St. Mary's Hospital

      Сокджин примеряет уже четвёртые по счёту брюки, и ни одни ему не нравятся. Одежда для беременных его вообще, если честно, не прельщает. Он хочет свои привычные классические брюки и сорочки, но для беременных всё шьют слишком милое. Он представить себе не может, как будет в этом ходить. И ладно ещё брюки – ему просто не нравится, как они сидят. Вот рубашки – его личная трагедия. Ему нужны обычные строгие сорочки, с нормальными воротничками, а не а-ля Питер Пен, и без узоров и рюш, чтобы ходить в них на работу, но всё, что он находит – какое-то беременно-омежье безобразие.       — Минки скоро разнесёт им весь салон, — комментирует Чимин, стоящий снаружи примерочной комнаты и пытающийся утихомирить сына, у которого сегодня слишком непоседливое настроение.       Вывезти их на шоппинг и погулять было идеей Сокджина. Прошёл уже месяц с тех пор, как Чимин расстался с Хосоком, и Джин всё ещё каждый день наблюдает его грустное лицо. Решив, что другу нужно немного развеяться, ребёнку — развлечься, ну, а ему самому — сменить, наконец, гардероб, он предложил провести выходной втроём. К тому же, погода великолепная. Начало лета радует солнцем, но пока не сильно жарит.       — Я не виноват, что ни в одном магазине нет ничего подходящего, — пыхтит Джин, снимая очередные брюки с эластичным поясом. — В чём ты сам ходил во время беременности?       — Да что было, в том и ходил. Я не такой избирательный, как ты. Для меня было главное, чтобы на животе сходилось и не давило.       — На всей этой одежде будто написано «посмотрите, я беременный».       — Разве это плохо?       — Я начальник, мне нужно выглядеть презентабельно.       — Ты будешь выглядеть хорошо в этом, — Чимин заглядывает в примерочную и пробегается по Сокджину взглядом. — Возьми уже хоть что-нибудь, потому что ходить с расстёгнутыми брюками уж точно непрезентабельно, — он издаёт смешок, указывая на джинсы Сокджина, которые тот уже давно перестал пытаться застегнуть. Так и ходит с незастёгнутой ширинкой.       — Под футболкой не видно.       — На самом деле твой живот уже становится заметным.       — Под хирургическим костюмом и халатом совсем не заметно.       — Но ты же не ходишь в хирургическом костюме вне работы.       — Ладно! Я возьму эти брюки. Хоть они и дурацкие. Я в них как пингвин.       — Возьми пару рубашек.       — Ну я же всё равно не буду в них ходить!       — Тебе придётся, — Чимин усмехается.       В итоге Сокджин практически чувствует победу, когда складывает в багажник покупки. Пусть это и не то, чего он хотел, но зато теперь с чистой совестью можно отправиться в какое-нибудь милое местечко на ужин. Чимин и Минки из торгового центра тоже ушли не с пустыми руками — помимо того, что Чимин им купил, они ещё получили компенсацию за сокджиновы капризы. Омеге достались солнцезащитные очки, а Минки – плюшевый заяц.       Они останавливают выбор на открытой террасе одного из любимых ресторанчиков Сокджина. Помимо ужина на свежем воздухе как бонус шла ещё и детская игровая с приглядывающей за малышнёй няней, поэтому как только Минки с горем пополам поел свой суп из детского меню, омеги остались за столиком вдвоём. Чимин себе к лазанье заказал бокал белого вина, и Джин то и дело кидал на него тоскливые взгляды, попивая холодный чай матча.       — Как ты пьёшь эту гадость? — спрашивает между делом Чимин, орудуя ножом и вилкой в своей тарелке.       — Это всё он, — указывает Сокджин пальцем на свой живот. — Знаешь, как меня от тошноты спасало? Чудесный напиток.       Чимин кривится.       