***
К удивлению Сокджина, за прошедшие несколько недель Чжихун к нему действительно ни разу не прицепился. Более того — он даже звонить перестал. Джин уж не знает, что ему сказал Намджун и чем его там припугнул, но это явно работает. А вот выговор альфе в личное дело всё же занесли. Он, конечно, повздыхал, когда ему пришли бумаги по этому поводу на электронную почту, но ничего спрашивать у Намджуна не стал. А того, судя по всему, это и не огорчило вовсе. Что ещё очень радует Сокджина — между ними всё относительно наладилось. Сейчас это выглядит примерно так, как он себе и представлял, когда решил, что хочет воспитывать ребёнка один: Намджун к нему не лезет, не флиртует, не вмешивается в его жизнь, и почти всё их общение сведено практически только к работе. Иногда он, конечно, спрашивает о его самочувствии, но это делают и другие его коллеги. Обычная вежливость и забота. Его такие вопросы не напрягают. Приятно даже. Малыш шевелится всё активнее, теперь это можно даже взглядом уловить. В такие моменты он быстро кладёт ладонь в то место, где появилась выпуклость, и начинает её гладить, таким образом общаясь с сыном. Сегодня он особенно подвижный, и Джин практически не убирает с живота руку, пока работает за ноутбуком с документами. К обеду он делает себе небольшой перерыв, чтобы разгрузить голову от мыслительного процесса, и вспоминает, что хотел посмотреть в интернете клиники, которые ведут роды. Он находит несколько сайтов и принимается изучать их программы. От этого занятия его отвлекает зашедший в кабинет Намджун. — Там снова проблема со страховкой, — сообщает он, проходя и усаживаясь в кресло. — Да что же это такое весь день? — Джин обречённо вздыхает. — По всей видимости, у страховой компании какой-то сбой. Сейчас распоряжусь, чтобы с ними связались и уладили этот вопрос. Уже третий такой пациент с утра. Даже не хочу разбираться с этими страховками. Пусть отдел сам решает эти проблемы. — А ты чем занят? — Намджун кивает на его ноутбук. — Смотрю программы по родам в клиниках. — Зачем? — не понимает альфа. — Мне рожать через четыре месяца. — Я знаю, что тебе скоро рожать. Я имею в виду, зачем ты смотришь программы? Твою беременность ведёт Юнги. — Не хочу рожать в госпитале, где меня знает каждый. Это смущает. Намджун хмурится. Сокджин по его лицу видит, что ему эта идея явно не по душе. — Джин, это глупо. Юнги ведёт твою беременность, отлично тебя знает, ты можешь ему доверять. И он отличный специалист. До этого же тебя ничего не смущало. — Смущало, поэтому я и хочу подыскать другую клинику. — Это нерационально. Юнги вообще знает, что ты собрался уходить от него? — Ещё нет. Я пока ничего не нашёл для себя, чтобы говорить ему. Сообщу, когда найду хорошую клинику и решу туда переводиться. — Подумай хорошенько, прежде чем уходить от Юнги. Мне это решение кажется глупым. — Да ничего оно не глупое! — Тебе здесь даже ездить никуда не надо, ты можешь показаться своему врачу в любое время. А там что? — Мне через несколько недель уходить в декрет, в любом случае придётся ездить. — До декрета ещё полтора месяца. — Я сделаю так, как мне будет удобно, Намджун. Альфа вздыхает, сверля его взглядом. Видимо решив, что спорить всё равно бесполезно, он поднимается с кресла и идёт на выход. Следом за ним к Джину в кабинет заходит Чимин, сталкиваясь с Намджуном в проходе. Они коротко здороваются, Намджун спрашивает о Минки, после чего выходит, прикрыв дверь. — А ты чего тут? — Сокджин удивляется визиту Чимина. С тех пор, как началась реабилитация Минки, Чимин взял больничный лист по уходу за ребёнком, и они нечасто видятся, что Джин считает огромным упущением. Хоть выходные бы провести вместе, раз на неделе никак не получается. — Да я в администрацию ходил, относил кое-какие документы, — плюхается он в кресло. — Как