St. Mary's Hospital

      Папа задерживается в своём салоне, разгребая новые поставки свадебных костюмов, поэтому у Сокджина есть по меньшей мере час до того, как тот за ним приедет, и он решает провести это время с пользой. Он уже переоделся в свою одежду, привезённую родителями накануне. Мысленно Джин не устаёт благодарить папу, который догадался взять для него мягкие брюки на резинке вместо его привычных и любимых классических. Живот начинает расти быстрее. Кажется, он даже за проведённую в госпитале неделю успел подрасти, и теперь даже его свободная рубашка о него запинается, а не струится вдоль тела, как это было ещё недавно.       Спустившись в своё отделение, он ловит кучу заинтересованных, но радостных взглядов коллег, которые наперебой начинают его приветствовать, интересоваться самочувствием и спрашивать, когда он уже вернётся. Без него тут успел похозяйничать снизошедший до простых смертных Чжихун, и его ребятам это явно пришлось не по душе. Он обещает вернуться в строй с понедельника и спешит скрыться в своём кабинете. Так странно понимать, что теперь абсолютно всем известно о его интересном положении.       Омега прикрывает за собой дверь и опускается в родное кресло, окидывая взглядом кабинет. Он за пролетевшую неделю успел соскучиться по своей работе, что же будет, когда он уйдёт в декрет? Да ещё и мысль, что здесь будет сидеть кто-то другой, не даёт ему покоя. Даже по первому взгляду видно, что Чжихун здесь всё с ног на голову перевернул. Сокджин раздражённо вздыхает и начинает раскладывать на столе всё в том порядке, в каком оставлял. Все бумаги перемешаны, появилась кипа новых документов — конечно же, не разобранных и не отсортированных. Включать компьютер даже страшно. Наверняка и там чёрт ногу сломит.       Несколько минут спустя в дверь негромко стучат, и заходит Чимин, — ему, видимо, сказали, что Сокджин здесь. У Чимина сегодня смена в хирургии, и Джин знает, что тот каждую свободную минуту бегает к сыну, вот и сейчас явно только из травматологии вернулся. Ему кажется, что друг уже не такой безнадёжно унылый, как в первые дни после аварии, но всё равно у Сокджина сердце не на месте при взгляде на него. Иногда ему кажется, что у омеги даже первые морщинки появились в уголках глаз от всех этих переживаний.       — Как там Минки? — отвлекаясь от разгребания своего стола, спрашивает Сокджин.       — Стал веселее, — Чимин выдаёт грустную улыбку.       — Я заходил к нему утром, он был ещё слишком сонным. Но мне тоже показалось, что он повеселел.       — Ещё бы. Столько нянек образовалось вокруг, — усмехается. — Юнги по несколько раз в день приходит, Хосок заглядывает, ты, Намджун, Тэхён с Чонгуком, Союн пару раз приходил. Я вчера вечером после хирургии пошёл к нему, а ему там Юнги книжку читает. Так Минки на меня даже внимания не обратил.       Сокджин посмеивается с обиженного выражения лица друга.       — Мне кажется, Юнги даже делать ничего не нужно, чтобы к нему тянулись дети. Ему надо было в педиатры идти, а не в акушеры-гинекологи.       — А мне кажется, что он на своём месте. А я знаю, о чём говорю — я у него рожал.       — Ну, тоже верно, — Джин пожимает одним плечом и снова принимается перебирать вещи на столе, на этот раз в поисках своего планера, который точно оставлял здесь. На работу в понедельник, и ему необходимо уже начинать вливаться в колею. Хотя бы посмотреть, что по плану и как много он пропустил. — Что там у вас вообще? Как дела?       — Смотря о чём ты.       — Ну… ты и Юнги. Ваш поцелуй, — он многозначительно приподнимает брови.       — Мы не говорили об этом. Делаем вид, что ничего не было. Да и не до этого сейчас.       — Вы как два глупых подростка, отрицающих очевидное.       — То же самое могу сказать о тебе и Намджуне, — криво ухмыляется Чимин.       — Это разные ситуации! Не сравнивай!       — Да-да, конечно. Ладно, я пойду работать. Столько навалилось всего в отделении. Чжихун ещё работы подкинул, — кривит он губы, глянув на часы. — Тебя родители отвезут домой?       — Да, скоро уже поеду. Наконец-то.       Чимин уходит, и Джин бросает взгляд на время: как раз есть минутка поругаться с Чжихуном. И не то чтобы Сокджин конфликтный, но иногда создаётся ощущение, будто этот альфа всё делает для того, чтобы его разозлить.       Он усаживается поудобнее в кресле, вытянув вперед ноги, и кладёт свободную ладонь на живот. В трубке сначала раздаются короткие гудки — главврач с кем-то разговаривает — но Джин настойчивый и с третьего раза всё же дозванивается.       — Если занято, значит я с кем-то разговариваю, Сокджин! Не нужно мне трезвонить!       — Я это делаю не из желания поболтать, — холодно отвечает омега, изо всех сил сдерживаясь, чтобы тоже не начать грубить.       — Что ты хотел? Давай только быстро, не до тебя сейчас.       — Вы перевернули все мои вещи. Поаккуратнее было нельзя? Я теперь ничего не могу найти! Куда вы дели мой планер?       Слышится недовольный тяжёлый вздох.       — Если ты не заметил, мне пришлось работать вместо тебя всю последнюю неделю, как будто у меня нет других дел. Как мне нужно было, так я и двигал твои вещи.       — Упрекаете меня в том, что я лежал в больнице?       — Слушай, Сокджин, ты сам позвонил! Вещи свои тоже ищи самостоятельно, мне они не нужны!       Джин стискивает зубы от злости. Ему иногда так хочется нажаловаться отцу и попросить того повлиять на совет директоров, чтобы они убрали Чжихуна с должности главврача! Но отец, несмотря на то, что владеет пакетом акций госпиталя, не лезет в подобные дела. А Джин слишком взрослый, чтобы жаловаться. С Чжихуном у них не задалось с первого же дня, как кандидатуру Сокджина выдвинули на место заведующего хирургией. Его многие поддерживали тогда, но не Чжихун, убеждённый, что молодому омеге нечего делать на такой ответственной и довольно высокой должности. Его, конечно, всё равно назначили, ведь он был на очень хорошем счету у администрации, прекрасно выполнял свои обязанности и, несмотря на молодой возраст, был талантливым врачом. И Чжихуна всё это, несомненно, выводило из себя, чего он никогда не скрывал.       — Если у тебя всё, то не мешай мне работать. И лучше разберись со своими подчинёнными, которые снова начали забывать, что мы частный госпиталь, а не благотворительная лавка. Имена, думаю, называть не нужно?       Сокджин с психу сбрасывает вызов и швыряет трубку на стол. Что Чжихун вообще возомнил о себе! Какое право он имеет так разговаривать! У него внутри всё кипит от обиды и негодования. Будь он альфой, главврач, наверняка, не разговаривал бы с ним в таком пренебрежительном тоне и не позволял бы себе хамского отношения. Какой же он всё-таки козёл. Джин для него просто бельмо на глазу — омега на руководящей должности! Омега, управляющий целым отделением, ещё и вполне успешно! Ничего, он и его подсидит однажды. Чжихун ещё увидит.       Дверь без стука открывается — конечно, Намджун. Кто же ещё? Ещё один альфа, который его ни во что не ставит и считает нормальным не воспринимать его как начальника. Сокджину снова из-за него влетает, а ему хоть бы что.       Он проходит в кабинет и ставит на кресло сумку Джина, которую тот собрал с утра и оставил в своей палате, чтобы забрать позже.       — Рабочий день закончится через час, я отвезу тебя домой, — говорит альфа.       — Не нужно меня отвозить, — всё ещё раздражённо отвечает Сокджин.       — Не упрямься и дождись меня, — мягко, но достаточно настойчиво просит Намджун, но Джин только злится ещё больше.       — Я сказал, что не нужно! Хватит за мной таскаться, я сам могу о себе позаботиться! За мной уже едет папа!       Намджун замолкает и смотрит на него с какой-то смесью растерянности и… чего-то ещё. Обиды? Джину хочется тут же извиниться, что вспылил, ведь Намджун не виноват, что он так разозлился. Это ведь всё Чжихун! Но альфа молча разворачивается и покидает его кабинет. Сокджин тихо вздыхает и трёт ладонями лицо. Наверное, это всё же гормоны.

