— Да, я понял, Лютер, спасибо. Вчера все всех трахали. — Подожди, Бен с кем-то переспал? Они оба очень пьяны и одиноки, а в этом новом Бене достаточно старого, чтобы заставить Клауса страдать от потери. Четвёртый никогда не заботился о том, что находит утешение в сексе, поэтому они, спотыкаясь, поднимаются наверх. Играют в эрудит, трахаются и целуются. Это причиняет столько же боли, сколько и упокоения. Они обнимают друг друга в свете огненного шара, готового в любой момент уничтожить мир.

— Ох, да ладно! Сколько лет твоей жизни было потрачено на то, чтобы остановить апокалипсис, а? Ты не знаешь, чем ещё себя занять, мой брат. Ты знаешь, что не можешь просто уйти на пенсию, — легко говорит Четвертый, размахивая вилкой. — Я на пенсии. — Враньё. Ты начнешь действовать, как только один из нас испортит твою драгоценную, фиксированную временную шкалу, и ты это знаешь. — Ну, пока вы этого не сделаете, я могу быть на пенсии, придурок.

— Так тебе нравится подчиняться? И ты обожаешь всякие пошлости... — обжигающе шепчет Клаус на ухо, ухмыляясь. — Тебе нравилось представлять, как кто-то имеет власть над тобой, ты хотел потерять контроль. Как часто ты фантазировал обо мне, Пять? Сколько раз в день ты дрочил, думая о том, как я трахаю тебя? — Пятый громко застонал и дёрнулся, желая ощутить прикосновение глубже, сильнее. Ему хотелось скулить от восторга.