ты? Как малыш? — Да ничего, растёт, — Джин снова опускает ладонь на круглый живот, скрытый хирургическим костюмом. — Голова только болит постоянно. Скачет давление. Он действительно частенько чувствует себя неважно, и как бы ни любил свою работу, но именно сейчас хочет поскорее пойти в декретный отпуск. Ежедневные переживания не добавляют хорошего самочувствия. — Что Юнги говорит? — Всё как обычно: беречь себя, не забывать принимать лекарства, — пожимает он плечами. — Я вообще подумываю подыскать клинику для родов. Не хочу рожать здесь. Как-то это меня смущает. Я и так стрессую, так ещё и одни знакомые лица вокруг. — Ну и зря. — Кто бы сомневался, что ты так скажешь, — Джин усмехается. — Намджун тоже сказал, что мне следует остаться у Юнги. — Что ещё сказал Намджун? — на губах Чимина начинает играть улыбка. — Ему не понравилась моя идея уйти от Юнги в другую клинику. — М-м, — улыбается. — Так вы такие вопросы решаете вместе? — Нет, Чимин, — бросает он свой укоризненный взгляд на него. — Он спросил, что я делаю, я ответил что ищу клинику. Он высказал своё мнение. — Помнится мне, ты так яро открещивался от любого вмешательства Намджуна. Тебе не кажется, что он уже принимает во всём этом участие? — Чимин довольно выгибает бровь, подавшись немного вперёд и сложив локти на край стола. — Да нет, — качает головой Сокджин. — Он же сказал, что принял моё решение по поводу ребёнка. Намджун просто перестал вести себя как заноза, вот и всё. — Вот оно что, — насмешливо хмыкает друг. — Хватит про Намджуна уже, как будто нам поговорить больше не о чем. Как там Минки? Как его реабилитация? — Да неплохо, на самом деле. Привыкает потихоньку. Ему пока тяжело даётся, очень устаёт. Оставил его на несколько часов с няней. Вернусь, и будем делать домашние упражнения. Их он не любит. А ездить в клинику с Юнги ему нравится. — Юнги — золото, а не альфа. Чимин, кивнув, опускает взгляд, принимаясь разглядывать свои пальцы, на которые в кои-то веки надел кольца. — Ну и что это за вид побитого щенка? — точно так же складывает на стол руки Сокджин. — Что случилось? Чимин вздыхает. — Очень драматично, — хвалит его с улыбкой Джин. — Давай, выкладывай уже. — Юнги поцеловал меня позавчера. — Снова. — Угу, — кивает. — И в чём проблема? Что потом было? — Ничего. Мы больше не оставались наедине. И… мне очень неловко. Чувствую себя странно. Юнги ведёт себя как ни в чём не бывало, а я не знаю куда себя деть от смущения. — Подростки, ну ей богу. Что один, что второй. Один сто лет не может признаться в чувствах, другой вообще не пойми о чём думает, — вскидывает Сокджин рукой почти разочарованно. — Может, уже пора друг с другом поговорить и к чему-то прийти? — Я не знаю, Джин. Юнги… Он какой-то слишком идеальный. Я не уверен, что подхожу ему. Да и снова заводить отношения на работе… — Идеальный, только тормозит невероятно. — Может, это просто жалость? Ему просто меня жаль, вот он и помогает со всем этим. Не уверен, что нужен ему с этим вечным ворохом проблем. Я иногда смотрю на Юнги и думаю, что его единственная проблема — это я. — Вот поэтому я и говорю, что вам пора поговорить. Зайди к нему прямо сейчас. — Нет, ты что, — глаза Чимина испуганно округляются. — Ясно, это будет долгой песней, — посмеивается Джин. — Да, уж кто бы говорил.***