***

      Чонгук сидит на столе в ординаторской, болтая ногами, не дотягивающимися до пола. Рядом сидит Тэхён, целиком погруженный в работу и усердно печатающий на ноутбуке. В кабинете кроме них никого нет — после обеда все разошлись по своим делам: кто в операционные, кто к пациентам, кто в приёмный покой. Югём и Мингю напросились в нейрохирургию на день. Тэхён вот предпочёл поработать над историями, пока есть время. Чонгук, всё ещё скучающий без своего наставника, расположился рядом и, пока никто не видит, забрался на стол — своё излюбленное место.       От безделья он листает рабочий планшет Сокджина, который тот ему доверил на эту неделю, и изучает старые истории болезней, найденные в архиве госпиталя, давно систематизированные и доступные с любого рабочего девайса. По паролю, конечно же. В этом и было огромное приемущество планшета Сокджина — можно было найти что угодно. А для Чонгука это ещё и полезно — читать старые истории. Он не смотрит диагноз, когда открывает чью-нибудь карту: сначала читает жалобы, изучает анализы и проведённые обследования, мысленно ставит свой диагноз и лишь потом сверяет с реально выставленным. Такое времяпрепровождение затягивает его надолго.       Ради любопытства он открывает архив девятилетней давности и ищет своё имя. Оно находится почти сразу, и Чонгук спешит открыть историю. Тут же накрывают воспоминания, и он начинает улыбаться. «Лечащий врач: врач-ординатор Ким Тэхён». С ума сойти, как давно это было… Он смотрит на дату: девять лет и несколько недель назад. А он ведь даже и не помнил, что это был за день. Теперь нужно обязательно запомнить.       — А ты знаешь, что у нас недавно была годовщина? — отвлекает он Тэхёна от работы.       — Да? — альфа поднимает на него любопытный взгляд.       — Угу, — кивает Чонгук. — Девять лет как мы знакомы, — и поворачивает к нему планшет с открытой на нём историей. — Ординатор Ким Тэхён.       — Прямо как ты, — улыбается в ответ он. — Ординатор Чон Чонгук.       — Ты казался мне таким взрослым тогда, а оказывается был таким же, как я сейчас.       — Таким же ребёнком?       — Вроде того. А сейчас ты вон, старый уже.       — Это кто это старый? — Тэхён пальцами дотягивается до его бока и принимается щекотать. Чонгук со смехом взвизгивает и спрыгивает со стола.       Альфа, улыбаясь, снова возвращается к ноутбуку и своим историям, а Чонгук усаживается на диван, поджимает под себя ноги и продолжает читать, погружаясь в воспоминания девятилетней давности. Так забавно осознавать, что Тэхён действительно был того же возраста, что и он сейчас. Юный, храбрый, воодушевлённый и гордый своей профессией и желающий помочь всем и каждому. Чонгуку, наверное, не понять, зачем тот взялся тогда ему помогать. Таких историй, как у него, сотни, он лишь один из многих детей, столкнувшихся с подобным. Почему Тэхён так сильно хотел ему помочь? Уж вряд ли он влюбился с первого взгляда, если учесть то, каким он его увидел впервые: с разбитыми губами, отёкшим, залитым синевой носом и в футболке, забрызганной собственной кровью. К тому же, совсем ещё ребёнком.       Он касается своего носа кончиком пальца — едва заметная горбинка всё так же с ним и, видимо, теперь всегда будет напоминать ему о том дне. Но не как о чём-то плохом, а как о дне, когда он повстречал Тэхёна. Мог ли он тогда подумать, что парень-ординатор, купивший ему поесть и оставивший его в госпитале до утра, станет самым важным человеком в его жизни?       