с Хосоком, а не на работе, закидывая в рот таблетки. Течка, правда, до сих пор не началась, и нет даже никаких предвестников к ней, а Чимин за день успел уже трижды об этом вспомнить и начать переживать.
— Значит, тебе на работу только во вторник? —подсчитывает Хосок, ведя ладонью по спине омеги вверх, к шее, пока не находит линию роста волос, запуская в них пальцы.
— Да, — улыбается. — У тебя ведь тоже нет дежурства на этих выходных?
— Нет. Но у меня есть предложение, где их провести, — интригующе говорит Хосок.
Чимин любопытно приподнимает брови. Ему нравится, что Хосок вечно что-то придумывает для них. То они катаются на картах, то проводят почти целый день вместе с Минки в парке аттракционов, долго отогреваясь потом в машине альфы, то катаются на коньках, заодно научив кататься и ребёнка. Альфа вечно их чем-нибудь развлекает. Чимину нравится, что в нём столько идей и энергии. Хосок обещает, что они ещё много чего попробуют, как только потеплеет.
— У одного моего друга день рождения завтра, и он зовёт провести уикенд у него. Будет большая вечеринка. Я сказал, что приеду не один.
— Целый уикенд? — с сомнением уточняет омега.
— Да, он живет в районе курорта Муджу. Был там когда-нибудь?
Чимин отрицательно качает головой, потираясь щекой о грудь Хосока.
— Тем более. Тебе понравится, там очень красиво. Горы, много снега, можно покататься на сноубордах, санях или лыжах. Думаю, до вечеринки всё равно все на базу поедут. Там круто.
—А как же Минки? — хмурит брови омега. — Не думаю, что могу взять его туда с собой.
Вечеринка, горнолыжная база и друзья Хосока — всё это звучит здорово и невероятно привлекательно. Настолько, что Чимину становится даже грустно.
— Да, вряд ли Минки вариант тащить с нами. Лучше оставить с няней на пару дней. Или, может, Сокджин согласится взять его к себе на выходные? У него нет дежурств в ближайшие дни?
— Нет, это плохая идея, — качает головой Чимин, поднимаясь с груди Хосока и принимая вертикальное положение, садясь к изголовью.
— Почему? — Хосок смотрит на него, непонимающе хмурясь.
— Минки и так постоянно с няней. Я хочу провести выходные с ним. Он расстроится, если я уеду и оставлю его.
— Но это всего два дня, — возражает Хосок. — У тебя останется ещё больше суток, чтобы побыть с ним. В чём тут проблема?
Чимин вздыхает. Некоторые вещи слишком сложно объяснить альфе, не имеющему собственных детей. Скажи он это Юнги, тот бы точно понял, почему Чимин не может взять и уехать на два дня в свои выходные.
— Послушай, я правда хотел бы поехать. Я хотел бы провести выходные с тобой, уехать из города, познакомиться с твоими друзьями. Это всё действительно очень здорово звучит. Но я не могу сейчас. Я много работал в последнее время, ты сам это знаешь. Минки скучает. Я не хочу его расстраивать своим отъездом.
Хосок складывает на груди руки и поджимает недовольно губы.
— Я в самом деле не понимаю, в чём проблема поделить выходные. Половину провести с сыном, другую половину отдохнуть самому. Я же не прошу тебя уезжать на все дни. Мы уедем завтра утром и вернёмся послезавтра вечером. Это не так уж много!
— Может быть, ты поймёшь, когда у тебя будет собственный ребёнок.
— Не горю желанием заводить собственных детей, если это такая большая проблема, что нельзя даже на два дня отлучиться, не устроив из этого драму. Боже, Чимин, ну он же не грудничок!
— Причём здесь грудничок он или нет! — начинает раздражаться омега.
— Потому что ты раздуваешь проблему из ничего!
— Давай закончим этот разговор, пока мы не переругались совсем? Я останусь дома с Минки. Ты можешь поехать к друзьям и без меня.
— Они ждут нас вдвоём! Я обещал тебя представить!
— Скажи, что я не смог приехать.