Чонгук дожидается Тэхёна с дежурства у него дома. Он остался здесь накануне вечером. Ехать после работы на съёмную квартиру не хотелось: ни Мингю, ни Югём не собирались ночевать дома. Тогда Чонгук решил отправиться к Тэхёну — всё равно нужно было погулять с Миком. В итоге тут он и остался ночевать, сообщив об этом альфе в смс. За вечер он выгулял пса, немного прибрался, разобрал продукты в холодильнике, выбросив испорченные, и перестирал накопленные грязные вещи. Перед сном устроил себе едва ли не спа: долго лежал в горячей ванне, добавив разных масел и расставив парочку свечек. Утром проснулся рано и вывел на улицу Мика, чтобы не пришлось потом идти Тэхёну. Пёс радуется долгой прогулке, ведь у Чонгука для него всегда есть много времени. Вернувшись домой, он протирает ему лапы и садится на кухне с кружкой сока, ожидая возвращения альфы. Прошёл уже месяц с того дня, как они объяснились друг с другом, и это были самые счастливые недели в жизни Чонгука: свидания, сопровождаемые кучей поцелуев, море нежности, бесконечные сообщения и звонки. Они и часу не могут провести, не связавшись хотя бы по смс. Омега думал, что в их повседневной жизни мало что поменяется, ведь они и раньше были близки и проводили достаточно много времени вместе, но поменялось всё. Они ходят на настоящие свидания, и Тэхён делает всё настолько идеально, что Чонгук чувствует себя героем романа, в которого влюблён самый потрясающий мужчина на свете. Наверное, он наконец-то дождался светлую полосу в своей жизни. У него всё прекрасно в ординатуре: он справляется, его хвалят Намджун и Сокджин. Он почти смирился с прошлыми неудачами и горькими потерями, не без помощи Тэхёна и долгих разговоров с ним. Он счастлив с любимым человеком, разобравшись в своих чувствах и позволив себе быть счастливым. Теперь он наконец-то понял, что его тоже можно любить, что Тэхён не уйдёт, не оставит его, что Чонгук действительно важен. Эта мысль заставляет его становиться до ужаса сентиментальным. Накануне вечером он расплакался, лёжа в ванне и думая, что никто и никогда его так не любил и так не дорожил им, как Тэхён. Разве что только дедушка, но того уже давно нет, и воспоминания постепенно становятся всё призрачнее, забываются многие вещи. Он столько лет считал, что не заслуживает никакой любви, открещивался от неё, но, выходит, только потерял кучу времени, ведь уже давно мог стать счастливым. А может всё произошло тогда, когда должно было произойти. Наверное, ничто в этом мире не случается просто так. Может, это была чья-то задумка. Главное, что теперь всё хорошо. Даже папа перестал доставать его звонками, и Чонгук уже давно ничего от него не слышал. Наверное, тот просто в очередном длительном запое, и не сегодня-завтра напомнит о себе, когда протрезвеет и поймёт, что в доме нет продуктов. Но Чонгук подумает об этом потом и будет решать проблемы по мере их поступления. Из прихожей слышится шум открывающейся двери, и Мик срывается с коленей Чонгука, на которых сидел. Пёс несётся на звуки вернувшегося с работы хозяина, и омега следует за ним, одёрнув на себе старую футболку Тэхёна. Тэхён чешет пузо развалившегося у его ног пса, когда Чонгук выходит из кухни и идёт к нему, чтобы поцеловать. Один из любимых моментов Чонгука теперь — целовать Тэхёна после того, как они какое-то время не виделись. Эти поцелуи выходят по-особенному вкусными. Но также это продолжает смущать. Чонгук всё ещё привыкает к этой части изменений между ними. — Привет, — виснет он на шее альфы, поднявшись на носочках. — Доброе утро, — Тэхён обнимает его за талию и опускает взгляд на губы. Чонгук, поняв намёк, тянется к нему поцелуем. — Завтракать будешь? — спрашивает омега, нацеловавшись и всё ещё держа Тэхёна на пороге. — Потом. Сначала в душ. Чонгук ещё раз мимолётно клюёт его в губы и отпускает, позволяя разуться и пройти. Тэхён сразу уходит в ванную, взяв чистую одежду с собой, и пока его нет, омега расстилает для него постель, то и дело сгоняя Мика, который норовит на неё забраться. Вот уж разбалованный пёс. Тэхён, всё ещё уставший, но немного посвежевший, выходит из ванной, натягивая по пути футболку. — Завтракать? — у Чонгука там, на кухне, всё готово. Только подогреть нужно. Тэхён же плюхается на постель, утыкаясь лицом в подушку, и нечленораздельно мычит. Чонгук это принимает как