Он улыбается своим мыслям.       Взгляд тем временем пробегается по результатам обследования и переходит к заключению: закрытый перелом костей носа, трещина девятого ребра справа, множественные ушибы и гематомы. И сотрясение мозга. Он хмурится — такого точно не помнит.       — Тут написано, что у меня было сотрясение мозга, — снова отвлекает он Тэхёна.       — Угу, — бубнит тот, не отрывая взгляда от монитора.       — Но у меня же не было сотрясения?       — Не было.       — А почему тогда так написано?       — Мне же нужно было как-то оставить тебя в госпитале. Пришлось приписать.       — И тебе за этого ничего не было?       — Не забивай голову ерундой, Гук.       — Но мне интересно! Ты помогаешь незнакомому мальчишке, пишешь ему левые диагнозы, и тебе за это даже по шапке не прилетает! Если бы я себе такое позволил, Сокджин бы с меня шкуру спустил!       — Не преувеличивай, — Тэхён ухмыляется. — Так что там с нашей годовщиной?       — Она была несколько недель назад! — откладывает планшет в сторону.       — Тогда надо сходить и отметить это дело.       — Сегодня? — воодушевляется Чонгук, поднимается с дивана и идёт прямо к альфе, чтобы встать позади и обнять его со спины.       — Когда захочешь, — Тэхён откидывается на спинку, когда руки омеги ложатся на его плечи.       Чонгук растягивает в улыбке губы и утыкается носом в макушку, пахнущую шампунем и тонким ароматом альфы. Обычно он себе такого не позволяет, особенно на работе, где в любую минуту может кто-нибудь войти, тот же Тэмин. И это будет крайне неловкая сцена. Но после недавнего разговора с Хичолем Чонгук словно… очнулся от спячки. Теперь внимание альфы кажется не само собой разумеющимся, а чем-то таким, что Чонгук боится проворонить вновь, как уже сделал однажды. Теперь он ловит каждый его взгляд и каждое касание и тянется к нему сам, хоть и безумно смущается. На днях он уже пробовал проявить инициативу в обнимашках и словил от Тэхёна поцелуй в лоб, проверяющий, не поднялась ли у него температура.       Сейчас он, конечно, измерить его температуру не стремится, но странный взгляд всё равно посылает.       — Что? — не удерживается Чонгук от вопроса.       — Ты странный последние дни. У тебя, может, течка скоро?       — Я что, не могу соскучиться? Мы давно не обнимались, последние недели были загруженными! — нервно оправдывается омега.       Он уже хочет отстраниться, раз его объятья странные, но Тэхён перехватывает руки, обвитые вокруг его шеи, и не даёт уйти.       Друг от друга их отвлекает открывающаяся дверь в ординаторскую. Чонгук моментально выпрямляется и делает полшага назад от Тэхёна. Вошедшим оказывается Намджун. Он толкает за собой дверь так, что та громко захлопывается. Вряд ли он хотел наделать столько шума, но его настроение чувствуется за километр. Чонгук переглядывается с Тэхёном. Намджун тем временем отодвигает кресло за соседним столом, плюхается в него и начинает дёрганными движениями что-то набирать на ноутбуке.       — Что случилось? — задаёт вполне резонный вопрос Тэхён.       — Твой несносный старший брат родился на этот свет.       — Так это давно уже произошло, чего сейчас-то беситься, — хмыкает. Намджун шутку не оценивает. — Ну, а если серьёзно?       — Ничего.       Тэхён снова смотрит на омегу.       — Мы тут с Чонгуком решили сходить куда-нибудь вечером. Идём с нами? Развеешься, выпьешь, — предлагает ему альфа и снова обращается к Чонгуку. — Ты же не против?       