– Нет, мой дорогой, приказывать здесь буду я, – на полном серьезе сказал Юра, отчего Никита даже опешил. [супер маленькое премаленькое мини, для легкого прочтения после тяжелого дня]

Питеру не больно. Питеру больше не хочется кричать всему миру: "Я смогу!" Питеру в глаза мистера Старка смотреть больше невыносимо. Но кругом - лишь бескрайняя пустота. И никого.

– Важно, – настаивает Ваня, понимая, что с каждой секундой человек напротив только становится злее. Но ему действительно важно, что случилось с ним. Он действительно хочет знать. – Неважно. – Важн... – Да отъебись! – кричит Сережа, махнув рукой, но не в попытке ударить парня. Вновь понимает, что напугал свое солнце. Снова налажал. [у Сережи проблемы с агрессией, у Ванечки желание помочь. У них двоих проблемы с друг другом, но они все также любят всем сердцем]

– Мне не нравится твое тело. Ты хоть когда-нибудь ешь? – сзади него звучит томный, бархатный голос. Такой прекрасный, красивый, ласкающий слух. Но смысл только отчаянно режет тело, отчего хотелось в эту же секунду умереть без лишней боли, ведь ее и так предостаточно, – ты такой костлявый, боже, – мужчина говорил это с презрением, а Антон ничего отвечать не хотел, он лишь молчал и продолжал как-то контролировать иногда выходящие всхлипы.