желание сначала поспать, а потом уже есть, и заваливается рядом. Тэхён сгребает его в объятья, подтягивая поближе к себе, и закрывает глаза. Чонгук закидывает на него ногу, прижимаясь теснее. — Ты забыл поцеловать перед сном, — Чонгук тычется носом Тэхёну в щёку. — Я ещё и не сплю. Он кладёт ладонь на подбородок омеги и придвигает его лицо к своему, целясь точно в губы. Чонгук, ощущая первые касания, прикрывает глаза. С Тэхёном так тепло и по-домашнему хорошо, что из его рук совсем не хочется выбираться. — Сделать тебе массаж? — он проводит ладонями по плечам, добираясь до шеи и ведя обратно. У Тэхёна, как и у любого хирурга, мышцы рук и спины в вечном напряжении и с постоянными болями. — Как я могу отказаться? — улыбается альфа в ответ. Чонгук нехотя выползает из-под его рук и заставляет лечь на живот. Тэхён с удовольствием ложится, распластавшись ровно посредине постели и раскинув в стороны руки. — Ну футболку же снять надо было, — причитает омега. Он кладёт ладони на его поясницу и ведёт их вверх, собирая ткань в гармошку, чтобы помочь от неё избавиться. Сам усаживается на ягодицы Тэхёна, зажав его бёдра своими. Тэхён стягивает футболку и укладывает голову на сложенные перед собой руки. Чонгук думает, что, наверное, ему стоило взять крем или масло, потому что по сухой коже сухие руки скользят не так хорошо. Он на пробу проводит по спине гладящими движениями. — У тебя нет никакого крема тут? Тэхён, немного приподняв корпус на локтях, тянется к верхнему ящику: — Могу предложить только смазку, — криво усмехается он. Чонгук замирает, остановив ладони в области его лопаток, и краснеет до кончиков ушей. — Шучу, — Тэхён протягивает ладонь и хлопает его по коленке. — Можно попробовать, — едва слышно выдавливает Чонгук. — Врял ли получится, она на водной основе. Тэхён протягивает ему тюбик с прозрачной жидкостью, новый, ещё запечатанный. Чонгук вертит его в руках несколько секунд, после чего всё же решается открыть, продолжая краснеть. Он, наверное, на томат уже похож. Гель, приятный по ощущению, оказывается с запахом, и Чонгук подносит пальцы к носу, различая ягодный аромат. На пробу он даже язык высовывает — на нём остаётся сладковатый привкус. — Весь не съешь, — усмехается Тэхён, и Чонгук звонко припечатывает ему испачканной в лубриканте ладошкой по спине. — Ай. Он выдавливает ещё и ведёт руками по коже. Сначала ладони скользят замечательно, но гель быстро впитывается, не оставляя на теле даже липкости, будто его и не было. — Всё высохло, — с досадой констатирует он. — Не заморачивайся. Мне приятно и так. Решив просто размять ему плечи, Чонгук наклоняется, дотягиваясь ближе к шее, и принимается массировать. Тэхён тихо вздыхает. Они сидят в тишине, Чонгук слышит только его дыхание и редкие тихие стоны, когда касается особенно чувствительных мест. Он уже понял, что Тэхёну нравится, когда касаются его шеи, поэтому, заканчивая расслабляющий массаж, тянется к ней и прокладывает дорожку из поцелуев. — Ты ещё не спишь? — спрашивает он шёпотом почти в самое ушко и снова прижимает губы к коже на шее, слегка её втягивая. — Уснёшь тут с тобой, — ворчит он, но Чонгук слышит улыбку в его голосе. — У меня твоими стараниями возникла небольшая проблема. Чонгук понимает, что за проблема возникла у Тэхёна, но прекращать поцелуи не хочет. Ужасно смущается, чувствует, как бешено колотится сердце, но не отстраняется. — Чонгук, прекращай, — предостерегающе просит альфа, когда он укладывается поверх него и продолжает выцеловывать его шею и гладить ладонями плечи. — Не хочу, — бубнит в ответ омега. Не проходит и нескольких секунд, как его скидывают и опрокидывают на спину. Чонгук оказывается лежащим на подушках, по которым разметались его волосы, а Тэхён нависает сверху, разглядывая его лицо, как будто ищет в нём сопротивление. Но