Сокджин же начинает поистине наслаждаться своим положением. Срок подходит ко второму триместру. Живот ещё совсем небольшой и хорошо скрывается под одеждой, а если и видно, то выглядит так, будто он очень плотно поел. Токсикоз почти сошёл на нет – утром он может позавтракать чем-то лёгким, запив водой с лимоном, и всё это уже не спешит покинуть его желудок. И если не считать нестабильность его настроения, то в целом сейчас он чувствует себя очень счастливым.       В отделении дела тоже идут хорошо, что не может не радовать – наконец-то он может позволить себе забить голову не проблемами на работе, а приятными хлопотами предстоящего отцовства. Он уже присмотрел для малыша кроватку, комод с пеленальным столиком и теперь с нетерпением ждёт, когда их доставят к нему домой. Он подумывает совершить покупку к концу лета – он как раз будет на пороге третьего триместра, и там можно будет начинать более активную подготовку к появлению малыша. К тому же, в середине сентября он уже будет в декретном отпуске, и у него будет полно времени.       — О чём задумался? — интересуется Чимин.       — О декрете.       — Что, уже хочется поскорее свалить из госпиталя? — понимающе улыбается друг.       — Из госпиталя нет. Но в декрет хочется. Столько дел нужно будет переделать. Подумываю о небольшой перестановке в квартире, чтобы у малыша был свой уголок. Ну, чтобы вся его мебель стояла в одном месте, а не по разным концам квартиры. Тэхён обещал помочь и что-нибудь придумать.       — Кстати, а главврач уже в курсе, что ты собираешься в декрет? Они же должны назначить на заведование кого-то вместо тебя.       — Даже не хочу лишний раз звонить этому придурку, — вздыхает Сокджин.       Он понимает, что Чимин прав – он давно уже должен был сообщить начальству, чтобы те решили, кого назначить исполняющим его обязанности. Но всем известно о их взаимной «любви», поэтому неудивительно, что и с этим Джин тоже тянет. А до ухода в декрет, тем временем, осталось около трёх месяцев.       — Интересно, кого поставят заведовать отделением.       — Я бы очень хотел, чтобы это место предложили Тэхёну. Ему я могу доверить своё отделение на все сто процентов и уйти в декрет спокойно, ни о чём не переживая.       — Думаю, что они учтут твоё мнение в этом вопросе. Ведь ты очень хорошо справляешься со своими обязанностями.       — Чжихун так не считает, — криво усмехается Сокджин.       — Ой, да пошёл он. Все знают, что ты отличный заведующий. У нас в отделении всегда порядок. И если они не пришлют вместо тебя кого-то извне, то, мне кажется, тут два варианта – либо Тэхён, либо Намджун. Они оба на очень хорошем счету у начальства. Кстати о Намджуне!       — Предвещая всё, что ты собираешься мне сказать – я планирую поговорить с ним завтра после работы, окей? Вот прям завтра в конце рабочего дня вызову его к себе в кабинет и всё скажу. Тэхён мне вытрахал уже весь мозг своим Намджуном.       — Это теперь твой Намджун, а не его, — издаёт смешок Чимин и допивает несколькими глотками свой бокал вина.       — Чего это он мой? — Джин складывает руки на груди.       — Ты теперь с ним на всю оставшуюся жизнь повязан – у вас общий ребёнок.       — Глупости. Ты же с отцом Минки не повязан. Того и след простыл уже. Когда он последний раз объявлялся?       — Несколько месяцев назад, наверное, — пожимает плечами Чимин. — Но ты не сравнивай. Отец моего ребёнка и отец твоего – это совершенно непохожие люди, и мы все в абсолютно разных ситуациях. Лично я считаю, что Намджун из тех мужчин, которые несут ответственность. Но дело даже не в этом! Я искренне полагаю, что он будет счастлив стать отцом.       — А мне так не кажется. Намджун не выглядит как человек, готовый к чему-то серьёзному. Заметь, никто никогда не видел его в серьёзных отношениях, зато всем известно, что он переспал, наверное, с каждым омегой в нашем госпитале.       — Ну, мы все взрослые люди и вольны спать с кем хотим и когда хотим. Это не показатель.       — Ладно, хватит уже о нём. Устал от этого всего. Ты мне расскажи лучше, что там у тебя происходит. Ходишь уже месяц как в воду опущенный.       Чимин вздыхает, отводя взгляд в сторону. В этот момент из игровой комнаты прибегает запыхавшийся, но довольный Минки:       — Пап, я наигрался! Когда мы уже пойдём?       — Может, поешь ещё немного? Ты даже суп свой не доел. Как цыплёнок поклевал.       — Не хочу!       — Тогда иди поиграй ещё. Мы закончим разговаривать и позовём тебя, хорошо?       Минки согласно кивает и убегает обратно. Чимин секунды смотрит ему вслед, после чего снова поворачивается к Джину.       — Ничего особенно не происходит. Просто я, наверное, ещё не до конца отошёл.       — Жалеешь, что ушёл от Хосока?       — Нет, не жалею, — качает он головой. — Но зарёкся больше не заводить отношений на работе. Мы хоть и не слишком часто пересекаемся, но я вижу, что ему сложно. Мне тоже сложно. Поэтому больше никаких служебных романов. Надоело испытывать каждый день это чувство вины. Будто мне переживать больше не о чем.       — Мне кажется, что ты не должен чувствовать вину за то, что стал инициатором разрыва. Если у вас всё к тому и шло и это было лишь вопросом времени... кто-то потом всё равно должен был взять это на себя.       — Да, но Хосок так не считает. Он был уверен, что у нас всё отлично. Как будто не замечал, как часто мы стали ссориться и как много разногласий у нас возникало. Но это не единственное, из-за чего я чувствую себя виноватым, — Чимин тупит взгляд, снова обречённо вздыхает и подпирает голову рукой. — Я, вроде как, изменил Хосоку незадолго до расставания.       — Ты? Изменил? — округляет глаза Сокджин.       — Ну... если это можно назвать изменой... наверное да, можно.       — Что ты натворил?..       — Целовался с Юнги, — чуть тише отвечает Чимин, словно вверяя Джину самую страшную тайну.       — Что-о? — изумлённо ахает тот, ещё шире распахивая глаза.       — Угу.       — Каким образом это произошло? Где? — засыпает он друга вопросами, придвинувшись ближе к столику и во все глаза глядя на засмущавшегося омегу. — Когда вы успели?!       — Когда Хосок не пошёл с нами смотреть мультфильм и мы позвали Юнги и Союна. Это вышло случайно. Юнги извинился, и я извинился, и... в общем, да.       — Ну, тогда понятно, чего вы с Юнги так искусно друг друга избегаете!       — Что, так заметно? — уныло спрашивает Чимин.       — Ага, — усмехается Сокджин. — Я жажду подробностей. Очень интересно, как можно случайно поцеловаться с альфой, находясь в отношениях с другим альфой.       К ним снова подбегает Минки, спасая Чимина от того, чтобы рассказывать те самые подробности, и принимается дёргать родителя за рукав:       — Ну пап! Пойдемте уже! Мне надоело тут!       — Да что же ты такой неугомонный сегодня? Не даёшь нам с Джином даже поболтать!       — Вы весь день болтаете! А Джин обещал, что мы поедем в парк и покормим уточек!       — Если обещал, значит поедем, — улыбается Сокджин и треплет мальчишку по кудрявой голове.       Оплатив напополам счёт, они втроём идут на парковку. Минки счастливо подпрыгивает, держась за папину руку; Сокджин жалуется на то, что скоро будет круглым как шар – у него уже стали больше бёдра и попа, и ещё чуть-чуть, и он перестанет влезать не только в брюки, но даже в свои оверсайз-вещи. Чимин с них двоих смеётся.       