Слова же её сладко жалили, будто оставляя колкие и прямые, но нежные укусы, от чего Борисова оказалась в приятном шоке и не знала, какое и слово вставить, чтобы Святовец вновь в свои мысли не укатилась, не хотелось на этом заканчивать, точно не сейчас. Не тогда, когда непорочность решила сбежать, покрывая щёки очень лёгким, но теплым, румянцем.

Ситуация такая глупая, узнал бы кто, так обозвал бы дурным словом. Ну правда же, два подростка играют в своего рода салки посреди дня, в зимнее время года, из-за гребанной валентинки? Смешно сказать, но это действительно было так, и это было потрясающе.

"Так не должно быть" - повторяет для себя, как какое-то правило, Владимир, глубоко вздыхая, наблюдая за пустыми, но полными печали, глазами, - "Нужно поговорить", - При этом упуская возможность продолжить тем, что поговорить следовало бы давно, ещё тогда, когда эти сомнения по поводу Вадима лишь начинали проявляться.

Семенюк еле сдерживается порывам внутри себя, делая вид, что внимательно слушает собеседника, прямо глядя в его, похожие на бурлящий кофе, глаза, стараясь в собственном взгляде не проявить никакой фальши, показать, что он всё ещё высокомерен и после всего произошедшего может держать свою гордость, но каким бы разочарованием ему это не казалось, он понимал, что эти старания проваливаются сразу же, когда он на него смотрит. На такого весёлого, харизматичного и прекрасного человека, как Вадим.

Хочется остаться с таким приятным человеком на всю жизнь, ни в чем ему не отказывать, смотреть на его прекрасную улыбку, помогать во всех невзгодах, дожидаясь, когда же он сам решится поцеловать тебя, когда же он сам начнёт проявлять инициативу, ведь ему всегда будет неловко это делать, он всегда будет краснеть при любой попытке чмокнуть хотя бы в щеку, что уж говорить про тактильность, которую он любит, но сам не лезет, не обнимает, боится, что сделает что-то не так.