серёжа плачет. серёжа всегда плачет, кажется ване. плачет, когда дело доходит чуть дальше обычных поцелуев; плачет, когда смотрит на видео с изранеными котятами; плачет, когда видит новости о предстоящей войне - а ване, на самом деле, страшно.

выгорание, потеря вкусов и интересов, ненависть к себе и миру, чувство вины, выпаливающее последние слёзы, обугливающее прах прежней жизни - это всё ваня, а позже и серёжа, слишком полюбивший его маму и самого ваню. центр жизни - поддержание его омертвевшего дыхания, пока дотлевает последняя ниточка, связывающая его с детством и радостью.

ваня - ангел, белый, но с грязным ртом. волосы шёлковые, гладкие, он постоянно всколачивает их, делает вид, что поправляет. глаза ясные, зеленоватые, немного пестрят безумием, которое он сдерживает изо всех сил. губы мягкие, красные из-за постоянных покусываний, и серёжа не может найти ни одной причины, чтобы перестать любить этого человека.

серёжа закуривает у окна, наслаждаясь тишиной, прерываемой лишь птичьим чириканием. он выбрасывает пустой блистер с таблетками, споласкивает стакан из-под воды, оттирает слоёное пятно от многочисленных кружек кофе на подоконнике. дышит, дышит, дышит. воздух свежий, такой, каким невозможно быть в москве, наполняющий грудь, почти свистящий, как при бронхите, но всё ещё невозможно приятный. наверное, это инстинкт самосохранения.

серёжа вспоминает сожаление, с которым рассказывал об этом ваня, красивые руки со сбитыми костяшками и воспалёнными, иногда кровящимися, царапинами, разбитый нос, кровь над губой, и причину всего этого. он тогда потерял себя на афтепати после стрима, накрепко поругавшись с другом коли и смесив его лицо в кашу всего лишь по щелчку пальцев. буквально.