Чонгук, вообще-то, против. Они должны были идти вдвоём! Это должно было быть почти свиданием! И он мог бы возразить, напомнить, что они идут отмечать их собственный праздник и кто-то третий будет лишним, но… он невозмутимо пожимает плечами и качает головой. Кажется, Намджуну действительно необходимо отдохнуть. У него в жизни мелодрама похлеще, чем у Чонгука. Да и к тому же, он скоро станет его наставником. Было бы неплохо наладить общение, которое раньше у них никогда не задавалось.       — Я не хочу, Тэхён.       — Да ладно тебе. Давай, не выделывайся. От тебя не убудет, если ты немного расслабишься.       Намджун всё же соглашается с уговорами, и после окончания рабочего дня они идут втроём ужинать. Альфы заказывают себе соджу, а Чонгук просит только один бокал вина для настроения — он не собирается сегодня много пить. А вот Намджун с Тэхёном, напротив, налегают на алкоголь с огромным удовольствием, по полной отдыхая в конце трудовой недели. Сначала атмосфера за столом неловкая, и разговаривает почти один только Тэхён, но позже они все расслабляются, и вечер течёт сам собой. В начале ужина беседы крутятся вокруг работы и нейтральных тем, но на третьей бутылке мужчины становятся оживлённее. Даже Намджун, кажется, выглядит немного веселее.       Чонгук долго думал, какой выбрать момент, чтобы рассказать Тэхёну о том, что он выбрал себе нового наставника, но всё как-то не подворачивалось случая. И вот сейчас, по его мнению, наступил прямо-таки идеальный. Заодно и Намджун узнает, что у него скоро будет ещё один подопечный.       — Мне Джин предложил выбрать себе нового наставника, когда он уйдёт в декрет, — начинает омега, но почти сразу жалеет, что завёл этот разговор. Намджун снова меняется в лице, когда слова «Джин» и «декрет» упоминаются в одном предложении.       — Да? И что ты ответил? — Тэхён заинтересованно смотрит на него.       — Я… выбрал Намджуна, — Чонгук выдаёт ему по-детски виноватую улыбку.       — Меня? — удивляется Намджун.       — Но почему не меня? — Тэхён непонимающе хмурится, явно сбитый с толку ответом. Кажется, он был уверен, что выберут именно его.       Чонгук жмёт плечами:       — Я подумал, что это хорошая идея. Хочу попробовать поработать с Намджуном.       — Я польщён, — Намджун улыбается, и Чонгук думает, что, кажется, впервые видит искреннюю улыбку, адресованную ему.       — А я оскорблён! — возмущается Тэхён. — Вот так растишь ребёнка, воспитываешь, а он уходит к другому альфе!       Чонгук с Намджуном смеются.       — Куда уж он от тебя денется, — ухмыляется Намджун. — За восемь лет же не делся.       — Девять, вообще-то, — поправляет его Тэхён.       Они чокаются: Чонгук бокалом, альфы стопками с соджу. Некоторое время пьют молча, пока Намджун переворачивает на гриле уже вторую заказанную порцию самгёпсаля. Вкусно пахнет жареным мясом, звучит звон бокалов и бутылок, голоса и смех. От жарящей поверхности идёт приятное тепло. Чонгук почти привалился к боку Тэхёна и чувствует себя по-котячьи довольно. Он бы заурчал, если бы умел. Намджун подкладывает мясо в их тарелки, и вроде бы уже не голодный омега снова тянется к своим палочками.       — Так что там с моим старшим братом? — задаёт, наконец, Тэхён волнующий их обоих вопрос. Они все как раз уже дошли до нужной кондиции, чтобы обсуждать подобные темы.       Намджун, опять поникнув, отмахивается и опрокидывает в себя очередную стопку соджу, закусывая её золотистым кусочком свинины.       