— Отлично, — кивает Хосок. — Прекрасно. Мы строим серьёзные отношения, но ездим везде поодиночке. Вернее, я езжу один, а ты, вон, с Мин Юнги. Что ж, спокойной ночи.
Хосок отворачивается от него и укрывается одеялом, видимо, этим объявляя, что разговор окончен, но на этот раз уже Чимин намерен продолжить:
— Ты серьёзно? Приплёл сюда Юнги?
— А тебе кажется нормальным, что твоему ребёнку делает подарки посторонний альфа, в то время как ты находишься в отношениях?
— Юнги не посторонний альфа, Хосок. Мы знакомы много лет, и он очень хорошо относится к Минки. Он принимал у меня роды, в конце концов!
— Ага, отличный аргумент.
— Хватит вести себя, как придурок, я прошу тебя. Мне очень неприятно всё, что ты сейчас говоришь.
— Тогда просто ложись спать.
Чимин больше не находит, что ответить, и какое-то время молча смотрит в спину альфы, который обнял подушку и пытается, по всей видимости, уснуть. Омега даже не знает, что его беспокоит больше — то, что это их первая ссора, или то, что ему совершенно чужда позиция Хосока. Более того, он задет его словами о том, что не хочет детей. Не то чтобы Чимин хотел сейчас ещё ребёнка, вовсе нет, но это словно… словно Хосок и Минки тоже не принимает.
Конечно, он с самого начала понимал, что Хосок пока слишком молод, пусть он даже и старше самого Чимина. Его образ жизни, образ мышления ясно говорят о том, что ещё очень нескоро он будет готов к собственной семье. Но у них с Чимином всё так закрутилось, и омега видит, что Хосок действительно старается. Может быть, у него не всегда получается, порой он не знает как вести себя с ребёнком, но он правда пытается наладить с ним контакт и учитывать его существование в жизни своего парня. Что на него нашло сегодня?
Тихо поднявшись с постели и надев бельё, Чимин выходит из спальни, оставляя альфу одного. На пару секунд он заглядывает в комнату сына, чтобы посмотреть, не разбудили ли они его своей руганью. Чимин не хотел бы, чтобы Минки был этому свидетелем, зная, что дети способны запоминать всё, что нужно и не нужно.
Убедившись, что сын безмятежно спит, он прикрывает дверь и бредёт босиком на кухню. Там он кипятит немного воды и заваривает себе ромашковый чай. Налив его в большую кружку, он обхватывает её пальцами и усаживается перед окном.
Хосок за ним не пошёл, и Чимин даже не уверен, радует его это или огорчает. С одной стороны, ему, возможно, нужны эти минуты наедине с собой, но с другой стороны, он очень не хочет, чтобы ссора с альфой затягивалась. Лучше бы поговорить обо всём сразу, найти какой-то компромисс. Но Хосок спит, а Чимин копается в себе, сидя в одиночестве на кухне посреди ночи.
Ещё больше тревожности на него нагоняет то, что течка так и не началась. Они с Хосоком не так давно вместе, но Чимин знает, что они не слишком осторожничали поначалу, поглощённые страстью, а значит, он не может исключить того, что мог забеременеть. Вечерний разговор с альфой только добавил нервозности.
Сделав несколько глотков чая, Чимин пытается припомнить, есть ли в аптечке тест на беременность, но потом думает, что даже если и есть, то, наверняка, с истёкшим сроком годности, ведь до Хосока у него очень долго никого не было. С тестом он решает подождать до конца своих выходных. Если за эти дни течка так и не начнётся, то он заглянет в аптеку.
Допив свой чай, он споласкивает чашку и идёт обратно в спальню. Хосок тихо сопит, всё ещё отвернувшись в противоположную сторону. Бесшумно проскользнув к постели, Чимин тоже ложится спиной к альфе, подтягивая одеяло до самого подбородка и пытаясь согреть под ним свои замёрзшие ступни.
Утром он просыпается от шевеления на кровати и думает, что это Хосок встаёт. Но, открыв глаза, он понимает, что Минки забрался на его постель, а Хосока в спальне уже нет. В квартире альфы тоже не оказывается, только забытая им зарядка от телефона лежит на кухонном столе.