Он часто переходит на французский, чтоб сделать мне приятно, и покрасоваться превосходным произношением.
И я забываю о том, что мое тело скручено в дугу. О боли я тоже не помню. Мне нравится его поддевать, и слушать потоки возмущения и душеспасительные проповеди о вреде цинизма. У него смешная и очень добрая философия. Совершенно нежизнеспособная.
Но он очень упорный.