Чонгук за всей этой историей наблюдает как за телевизионной дорамой, искренне заинтересованно, и гадая, чем же всё это закончится. Он, честно говоря, не знает мотивов своего наставника, но вот Намджуна ему жаль. Кажется, тот в самом деле очень обеспокоен происходящим. Ещё бы — он, вообще-то, неожиданно выяснил, что скоро станет отцом. Кто угодно бы взволновался.       — Твой брат возомнил, что он может вертеть судьбами людей как ему вздумается, а потом делать вид, что ничего не было, — Намджун разливает им ещё алкоголь, в то время как его челюсть заметно напрягается.       — Ты ему так сказал?       — Нет, конечно. Но очень хотелось.       — Что ты вообще думаешь обо всём этом?       Чонгук кладёт локти на стол и подпирает подбородок, готовый греть уши о взрослые альфьи разговоры.       — А что мне думать? Вчера у меня даже партнёра постоянного не было, а сегодня я узнаю, что у меня будет ребёнок от омеги, за которым я бегаю с восемнадцати лет, чёрт его дери, — вздыхает он. — Пытаюсь свыкнуться. Это сложно, знаешь, делать вид что всё окей, в то время как у тебя в голове и в жизни тотальный пиздец.       — Может, вам всё-таки поговорить об этом? Всё прояснить? Иначе как вы дальше будете рядом сосуществовать, когда родится ребёнок?       — Я не буду с ним разговаривать об этом, он эмоционально лабилен, — усмехается. — Это не имеет никакого смысла сейчас. Он вдолбил себе в голову что-то, и будет этому следовать. Ты сам прекрасно знаешь своего брата. К тому же, он при каждом удобном случае показывает, что я ему не нужен и он во мне не нуждается. Ни как в партнёре, ни как в отце его ребёнка.       По лицу Намджуна проскальзывает болезненная тень, и у Чонгука на секунду сжимается сердце. Как много порой можно решить одним только разговором, но как же тяжело иногда к нему прийти.       — Вы теперь будете как два осла показывать свои характеры, а страдать будет, на минуточку, мой племянник. И я вам этого не позволю, ясно? — Тэхён выгибает бровь.       — Послушай. Что бы там себе Джин не напридумывал и что бы он там не решил, я не отказывался от ребёнка. Пусть он и, мягко сказать, незапланированный. Я вообще уже родителям рассказал.       На губах Тэхёна появляется улыбка:       — Серьёзно? И что они?       — Папа ревел. Он же не надеялся дождаться внуков. Джину не говори только — он будет в бешенстве, если узнает, что я сказал своим родителям.       — Но это и твой ребёнок тоже.       — Ну Джин ведь так не считает. Он же не хочет, чтобы я был отцом.       — Боже, как всё сложно, — Тэхён качает головой и складывает руки на груди. — Что дальше делать планируешь?       — Ничего. Время покажет. Может, к родам у Джина встанут мозги на место и этот цирк закончится.       — Видимо, мы с тобой, всё-таки, однолюбы, — задумчиво отмечает Тэхён, смотря вникуда, словно ушёл в свои мысли.       У Чонгука в груди разливается лава. Он переводит на альфу взгляд, а тот, не замечая его, встряхивает головой, будто прогоняя мысли, и выливает остатки соджу в их с Намджуном стопки. Больше всего Чонгуку хочется сейчас закричать, что он… он тоже.       Немногим позже ему приходится помочь Намджуну заказать такси. Тот, выпив больше нормы, не попадает даже пальцами по кнопкам. К счастью, он хотя бы стоит на ногах и вполне соображает, чтобы добраться домой на такси без приключений.       