Игра в Контрары

      Сентябрь медленно подходил к концу. Нил, гуляя по кампусу, подметил для себя одно примечательное различие между Южной Каролиной и Калифорнией. Первая была более тёплой. Не в плане температуры, дело было в цветах: всё было скорее оранжево-красным, в то время как на «родном» западе США, в Санта-Кларите, Нил зачастую видел мир в жёлтых тонах. Однако было и сходство — пальмы. Вечно зелёные пальмы, украшающие улицы и даже отдельные здания по всему городу. Их было не так много, как Нил видел, например, на берегах Лагуны-Бич, куда неоднократно выбирался с Джостенами. Возможно, эти их поездки были тем немногим, о чём остались приятные воспоминания.       Нил потушил сигарету о стену близстоящего здания, прежде чем отбросить окурок лёгким движением пальцев. Он еле оторвал свою спину от этой самой стены: ноги буквально разваливались после трёх игр, сыгранных за восемь дней, а ведь Нил даже не носится по полю как угорелый, ни во время игр, ни тем более во время тренировок; он мог с ужасом представить, как себя чувствовали остальные члены команды, будь то защитники или нападающие — всем приходилось не сладко во время тренировок, а во время матчей они и вовсе играли во всю силу.       Благо, их старания не были напрасны — все три матча были победными для Лисов. Нил наверняка не понимал масштаба всей ситуации — даже несмотря на то, что Рене поведала ему, — с каким трудом раньше, ещё год назад, Лисам давалось даже несколько побед. Сейчас же, имея на руках четыре выигрыша подряд, они были полностью уверены в том, что без проблем пробьются во второй этап чемпионата. В этом были уверены, что неудивительно, Эндрю с Кевином, капитан команды и её два соседа, девушки-Лисы из комнаты триста девятнадцать и, чёрт побери, даже Нил был в этом уверен. «Плохое влияние Эндрю», — сказала бы Кейтлин, и Нил согласился бы с ней.       Нет, он всё так же считал спорт, по большей части, особенно… такой пустой тратой времени. Но от Эндрю была какая-то просто безумная энергетика. Невозможно было ей не заряжаться, особенно живя с ним в одной комнате и уж тем более на одной двухэтажной кровати. Миньярд часто просыпался посреди ночи — видимо, спал на редкость чутко, — а Нил и вовсе мог ночами бодрствовать. Они никому не мешали своими насущными разговорами, ведь в отличии от этих «дуриков» Кевин с Николасом спали как убитые.       Нил заставил себя вернуться в реальность и очутился на главной улице кампуса. Тут же вспомнил, что он вообще-то ждал именинницу Рене, стоя у входа в местное кафе с её подарком, тщательно запакованным в пакете. Он поправил куртку, ободок, зализывающий волосы назад, а также подтянул штаны. Уокер подбежала через несколько мгновений, легко коснувшись его плеча. Нил развернулся к ней и оглядел с ног до головы её лёгкий, практически летний наряд. Он думал о том, насколько комично они смотрятся со стороны — один мерзлячий, другая непробиваемая, как скала — пока Рене убрала в сумочку наушники и плеер.       — Привет, кучеряшка, — она улыбнулась и протянула Джостену руку.       Вместо того, чтобы взяться за неё, как та ожидала, Нил протянул ей пакет.       — С днём рождения, — сказал он.       Рене смутилась, но, не сдержав интереса, заглянула в пакет, прежде чем забрать его.       — Спасибо! Но… это было необязательно, — добавила она. Нил пожал плечами — для него это было не проблемой. — Что там?       Потерев руки между собой, дабы согреть их, Нил указал ей в сторону кафе.       — Давай внутри посмотришь. — Рене кивнула.       Они медленно направились в заведение и сели за ближайший свободный стол на двоих, что располагался у окна. Быстро обсудили, кто что будет и Рене выдвинулась заказывать, в то время как Нил расположился на кресле, поправлял одежду и приглядывал за вещами Уокер. Вернулась она с подносом на руках — на нём была и выпечка, и вкусный кофе — и поставила его на стол, сев напротив Джостена.       — Сегодня тихо как-то, согласись, — сказала Рене.       Имела она в виду общую… тишину по всему студенческому городку. Где-то ещё висели украшения с прошедшей игры, поскольку проходила она в Лисьей Норе, а потому весь кампус был украшен под столь значимое мероприятие, но на улицах почти не было студентов (в сравнении с прошлым днём, само с собой), а других Лисов и вовсе словно след простыл.       — Есть такое, — кратко ответил Нил. Он посмотрел на настенные часы.       — Кого-то ждёшь? — смутилась Рене.       Нил помотал головой, но взгляда не отвёл.       — Не то чтобы жду, но если сюда ворвётся Кевин — не удивляйся.       