Марина Александрова / Актриса

— Я тут Земфиру слушаю, - Юля немного помедлила. - Хочешь со мной? - Снигирь всё еще смотрела на нее своим невинно - грустным взглядом. — А давай, - не думая согласилась Марина. Она присела вплотную к Снигирь, та ни слова не промолвила.

Холодный ветер играл с растрепанными волосами молодой девушки, что стояла на ледяном, кафельном полу балкона, держа в бледной, тонкой руке истлевшую сигарету. Она так и не сделала ни одной затяжки, лишь все время неподвижно стояла, смотря в одну точку.

Глупость. Красивая здесь, конечно, только заря. Александрова вообще многое находила красивым: закаты, рассветы, светящиеся в полночь фонтаны в центре набережной и женщины, курящие у этих самых фонтанов, вальяжно оперев руки о мокрый белый мрамор.

У Юли три главных зависимости: кофе, сигареты и русская классика. У Марины тоже — стихи Цветаевой, благовония и Юля. Сходятся они пока только в одной.

Под конец занятия Евгений похвалил Александрову и сказал, что у неё большое будущее. Но эта фраза её совсем не мотивировала. Если бы на его месте стояла Снигирь, и говорила, что Марина ни черта не может нормально сделать, что такими темпами она доведёт маэстро до белого каления и добавила бы, что она похожа на вопросительный знак со своей кривой спиной, она была бы рада в разы больше. Алла Пугачёва - «Маэстро».

Она никогда не терпела наглости дорогой женщины. Старалась мстить, как можно чаще.

Люди, порой, такие отвратительные создания… Настолько отвратительные, чтобы напрочь забыть о проповеди. Наплевать на принципы.

Как бы Юля ни любила театр, но этот спектакль выдался невыносимо скучным. Она наблюдала за происходящим на сцене, на деле же погружаясь всё глубже в свои мысли, главная из которых – «В чём подвох?». Она привыкла доверять безупречному вкусу возлюбленной, но к середине второго акта выбранного ею спектакля всё ещё не произошло ничего, достойного истинной драматургии. Снигирь невольно вздохнула. Если зрелище продолжится в том же темпе, то она бы предпочла ему собственные фантазии.

шёпот в трубке, такой родной, что бросает в дрожь: – Юля, Юля, Юля... – Марина...