Чонгук снова обвивает его руками и тянет к себе, чтобы поцеловать. — Не остановишься? — Нет. Не сегодня, — облизывает губы омега. — Ты уверен? Чонгук кладёт ладошку на его скулу и ласково проводит пальцем по ней. Ему страшно до трясучки, но так хочется попробовать. Поцелуев и объятий становится катастрофически мало, он хочет ещё больше и ближе, насколько это возможно. Ему безумно приятно, что Тэхён никуда не спешит и даёт ему время ко всему привыкнуть, но теперь он сам подошёл к той отметке, когда чувствует, что хочет этого так же сильно. — Да, — несмело произносит он. Тэхён ещё недолго изучает его взглядом, полным любви, и накрывает его губы. Чонгук ощущает его кожу, не скрытую одеждой выше пояса, и тянется к своей футболке, но альфа опережает, раздевая его сам. Оставшись в шортах, он покрывается мурашками. — Выглядишь как испуганный воробушек, — Тэхён кладёт ладонь на его затылок и мягко касается губ, будто пытается успокоить. Чонгук вдруг понимает, что действительно дрожит. Ему так волнительно, что всё сейчас произойдёт, что невольно трясёт. И он льнёт к альфе снова, надеясь, что это сейчас пройдёт. Ему только нужно войти во вкус и расслабиться. — Всё хорошо? Кивает. — Могу снять? Пальцы Тэхёна ложатся на резинку его пижамных шортов. Чонгук опускает взгляд. Он ничего под них не надел утром. — Можешь. Так Чонгук остаётся совсем обнажённым перед Тэхёном и тянет его опять к своим губам, не дав себя разглядеть. Становится жарко. От горячей кожи альфы, соприкасающейся с его, от простыней. Он чувствует, как горят его щёки. Наверняка он весь раскраснелся и вспотел от активных ласк Тэхёна, который гладит и покрывает мокрыми поцелуями всё его тело. Он покрывается испариной, когда чувствует губы внизу живота, под пупком, ещё ниже. Сводит ноги, но Тэхён переходит ласками на внутреннюю сторону его бёдер, и Чонгуку приходится расслабить их и позволить развести в стороны. Внутри всё пульсирует от возбуждения и желания, Чонгук сам удивляется своим ощущениям. Сначала он стесняется стонов и громкого дыхания, но когда Тэхён придерживает его ноги и касается языком его члена, он себя отпускает, потому что сдерживаться уже не может. Перед глазами искрит от обжигающих прикосновений. Он закрывает лицо руками — так сильно стыдно лежать совсем открытым и получать удовольствие. Ему кажется, что он кончит раньше времени от таких ласк, и он умоляюще просит прекратить. Тэхён, вернувшись снова к нему, гладит его лицо. — Не могу поверить, что мы правда сейчас здесь, — шепчет он, губами коснувшись его виска. Его ладонь продолжает блуждать по телу омеги, гладя в самых нежных местах. Чонгук чувствует, что уже взмок. — Я тоже. Извини, я совсем ничего не умею, — ещё большее алеет он, запинаясь в словах. — Но я хочу попробовать. Чонгук тянется к поясу его пижамных штанов и стягивает их вместе с бельём немного, только до середины бедра, но обнажив член. Тэхён снова ласково целует его в висок: — Просто расслабься сегодня. Всё будет хорошо. Тебе не нужно извиняться и бояться что-то сделать не так. Просто не переживай так сильно. — Хорошо, — выдыхает Чонгук. Тэхён избавляется от одежды и продолжает ласку. Чонгук, откинувшись снова на подушки, прикрывает глаза и зарывается пальцами в свои волосы. Губы и руки Тэхёна ощущаются везде, где только могут дотянуться, и Чонгук то и дело мелко вздрагивает от совершенно новых ощущений. Его прежде никто так не касался. И ему нравится это чувство. Растяжка проходит не слишком приятно: Чонгук хмурится, заламывая брови, впервые ощущая в себе что-то инородное, но Тэхён действует нежно, не забывая шептать ему разные приятные вещи. Когда Чонгук уже чувствует себя готовым, а Тэхён лежит между его бёдер, собираясь начать входить, на постель запрыгивает невесть откуда взявшийся пёс и принимается их