Дойдя до машины, Чимин усаживает сына на заднее сиденье позади Джина и пристёгивает ремнями. Сам Сокджин в это время возится со своим ремнём, пытаясь закрепить его так, чтобы нигде не врезался и не давил.       Чимин, обойдя автомобиль, плюхается на переднее сиденье рядом с Сокджином.       — Ну что? Готовы кормить уточек?       — Да! — кричит с заднего Минки.       — Тогда поехали, — улыбается Сокджин и заводит машину. Та, немного пошумев, глохнет. Омега мрачнеет. — Ну, приехали.       — Она же недавно из сервиса, — подмечает Чимин.       — Да, они заменили автозапуск, и до этого момента он прекрасно работал, — он снова и снова пытается её завести, но она опять его подводит, и Джин обречённо вздыхает.       — Мы не поедем смотреть на уточек? — грустно спрашивает Минки, пытаясь вытянуть шею и посмотреть, что происходит на переднем сиденье.       — Мы что-нибудь обязательно придумаем, кудряшка. Не переживай, — обещает ему Джин, не прекращая попыток.       Спустя несколько попыток машина всё же заводится, что сопровождается радостным гулом Минки и Чимина. Они выезжают с парковки ресторана и направляются к парку, чтобы немного погулять да накормить уток, прежде чем поехать по домам. Во второй половине выходного дня трафик на дорогах куда больше, чем был с утра, и они движутся в плотном, но быстром потоке машин по вечернему городу.       — Будешь отдавать машину обратно в ремонт? — спрашивает Чимин, приоткрывая окно со своей стороны, и оборачивается назад, чтобы убедиться, что на ребёнка не дует.       — Подумываю о том, чтобы купить новую. Такие сюрпризы будут совсем неудобны, когда появится ребёнок. Мне нужно что-то более надёжное. Но сейчас столько трат предстоит... не знаю, получится ли поменять машину, но я бы очень хотел.       — Мечтаю, чтобы у нас с Минки тоже когда-нибудь была машина. С ней, конечно, намного удобнее. Но я со своей зарплатой вряд ли потяну. Тем более, скоро уже отправлять ребёнка в школу, а там только успевай везде тратить деньги. Он уже, вон, хочет планшет как у Союна.       — А отца как у Союна он случайно не хочет? — ухмыляется Сокджин.       — Дразнить теперь будешь, да?       — Да, — довольно улыбается Джин в ответ и останавливается на перекрёстке на красный сигнал светофора.       — Больше не буду с тобой делиться.       — Тебе хоть понравилось? — продолжает он подтрунивать порозовевшего Чимина.       — Давай лучше за дорогой смотри, шутник! Зелёный уже нам горит!       Сокджин, слыша уже просигналивший позади них автомобиль, убирает ногу с тормоза и переставляет её на газ. Машина, тронувшись с места и проехав совсем немного, лишь до середины перекрёстка, снова глохнет.       — О нет-нет-нет! — в панике успевает протараторить Джин, отчаянно пытаясь снова завести машину прежде, чем им в зад влетает другой автомобиль, не ожидавший, что они встанут посреди дороги.       Всех троих от удара толкает вперёд, после чего снова откидывает назад. Сокджин ударяется головой о подголовник своего кресла и на секунды у него темнеет перед глазами. Испуганный Минки в этот момент начинает кричать, а Чимин, не менее потрясённый, оборачивается назад и тянет к нему свою руку, но дотянуться успевает. Их машина по инерции прокатывается ещё несколько метров, и прямо в них летит автомобиль с перекрёстка, отчаянно подавая им сигналы, и попадает «носом» в сторону, где сидят Минки и Сокджин. Раздаётся оглушающий хлопок.       Истошный крик Чимина наполняет каждый миллиметр салона автомобиля, сыпется раскрошенное стекло, сигналят машины, а Сокджину кажется, что он вот-вот потеряет сознание от ужаса.

