Он смотрит вдаль, влекомый пустотой, что там, далеко, она недосягаема, но так глубоко внутри. Она разъедает, сжирает, так же, как и человек, стоящий рядом. Она не дает покоя, вызывает привыкания, давит на чувства, притупляет разум. Дает ложное решение всех проблема. Оставляет с такой же пустотой, без всего. Все она забирает, лишая смысла жизни. Киму некого больше винить, кроме нее.

-Ты любишь меня?- смеясь, совсем не скрывая искры в глазах, спрашивает Сынмин, держась так крепко за руку парня, что, возможно, оторвет. Небыстрым шагом прогуливаясь по лесной тропинке, хихикая и впервые ощущая себя счастливым за эти несколько месяцев кровопролития и внутренностей солдат и знакомых.

00:00 Стук полного сердца отдается к ушах и по всему телу. Ли тонет. Тонет в ужасающем липком одиночестве и накрывающей безысходности. К счастью, а скорее, к сожалению, его вырывают из этого состояния громкие оповещательные системы. По всему Сеулу сейчас вещает женский диктатурный голос, объявляя о начале ежегодной смертельной ночи.

Хенджин начал мычать от ожогов и ерзать на сене, через силу помогая Сынмину пристегивать себя к кандалам. — Почему так болит? — он еле выдавливал из себя фразы, пока Сынмин заканчивал с цепями, разрывая на нем легкую белую рубашку. Охотник как можно внимательней осмотрел глубокую рану на груди от когтей ликана, когда увидел на краю пореза торчащий, вырванный с корнем коготь волчицы, и как маленькие струи гнилой черной сукровицы стекают в рану Хенджина.