обнюхивать. — Мик! — рассмеялся Чонгук, закрыв руками лицо. — Ты испортил момент! — Иди на своё место, Мик! Ты помешал! — Тэхён тоже смеётся, поднимаясь с постели, чтобы выпроводить собаку. На этот раз он не допускает прошлой оплошности и закрывает дверь за собой, чтобы Мик не смог отвлечь их в какой-нибудь ответственный момент. Возвращаясь в постель, он захватывает презервативы. Чонгук, снова смущённо сведя ноги, наблюдает за его действиями. Теперь, когда им действительно больше ничто не помешает, на него снова накатывает страх. Тэхён, словно замечая его изменившееся состояние, снова начинает с поцелуев и тратит ещё пару минут на то, чтобы убедиться, что Чонгук действительно готов. Сначала неприятно. Не похоже на пальцы, которые были в нём до этого. Первые секунды ему хочется исчезнуть, лишь бы Тэхён не смотрел на него такого. Он так сильно стесняется, что даже глаза открыть не может, чтобы посмотреть на альфу. Тот двигается плавно, сидя между его ног и придерживая за них. Чонгук дышит отрывисто, хмуря брови, иногда прикусывая ребро ладони. Когда становится лучше, Тэхён двигается ещё ближе, нависая сверху, входя глубже и покрывая поцелуями его шею и грудь. Пятки Чонгука оказываются на весу, и он думает, как комично, наверное, они болтаются в воздухе. — Тебе стало смешно? — сбившимся голосом спрашивает Тэхён, отражая его улыбку. — Нет, просто… прости, — продолжает улыбаться Чонгук. — Прекрати извиняться. Он втягивает его в поцелуй, чуть ускоряя движения бёдер, и Чонгук стонет в губы альфы. Дышать тяжело, он всё никак не может набрать побольше воздуха в лёгкие, довольствуясь урывками и дыша поверхностно. Тэхён — точно такой же, но вместо того, чтобы подышать, он продолжает вновь и вновь целовать его. Чонгук держится недолго: кончает, когда Тэхён переворачивает его на живот, входя снова, и член омеги оказывается зажат меж простыней, пачкая их. Тэхёну открывается доступ к задней поверхности его шеи и лопаткам, и он покрывает их поцелуями и лёгкими укусами, продолжая двигаться внутри. Следом он снова переворачивает омегу, но на этот раз Чонгук оказывается лежащим на нём спиной. Тэхён перехватывает его одной ладонью поперёк груди, а вторую кладёт на низ живота. — Я так сильно тебя люблю, — тихо говорит он, целуя плечо лежащего на нём омеги и ни на секунду не прекращая движения внутри его тела. — Я тоже… я люблю тебя, — Чонгук в стоне запрокидывает голову назад, сходя с ума от ощущений. Он не понимает, когда кончает Тэхён, слишком далеко уйдя в свои собственные чувства, но ощущает, когда в нём увеличивается узел. Он, затаив дыхание, округляет глаза. — Ты в порядке? — Тэхён кладёт ладонь на его щёку и поворачивает к себе лицом. — Да, кажется, да, — голос Чонгука всё ещё нестабильный, хриплый. Тэхён помогает ему улечься на бок, чтобы было удобнее. Он пытается отдышаться. Отдышаться и осознать, что только что у него был секс. С самым родным, самым потрясающим, самым любимым альфой на свете. И сейчас он лежит, всё ещё связанный с ним узлом, и чувствует на затылке его губы. И ему хочется плакать. Позорно реветь от того, насколько он счастлив. Сдержаться не получается, раздаётся первый громкий всхлип. — Гук? — обеспокоено приподнимается на одном локте Тэхён, лежащий позади него. — Что такое? Тебе больно? Чонгук отрицательно машет головой: — Прости меня… — плачет он, беря альфу за ладонь, что покоилась на его животе, и целуя её. — Прости, что я так долго… — Сейчас это уже не важно. Главное, что всё встало на свои места. Прекращай плакать. Ты разбиваешь мне сердце своими слезами. Я сейчас тоже расплачусь, если ты не перестанешь. Тэхён улыбается и тянется к его губам, принимаясь сцеловывать с них слёзы. Может быть, он прав. Всё это действительно осталось в прошлом. Теперь они вместе, и у них впереди много всего.