Когда ребенок чего-то боится, он пытается спрятаться, закрывает глаза руками или просто залазит под кровать, встаёт за шторку. И думает, если он никого не видит, то и его никто не заметит. Но конечно же все вокруг знают, что он там и пытаются подыграть. «А кто у нас тут?» - восклицают играючи. Когда же взрослый человек хочет скрыться от чужих глаз, шторка не помогает. Не помогает ни машина, что может увезти, куда глаза глядят, ни четыре стены, ни огромный дом. В огромной доме на самом деле еще л

Было бы это год или десять назад, я бы сейчас как в дешевой драме набрал номер, заученный наизусть, и услышал бы голос, заставляющий кожу покрываться мурашками. Но мы выросли, драмы разлюбили. Номера нет, как и мурашек, как и голоса. Закончилась не песня, закончилось что-то большее.

И вот, когда у тебя есть полноценная семья и вроде бы в прессе пишут, что ты счастлив в браке, ты понимаешь, что вся твоя жизнь состоит из одних противоречий и предлогов «вроде бы». И далее ты уже слушаешь Моцарта с другой женщиной.

Этой ночью он прижмет её к себе и думая, что она уже спит, прошепчет на ушко слова, которые никогда никому не произносил, которые никто не слышал из его уст и даже не ожидал услышать. И тогда она поймёт, что готова пойти за ним хоть на край света. Она будет готова ждать целую вечность. И даже больше, если это возможно, если есть что-то дольше вечности. И никто кроме них не будет знать, что он тогда сказал

А может все-таки простительно? Может, если люди счастливы, когда рядом, когда вот так стоят в обнимку и им больше ничего не надо, может тогда в этом нет ничего страшного? Может это и есть любовь? А разве ради любви люди не должны бросать все?