Она несколько раз кивнула, медленно, поджав губы. Естественно Рене знала, что Нил передал тому препарат, а потому вовсе не удивилась, хоть и сделала вид, словно вовсе не ожидала это услышать. Взявшись за тарелку с куском яблочного пирога, Рене закинула ногу на ногу и принялась трапезничать. Без особого желания Нил последовал за ней.       — Ой! — опомнилась Рене. Она тут же отложила всё на стол и взялась за лежащий в подарочном пакете свёрток. — Чуть не забыла.       Нил стал наблюдать за тем, как она бережно раскрывала упаковку, стараясь не разрывать цветную бумагу, а лишь отклеивать кусочки скотча, словно это имело значение. Раскрыв все слои, Рене обнаружила под ними поздравительную открытку с пожеланиями от Нила, написанную от руки, и коробку. Прочитав содержимое открытки, она практически запищала и потянулась к Нилу за объятиями, а после принялась открывать и небольшую коробку. В ней лежало два кулона — точнее один цельный, разделённый на два изделия — с надписью «лучшие друзья», разбитый напополам.       — Это лучшее, что я придумал, — поспешил уведомить Нил. — Думаю, можешь представить, какими плохими были другие идеи.       — Нил, ты шутишь?       Он пожал плечами, в то время как Рене сразу же принялась надевать на себя левую половину кулона. Как только он оказался на её шее, Уокер потянулась и за вторым. Она придвинулась ближе и повесила на Нила другую половику, широко улыбаясь.       — Тебе нравится? — Нил посмотрел на её недовольный от вопроса взгляд. — Похоже, да.       — Конечно! — она ненадолго задержала половинку Нила у себя на пальцах, прежде чем отстраниться. — Спасибо ещё раз.       Рене убрала открытку в сумку, а остатки упаковки сложила в пакет. Она ещё несколько раз комментировала, насколько красивы кулоны, отрываясь от еды, пока не заметила, настолько… отстранённым казался Нил.       — Ты какой-то, — начала она, но сделала паузу, подбирая слова. — Более отрешённый, чем обычно. Всё в порядке?       Нил прокручивал разговор с Кейтлин в голове. Не мог не думать о нём. Не мог не думать о них. Его, кажется, впервые мучила совесть из-за того, что он чего-то не рассказал. Да, Рене не спрашивала, а сам он редко о чём говорит. Редко. И сейчас, кажется, тот самый редкий случай.       — Мне нравятся Эндрю и Кевин, — сказал он.       Подув на горячий напиток, он сделал небольшой глоток, исподлобья наблюдая за реакцией Рене. Та сидела неподвижно какое-то время, но краем глаза Нил заметил её открытый от изумления рот и слегка дёргающуюся челюсть. Она явно хотела ответить, но вновь лишь пыталась связать слова в предложения у себя в голове. Неясно, удивилась она самому факту или тому, что Нил… сказал это. Сам.       — Так что нет, Рене, я не в порядке, — добавил он.       Она отложила тарелку, встала с места и придвинула своё кресло ближе, после вернулась в то же положение. За всем Нил наблюдал молча, изредка оглядываясь вокруг и смотря из окна.       — Как давно? — спросила Рене.       Нил пожал плечами.       — Хорошо, давай по-другому, когда ты это понял?       — Когда у вас был, — Нил указал на ободок, который и забрал в тот день. — Пока ты была в ванной, я поговорил с Кейтлин.       — Ты сам ей сказал?       Всё-таки, видимо больше удивлял факт, что он открыл рот.       — Нет. Да, от части, — уточнил он. — Она просто спросила, не хочется ли мне что-нибудь обсудить. Я и сказал.       — И вы обсудили? — Нил кивнул. — И ты пришёл к тому, что они оба тебе нравятся.       Подумав несколько секунд, он повторил.       — Это ощущается… по-разному с обоими, — сказал он.       В глазах словно резко помутнело и Нил завис на несколько секунд. Он отставил кружку, поправил одежду и попытался избавиться от нависшей над его головой тучей.       — Я боюсь, что они смотрят на меня так.       «Так» это так, как на него смотрел Монстр.       Рене поначалу удивилась. Не просто удивилась, а словно не поверила услышанному.       — «Они»? То есть Кевин…       Нил хотел было забрать свои слова назад, но что-то заставило его кивнуть.       — Но я думала…       — Все думают.       Опомнившись, о чём вообще шла речь, Рене мигом поставила кофе на столик и мягко, нежно взяла его за руку, водя по его ладони тыльной стороной своей, смотря Нилу прямо в глаза.       — Ты уверен, что…       Не дав ей договорить, Нил помотал головой.       — Взгляды были, но… не такие, нет. Другие, — смутно связал он. — Наверное.       Рене накрыла кисть его руки обеими ладонями, тем самым согревая замёрзшую кожу.       — Не могу сказать точно, ибо, возможно, ты знаешь их лучше меня, но… они бы не стали.       — Я знаю.       — И всё же… ты же мне скажешь, если что-то будет не так?       Нил кивнул, а из-за ослабленного действия препарата эмоции так и норовили вырваться наружу. Однако всё, на что его хватило, это на нервную, натянутую улыбку, которую он всячески старался скрыть, опустив голову вниз.       