***

      В хирургии сегодня на удивление спокойный день. Никакой суматохи. Из новых пациентов был только один – и того на себя взял Намджун, отправившись в операционную; начальства тоже не было, и дежурство протекало в тихом неторопливом темпе.       Чонгук, выпросивший у Сокджина в его отсутствие выйти на дежурство вместе с Тэхёном, ходил за ним хвостиком, наслаждаясь тем, что Тэмина в отделении сегодня тоже нет – у него выходной. В те дни, когда омега работает, Чонгук старается особо не маячить рядом с Тэхёном, и на это есть несколько причин. Во-первых, он прекрасно видит, что и Тэхён, и Тэмин всё ещё проживают свой разрыв. Расставание – вещь сложная, и Чонгук искренне пытается войти в это положение, не желая сделать кому-либо больнее. И во-вторых, он и сам не особо счастлив присутствовать в те моменты, когда Тэхён и Тэмин сталкиваются на работе и пересекаются взглядами. Он предпочитает этого не видеть.       Зато в такие дни, как этот, он сполна может насладиться общением с альфой: с утра тот забирает его из дома, чтобы вдвоём отправиться на работу; в отделении они вместе делают обход и смотрят и тэхёновых пациентов, а потом и немногочисленных сокджиновых. На обед ходят тоже вместе, а после заполняют истории болезней. Тэхён заодно помогает ему с больным, которого за Чонгуком закрепил наставник.       Чонгук последние пару недель думает о том, что всё понемногу налаживается. История с погибшим омегой больше не лежит камнем на его душе, хоть он и вспоминает о нём часто. Порой даже благодарен тому, что всё случилось, как случилось – он понял, что не один. Рядом с ним действительно есть люди, которые его поддерживают, которые в него верят. Это и Джин, и Тэхён, и даже Намджун! Да и от Югёма и Мингю он получил шутливый втык за то, что всё скрыл даже от них. От папы снова ничего не слышно, как всегда и бывает – он возвращается на некоторое время, донимая звонками, угрозами и требованиями, а потом снова исчезает на неопределённый срок. Вот и опять он залёг на дно. Чонгуку, на самом деле, от этого только легче. Хотелось бы, чтобы тот вообще забыл его номер.       А самое главное... что Тэхён снова почти всегда рядом. Ему иногда кажется, будто время отмоталось назад и всё как раньше – они проводят вместе столько времени, сколько захотят. Снова ходят куда-нибудь поужинать, остаются у Тэхёна дома чтобы посмотреть кино, гуляют с вечно радостным Миком, и Чонгук чувствует себя самым счастливым.       Всё как раньше, с одним только но – он не может снова видеть в Тэхёне только друга. Теперь у него внутри всё трепещет и дрожит от каждого его взгляда и прикосновения, и он всерьёз не понимает, почему не ощущал всего этого раньше. Это же так... волнительно и возбуждающе.       — У меня, кстати, есть для тебя кое-что. Я совсем забыл, — говорит альфа, когда они сидят вдвоём в ординаторской, недавно вернувшись после осмотра пациента, который приехал в приёмный покой госпиталя самообращением.       — Да? Что? — заинтересованно обращает на него внимание Чонгук.       — Закрой глаза.       Омега с улыбкой прикрывает глаза и в предвкушении ждёт. Тэхён обходит его, останавливаясь позади, и Чонгук слышит тихое шуршание ткани – он что-то достаёт из кармана. Проходит несколько секунд, и он ощущает, как участка груди над воротом касается что-то прохладное.       — Прости, что так долго, — говорит Тэхён.       Чонгук открывает глаза, тянется пальцами к шее и нащупывает ими кольцо, снова висящее на тонкой цепочке. Он поворачивается и начинает улыбаться шире:       — Ты починил!       — Ну, не я, а мастер, — зеркалит улыбку альфа.       — Спасибо! — Чонгук поднимается с крутящегося стула и тянется к Тэхёну с объятиями, тут же оказываясь в его руках. Тэхён перехватывает его одной рукой поперёк талии, а второй проводит вдоль позвоночника, вызывая у омеги стаю мурашек по коже.       Их прерывает заглянувший в ординаторскую медбрат, и Тэхёну приходится отпустить парня из объятий.       — Доктор Ким! Спуститесь в приёмное! Заведующий Ким и старший медбрат Пак попали в аварию, их привезли сюда на скорой!       У Чонгука внутри всё холодеет. Если бы не Тэхён, моментально сорвавшийся с места и понёсшийся из ординаторской вслед за медбратом в сторону лифтов, он бы так и остался как вкопанный стоять посреди ординаторской, совершенно не понимая, что ему делать. Но вот он уже бежит следом, забегая вместе с ним в лифт. Он нервно жмёт кнопку первого этажа, которая уже и так загорелась красным, а лифт начал закрываться. Чонгук берёт альфу за руку и чувствует, как она подрагивает. Тэхён за эти секунды не проронил ни слова, и Чонгук видит, что он не в себе от потрясения и страха.       — Всё будет хорошо, — шепчет он, сжимая его пальцы в своих.       — Сокджин беременный, — Тэхён тяжело вздыхает и прислоняется затылком к стенке, пока этажи на циферблате переключаются неумолимо медленно.       — Я знаю. Всё будет в порядке. С ними обоими, и с Чимином тоже, — Чонгук не знает, кого пытается в этом убедить больше – себя или Тэхёна, потому что ему самому тоже страшно.       В тот момент, когда они оказываются на первом этаже и бегут в приёмный покой, несколько носилок уже закатывают в грузовые лифты в противоположной стороне, и они не могут видеть, кого на них везут.       — Что? Что там? Где они? — запыхавшийся Тэхён добегает до стойки регистрации больных и вцепляется тяжёлым взглядом в омегу. — Их уже привезли?       — Привезли, доктор Ким. Заведующего Кима и медбрата Пака отправили в нейрохирургию, ребёнка забрали травматологи, сразу в операционную скорее всего. Он был весь в крови. Они все были в крови...       — С ними был Минки? — Тэхён пытается сохранить самообладание, и Чонгук видит, как тяжело ему это даётся.       — Да, и он, кажется, пострадал больше всех. Мы ещё не знаем точно, у кого какие травмы, но вот, что написала скорая: у заведующего Кима и медбрата Пака под вопросом сотрясение головного мозга и ссадины, у ребёнка открытый перелом бедра, закрытый перелом плеча и сотрясение, — медбрат смотрит в бланк, заполненный парамедиками, после чего протягивает его Тэхёну.       Чонгук в ужасе закрывает рот ладонью. Альфа быстро пробегается взглядом по строчкам и возвращает бланк на стойку регистрации.       — Я в нейрохирургию, — бросает он.       — Я с тобой, — следует за ним Чонгук.       На Тэхёне лица нет, пока они поднимаются в нейрохирургическое отделение. Он стучит пальцами по металлическим перилам, огибающим лифт по трём стенкам, и следит за меняющимися светящимися цифрами на табло. Видя, в каком альфа состоянии, Чонгук больше не смеет ничего сказать, только молча идёт за ним.       Первым, кого они видят, поднявшись в нейрохирургию, оказывается Чимин. Он сидит рядом с кабинетом МРТ, спрятав лицо в ладонях, и тихо плачет.       — Чимин, — окликает его Тэхён, подходя ближе.       Омега поворачивается к ним, и Чонгук видит, что вся его футболка испачкана в крови, которая ещё не успела высохнуть, и он пачкает ею костюм Тэхёна, когда тот раскрывает свои объятья для него. Чимин так надрывно плачет, уткнувшись альфе в грудь, что у Чонгука самого внутри всё сдавливает болью.       — Тише, всё будет в порядке, слышишь? С Минки всё будет хорошо. Его же забрали на операцию? — он утешающе гладит омегу по спине, и тот кивает в ответ на вопрос. — Значит, скоро всё будет позади. Ты ведь знаешь, у нас хорошие травматологи. Минки будет как новенький.       — Там... там, кажется, кость раздроблена... он потерял сознание...       — Это травматический шок, доктора разберутся с этим.       Чимин снова плачет. Чонгук ощущает, как и на его глаза наворачиваются слёзы, и с трудом прогоняет их, незаметно утерев ладонью, пока на него не смотрят.       — Ты сам-то как? — спрашивает у Чимина альфа.       — Сказали, что просто ушиб. Сотрясения по томограмме нет. Весь удар пришёлся на ту сторону, где сидели Сокджин и Минки. Машина влетела прямо в их двери. Меня почти не задело, только затылком ударился.       В другом конце коридора из одного из кабинетов выкатывают каталку, и у Чонгука невольно вырывается «Джин», из-за чего Тэхён и Чимин оборачиваются. Рядом с каталкой, которую катят два медбрата, идёт Юнги. Заметив Тэхёна, Чимина и Чонгука, он делает им знак рукой, чтобы не шли за ними.       — Всё позже, — говорит он. — Я дам знать. Мы поехали ко мне в отделение.       Каталку с Сокджином снова закатывают в лифт.       — Что-то с малышом. Я пойду с ними, — Тэхён поворачивается к Чонгуку. — Останься с Чимином, хорошо?       — Юнги же попросил не ходить, — с сомнением возражает ординатор.       — Мало ли, что он попросил. Я буду рядом с Джином.       Тэхён уходит, оставляя омег в коридоре нейрохирургии. Чонгук переводит взгляд на Чимина: тот совсем эмоционально разбит.       — Я пойду в травматологию, — тихо говорит он Чонгуку бесцветным голосом.       — Зачем, Чимин? Операция закончится ещё не скоро. Хочешь, я провожу тебя до раздевалок? Примешь душ, переоденешься во что-нибудь чистое. Давай?       — Не хочу, — качает головой Чимин и вытирает ладонями влажные щёки.       — Тогда я пойду с тобой в травму.       — Не нужно. Я хочу посидеть один. Пусть только кто-нибудь сообщит мне, когда выяснится, как там Сокджин. Надеюсь, с малышом ничего не случилось. Сокджин так сильно его хотел...       — Я тоже надеюсь, — опускает голову Чонгук.       — Возвращайся в отделение.       Чонгук провожает взглядом поникшего Чимина, который уходит в сторону запасной лестницы, и плетётся обратно в свою хирургию. Неизвестность гложет, и он то и дело смотрит на часы, ожидая возвращения Тэхёна. Он усаживается за медбратским постом, чтобы точно его не пропустить, если вдруг по возвращении Тэхён пойдёт не в ординаторскую.       Альфа появляется в хирургии минут через тридцать, неся в руках сложенные в стопку грязные, перепачканные кровью вещи, по всей видимости, принадлежащие Сокджину. Чонгук, завидя его, подскакивает со стула:       — Ну, что там? — обеспокоенно спрашивает он.       — С малышом, вроде, всё в порядке, но Юнги положил Сокджина в отделение. Хочет понаблюдать несколько дней, чтобы точно знать, что им обоим ничего не угрожает. Дал к нему заглянуть только на минуту, не больше. Мне кажется, Джин вообще не понял, что произошло. В какой-то прострации находится.       — Главное, что с ребёнком всё хорошо. С остальным можно справиться.       Тэхён кивает и устало плюхается в соседнее кресло.       — Это наверное можно уже выбросить, — немного приподнимает он стопку с вещами.       — Скорее всего, — Чонгук соглашается. — Привезёшь потом ему чистую одежду. Он пока всё равно будет в больничном. Тебе тоже стоит переодеться, весь костюм в крови. Ты уже позвонил родителям? Они знают?       Альфа отрицательно качает головой. Разговор затухает. Тэхён думает о чём-то своём, хмуро сдвинув брови к переносице и периодически вздыхая, Чонгук на него поглядывает, не зная, что ещё сказать, чтобы подбодрить.       Из оперблока в это время выходит Намджун, на ходу снимая с лица маску, и направляется прямо к ним.       — Все говорят об аварии, что случилось? — без лишних церемоний спрашивает он, глядя поочерёдно то на Тэхёна, то на Чонгука.       — Сокджин с Чимином и Минки попали в дтп, — отвечает Тэхён, и Намджун переводит взгляд на окровавленную стопку с одеждой в его руках.       — Где Джин? — Намджун продолжает смотреть на вещи омеги, и вопрос без ответа повисает в воздухе.       Чонгук смотрит на Тэхёна, но тот всё ещё молчит, и тогда он решает сказать вместо него:       — У Юнги. В гинекологии.       — Почему в гинекологии? — не понимающе переводит он взгляд с ординатора на друга.       А Тэхён по-прежнему молчит. Намджун, прождав ещё несколько секунд и так и не услышав ответа, разворачивается и уходит в сторону лифтов.