Для них двоих такси заказывает Тэхён. Не спрашивая Чонгука, он называет только один пункт назначения, но тот и рад. Домой всё равно не хочется, а ночёвки у альфы по выходным снова возвращаются в их традиции. В машине они усаживаются на заднее сиденье, и Тэхён сгребает его в охапку. Наверное, они выглядят как парочка, но на данном этапе это что-то вроде объятий старшего брата, не более того. И как бы Чонгуку не хотелось, чтобы это было чем-то большим, он скорее помрёт от неловкости и дикого смущения. И страха. И это останавливает его от того, чтобы набраться мужества и шагнуть в бездну.       — Ты не спишь? — Тэхён пальцами едва ощутимо щекочет его плечо. Они уже подъезжают к дому.       — Нет. Задумался просто.       — О чём?       — О всякой ерунде, — такси останавливаются, и Чонгук отлипает от альфы, чтобы выйти из автомобиля.       Дома Тэхён отправляет Чонгука в душ, а сам идёт выгулять Мика, который, хоть и наделал половину своих делов на пол, стоило им только войти в квартиру, всё равно нуждался в вечерней прогулке.       Чонгук же с наслаждением набирает себе полную ванну, добавляя в неё пену, которую альфа держит в доме только для него. Приятный запах заполняет лёгкие, а зеркало моментально запотевает от горячей воды, в которой омега любит полежать. Расслабляется каждая его мышца, мысли приходят в порядок. Его любимый вид отдыха. Он откидывается назад и прикрывает глаза.       Спустя минут двадцать он слышит, как с улицы вернулся Тэхён. Он что-то роняет по пути, вызывая у омеги улыбку, после чего раздаётся стук в дверь ванной:       — Ты там лежишь?       — Ага, — откликается Чонгук.       — Я зайду?       — Заходи.       Чонгук сползает немного вниз, скрываясь под пеной до самых ключиц. Дверь приоткрывается сначала чуть-чуть, на пробу, после чего открывается шире, и показывается голова альфы:       — Балдеешь? — улыбается он, всё ещё немного пьяный.       — Угу. Тебе тоже нужно полежать в ванне, побалдеть.       — Хочу только сполоснуться и лечь, — морщит нос альфа, привалившись к дверному косяку. — Сделать тебе чая?       — Не нужно, — Чонгук качает головой. — Я тоже полежу и пойду спать.       Тэхён, кивнув, уходит. Через несколько минут раздаётся шум воды из второй ванной. Чонгук, ещё немного полежав, пока вода не начинает остывать, быстро моется и вылезает из ванны. Вытерев тело полотенцем, он натягивает на себя пижамные шорты и одну из старых футболок альфы. Шум воды уже не слышен нигде, поэтому, не заходя в свою комнату, он идёт прямиком в спальню Тэхёна, и, обнаружив того уже в постели, падает на его кровать почти с разбегу.       — Перепутал комнаты? — улыбается он.       — Да, — бурчит Чонгук, уткнувшись лицом в соседнюю от Тэхёна подушку. — Я буду спать тут.       — Я, может, всё ещё обижен на тебя.       — За что? — не понимает сначала Чонгук и отрывает от подушки голову. — А, ты про ординатуру что ли?       — Ага, про неё, — Тэхён старательно изображает вселенскую обиду.       Рассмеявшись с его выражения лица, Чонгук подползает ближе и обнимает его всеми конечностями, словно обезьяна, едва ли не забираясь на него сверху.       — Вот же бука! Мы и так почти круглосуточно вместе!       — Но Намджун как наставник лучше?       — Не лучше, просто ты же меня жалеть будешь, а он не будет!       — Только поэтому?       — Да, только поэтому, — с улыбкой кивает омега, крепче сжимает его шею и звонко целует в щёку.       Тэхён в ответ смотрит, подозрительно прищурив глаза:       — Я думаю, у тебя всё-таки начинается течка.       — Дурак, — Чонгук хватает соседнюю подушку и припечатывает её альфе в лицо.