Тони не выходил из своей комнаты уже три дня. Уже три дня он не разговаривал ни с одним живым человеком и даже не открывал шторы на окнах. Уже прошло три дня с тех пор, как ему позвонили и сообщили, что его родители найдены мертвыми. К нему не раз уже стучались друзья и знакомые, приехавшие родственники, но он не хотел никого видеть. Просто не мог. Пока за дверью не раздался голос Питера.

Когда распределение завершалось, не многие студенты старших курсов продолжали внимательно наблюдать за процессом, поэтому почти никто не заметил, что в толпе мальчиков и девочек затесался один уже вполне взрослый юноша лет семнадцати. — Такого ни разу не было на моей памяти, — шепнула Наташа Питеру, пока они наблюдали, как на возвышение поднялся темноволосый, хорошо сложенный парень. Паркер готов был признать, что на первый взгляд, чисто внешне, он уже был впечатлён новеньким.

Тони выронил сумку на пол, как только вошёл в комнату, и замер на несколько секунд с открытым ртом. Перед ним на коленях стоял Питер и смотрел на Старка таким взглядом, от которого бросало в жар и становилось тесно в штанах. На шее его малыша был розовый ошейник, с которого свисал недлинный тонкий поводок, ниже можно было рассмотреть кружевные трусики, зажимавшие небольшой, но уже абсолютно крепкий член мальчика, а на ножках красовались нежные чулочки. - Привет, папочка...

После того, как Питер попал под завал рухнувшего здания, произошло нечто странное. Какой-то голос в его голове помог ему выбраться. Это был его и не его голос одновременно. Следующим утром Паркер говорил со своим отражение, и оно было каким-то... другим. Кажется, Питер нашёл для себя самого близкого и понимающего друга. Или же не друга вовсе...

Опасное геройство Питера, радикальные методы воспитания Стива, и Тони, готовый прикончить Роджерса за такое обращение с его Паучком.