«но я быстро старею, сжав пальцы и зубы,
делаю вид, что мне всё равно»
— Разве может всё так просто исчезнуть? Ведь составляются же протоколы и… — начал было Юра, пытаясь как-то успокоить разнежничавшегося Никиту. — А камеры смотрели? Не могут просто взять и исчезнуть важные улики! — его шепот уже перешёл на громкие возмущения, словно ещё чуть-чуть и он пойдёт протестовать с пикетом напротив окон полиции. Люди, сидевшие за соседними столиками, начали оборачиваться и любопытно поглядывали на парней. Да, действительно, часы так и не дошли до осмотра, ровно, как и документы об их экспертизе. Как будто их вообще не было! Никита устроил ужасный скандал, сокрушаясь на каждого кто был хотя бы немного причастен к работе с ними. Совершенно ничего! Кто-то очень искусно орудовал в участке и по коллективу поползли слухи об «оборотне в погонах», но разве эти слухи кому-то облегчат жизнь? Никита за последние три с половиной недели, работая над этим делом, стал больше похож на серую моль из старого комода. Он стал более молчалив и бледен, а глаза его стали красными от частых бессонниц, на него было больно смотреть всем — кто знал его до всех этих событий. После пропажи главной улики, он вообще почти перестал появляться в участке и все больше времени проводил дома. Объяснял он это все просто: никто ничего не утащит из моего дома, если я всегда буду там. — Ну хватит тебе хандрить, если преступник осекся один раз, то будет и второй. Главное самому не потеряться в этом всем. — спокойным голосом утешал Юра, ему искренне не хотелось видеть то, как Никита угасал на глазах у всех. Поведение Юры вызывало у Никиты скорее легкую улыбку и смех, чем какие-то подбадривающие чувства. За последние дни Никита уж слишком много времени старался проводить с Юрой, он был словно громоотвод ужасных мыслей. Доходило до смешного! Никита знал по какому маршруту Юра каждый день бегает; во сколько выходит из дома на работу и во сколько возвращается; в какие магазины он ходит и как часто. Этакий спектакль, что они совершенно случайно встретились, что было совершенной неправдой. Никита не видел ничего плохого в том, чтобы почти контролировать жизнь «друга». Знал с кем он общался, знал о его детстве, знал некоторых слабых местах сознания. — Спасибо тебе большое… — Никита слегка коснулся пальцев Юры, ловя его взгляд. Что-то происходило с разумом, когда они были вместе: губы поджимались, дыхание становилось рваным и какие-то уж слишком безумные мысли посещали Никиту при виде этого милейшего парня. Такая глупость и лёгкость, эти светлые волосы и эти выразительные глаза — заставляли Никиту чуть ли не содрогаться, словно от какой-то болезни. — У меня для тебя небольшой подарок, — Никита потянулся в карман куртки и вынул из него маленький брелок в виде игрушечного зайчика, но Юра слегка напрягся и нервно сглотнул. — Это меньшее, что я могу сделать для тебя. Что-то не так? — Нет! Это действительно очень мило, но… — Юра мялся, чувствовал себя неловко. Хоть тогда в парке они вроде как объяснились, что нужно время, но Никита очевидно не планировал отступать. Постоянные встречи, комплименты, задушевные разговоры — всё это слишком быстро! Они знакомы всего пару недель и это немыслимо так быстро становиться парой, даже глупо, по мнению Юры. — Просто знаешь, мне кажется, я не смогу принять это. Понимаешь ли, подарки обязывают к каким-то действиям, а мне пока это всё тяжело даётся. — Юра наблюдал за эмоциями Никиты, но последний был равнодушен, словно и не ожидал другого ответа. Всё это было ужасно неловко для Юры и хоть он понимал, что никто не виноват в сложившейся ситуации, испытывал чувство необоснованной вины. Ведь Никита такой хороший и старается для него, а Юра словно истукан, который этого боится. — Неужели я монстр в твоих глазах? — мягко начал Никита и чуть сжал руку Юры, но тут же поменял тон действий и стал нежно поглаживать тыльную часть ладони. — Если же ты хочешь, чтобы я ушёл, то так и скажи… — Никита знал, что Юра никогда этого не скажет, но продолжал втыкать манипуляционные штыки в сознание парня. Ну, конечно, Юра был податливым пластилином, Никита знал на что и как давить. Это как игра: как далеко можно зайти? — Так что же ты молчишь? Мне действительно лучше уйти? — В какой момент он стал на меня давить? Это же неправильно! — вдруг пронеслось в голове Юры, но он тут же постарался уйти от этих мыслей. Ведь не может такой милый парень, который так ухаживает быть кем-то плохим? Да, манипуляции это нехорошо, но кто ещё вёл себя так же хорошо по отношению к Юре? — Да это и не манипуляции вовсе! Обычные фразы, просто не стоит накручивать себя. — мысленно заключил Юра. С Никитой не нужно было ни о чём думать, ведь он решит все проблемы и будет рядом. Да и к тому же он тоже прекрасный следователь! Возможно, трудность состояла в том, что он напоминал Юре отца, которого он так и не смог отпустить. Или же это всё-таки высокие духовные чувства?***
За столом гремела посуда, кто-то с кем-то спорил и смеялся, кто-то тяжко вздыхал, а кто-то кашлял, подавившись огурцом. Типичное застолье, где наконец собралась вся семья, которых Юра не знал, да и не хотел бы знать. И это глупейшая традиция, когда на день рождение ребёнка зовут всех родственников и Юре теперь приходиться выслушивать различные нравоучения вперемешку с фразами «Ну, ты уже взрослый!». — А ты вот, Юрец, сейчас школу закончишь и сразу давай в институт! Потому что, как говориться, без бумажки ты кхм-кхм какашка, — начал было говорить один из многочисленных дядюшек, которые в сущности вспоминали о своём племяннике, только на праздники. По всему столу прокатились небольшие смешки, но никто не отрывался от еды и лишь продолжали свои рассуждения. — Да жену ему нужно хорошую! Жену! Юра уже не следил за тем, кто ему и что говорит. Он молча принимал каждое последующее наставление и лишь изредка кивал, чтобы не показаться неправильным. Ведь все вокруг хотят ему лишь добра, а он просто маленький ничего не смыслящий ребёнок. Его мнение никто и слушать не будет, спор с одним из людей, сидящих за столом, будет заранее проигран. Ему исполнилось целых восемнадцать лет. И все чего он хотел — это вернуться лет на десять назад. Вот они на даче: мама и папа смеются на лавочке во дворе, а Юра гоняет на новом синем велосипеде. В обед они поедут на речку и он будет уже как взрослый — плавать без нарукавников и круга. А вечером они будут пить тёплый чай с малиновым вареньем, вкус которого проноситься сквозь года. Но прозрачная легкая нега разбивается о непредвиденные обстоятельства или как выражался раньше отец: «временные трудности». Разве кто-то мог предвидеть весь тот ужас, через который он пройдёт будучи подростком? Неужели, когда он был ещё маленьким мальчиком со счастливыми глазами, нельзя было все изменить? Ведь родители могли поговорить ещё тогда, обсудить все семейные проблемы и прийти к их решению? Может быть тогда отец бы не пошёл на то задание и сейчас бы он сидел рядом с мамой. — Глупости какие! Институт может и подождать. Сейчас главное семья, а потом уже дети и квартира. — Как я здесь оказался? — тихо спросил Юра, ковыряя вилкой давно остывшую картошку. — Да в армию ему нужно! Ты вот зачем такие волосы отрастил? Какая нынче молодёжь пошла!***
Ночь была уж слишком тихой. Не было зноя, ветра, дождя или каких-то других отличительных признаков, по которым можно запомнить ночь. Она была обычной, даже скучной по меркам города. Но всё же эта ночь отметиться ужасным событием в новостной ленте. — Алло, Никита? — тревожным голосом прошептал Юра, его тело било дрожью и он едва мог ясно выражаться. Все смешалось перед ним в какую-то бесовскую картину и он не мог двинуться с места, страх парализовал его мысли и тело. — Я-я, кажется, что-то или… кого-то нашёл! — его голос сорвался на крик, но он тут же себя осадил, боясь, что его кто-то услышит, кроме собеседника. — Пожалуйста, можешь, пожалуйста, что-то сделать? Мне очень страшно! Юра стоял на дорожке и сам удивлялся тому, как вообще смог кому-то позвонить. В свете полной луны он увидел как на лавочке, возле небольшого пруда в дальней части сквера, сидел человек в каком-то уж очень странном одеянии. А когда-то Юра окликнул этого человека, он не откликнулся. Нет, ну в любой другой ситуации, Юра бы наверняка струсил и пошёл своей дорогой. Но на календаре вновь ненавистная среда, а на часах шесть утра. Ну что это за артист в такую рань в сквере? К тому же он уж очень странно сидел или это уже придумал себе Юра, но страшно ему было до жути. — Юра? Что ты делаешь там так рано? — встревоженно спросил Никита и Юра для себя отметил: «Голос совсем не сонный, наверное, всю ночь не спал. Работал, вероятно!». — Так, стой на месте, я скоро буду. Если вдруг что, то сразу звони. И ничего не трогай! Голос Никиты совершенно не успокаивал, а лишь наоборот как-то напрягал. Расшатанные нервы Юры, которые и до этого события были не особо в норме, теперь и вовсе заставляли разум работать в какую-то обратную сторону. Внезапно вспомнился отец, а вернее, его вечно встревоженное лицо, которое лишь на похоронах стало совершенно спокойным. Его отец был бесстрашным человеком, работал в органах и даже думал, что сын пойдет по его стопам! — В кого же я превратился? — внезапно задал Юра вопрос почти пустому парку, но тут же осекся и сжал руки так сильно, что на тыльной стороне ладони надолго останутся следы от его ногтей. — Соберись!.. Внезапно где-то в далеко послышался бег и кажется даже само место задышало как-то иначе, словно в него вернулась жизнь. Он не один в этом всем темном омуте и вот, что это значит! Да, Никита точно его спаситель, иначе и быть не может. Может чувств ярких Юра и не испытывает, но его же любят? Никита так быстро прибежал, значит он сильно за него переживает! Ну, а кто ещё может так сильно ценить Юру? Чертовы нервы! — Ты в порядке? Кто потащил тебя так рано гулять по таким местам? — Никита обнял Юру, чувствуя, как сильно он волнуется. А Юра вновь невольно для себя отметил: «И даже совершенно не вспотел, как будто и не бегал вовсе…». — В участок я уже позвонил, тебе стоит успокоиться. Тебе ничего не угрожает и все самое ужасное позади. — выпускать Юру из объятий Никита будто бы совершенно не собирался, а дрожь в теле никак не унималась.