Он не выносил. Просто не выносил этот чёртов эффект от антидепрессантов. Либо полное отсутствие эмоций, притупленные абсолютно любые чувства и ощущения, словно мозг и вовсе отсоединялся от тела, либо вспышки агрессии, либо истерический смех — всегда было что-то одно из двух, какую бы эмоцию он ни испытывал в момент, когда действие таблеток начинало сходить на нет. Он не знал, что будет, если он и вовсе перестанет пить эту дрянь (что пока, к сожалению, невозможно), но был уверен, что вернётся в то же жалкое состояние, с которым прожил несколько лет. Это было последнее, чего он мог хотеть, потому приходилось терпеть.       — Ты молодец. Большой, большой молодец.       Рене заботливо указала взглядом на своё плечо, а заметив, как Нил кивнул, придвинулась ещё ближе и позволила ему зарыться в него лицом. Сама Уокер приобняла его, поглаживая по предплечью.       — Ты им не говорил? О том, что чувствуешь…       — Нет.       Конечно, не говорил. Мало того, что не говорил — отчаянно старался не думать об этих странных, новых ощущениях, открывшихся для него. Одним из методов отвлечь себя было, как это ни странно, заставить Эндрю заговорить с Кевином насчёт его чувств… правда, вряд ли целовать его после этого было хорошей идеей.       — Хочешь, чтобы я сказала?       — Нет, — сказал Нил. — Я сам с этим разберусь.       Под этим Нил подразумевал, что ни за что и никогда об этом не скажет.       — Просто нужно было тебе рассказать.       Рене кивнула. Она потянулась за кружкой второй рукой, но продолжала гладить Нила, даже стараясь при этом есть и пить.       Несколько минут Нил сидел практически не двигаясь — слушал рассказы Рене и лишь изредка тянулся к кофе, чтобы, сделав глоток и убрав кружку, вновь «спрятаться», — пока не услышал звук открывающейся двери, хотя главным было даже не это, а до боли знакомый голос, здоровающийся с Рене.       — Привет, Кевин, — в ответ сказала она.       Нил поднял взгляд и посмотрел на Дэя, что стоял у них над душой с бутылкой воды. Как заботливо и предусмотрительно.       — Спасибо, что не сказал в каком именно кафе вы будете сидеть, — съязвил Кевин, запыхавшись.       Он достал банку таблеток из кармана толстовки и протянул её Нилу вместе с бутылкой. Пришлось отстраниться от пригревшей его Рене. Он запил таблетку и вернул что одно, что другое Кевину, всё так же стараясь не поднимать голову вверх. Краем глаза заметил фигуру за окном — там стоял Эндрю, явно ждущий другого нападающего команды, а заметив взгляд Нила, помахал ему.       — Это всё, что ты сказать хотел? — он вновь обратился к Кевину.       Подумав несколько секунд, тот сделал ещё более серьёзное лицо. Так по нему и не скажешь, что этот человек стирал себя в порошок последние несколько дней.       — Не забудь про ночную тренировку, — кинул Кевин, прежде чем удалиться к витрине с выпечкой.       Нил усмехнулся, прежде чем отвернуться. Следом он вдруг почувствовал резкую боль, тянущее в щеках неприятное ощущение. Осознал, что улыбается. Натянуто и неестественно, от уха до уха, и истерично посмеиваясь. Он только успел опустить голову вновь, закрыв рот руками, стараясь скрыть этот ужас, как заметил, как Эндрю, стоящий за окном, видимо, общался с Рене посредством жестов и, кажется, интересовался у неё, что с Нилом. Джостен не видел, как отвечала Рене, но краем уха до него доносился лёгкий шёпот, которым она неосознанно приговаривала, жестикулируя.       Он уставился в пол, не желая больше смотреть ни на кого, и стал дожидаться полнейшей тишины. Когда до его плеча дотронулись, он уже не улыбался, но всё равно продолжал прятаться. Заставив себя сесть ровно, он взглянул сначала на улицу — где уже никого не было — а затем на незаконченный завтрак.       — Я не буду больше.       К моменту, когда они ушли, на тарелке Нила остался лишь единожды надкусанный кекс.

* * *

      После тренировки Нил вернулся в комнату не сразу. Он засел на крыше, не скуривая очередную сигарету. Снизу ему даже махали одногруппники, чьи имена он знал, но ему не было до них дела, а потому о них он не думал. Он провёл на крыше довольно-таки много времени, не глядя вниз, поскольку не очень любил высоту (мягко говоря). Так много, что начало темнеть. Подходило время вернуться. Миньярд, Дэй и Хэммик наверняка успели его потерять сто раз, пока он в одиночку коротал время на самой вершине Башни.       Спустившись на третий этаж, Нил также заболтался с другими Лисами — с теми же Рене и Кейтлин, с Мэттом, что глупо пошутил, но что вызвало смех у остальных, и даже перекинулся парой слов с Сетом, и тот вёл себя подозрительно дружелюбно. Когда Нил вернулся в комнату, он застал Кевина, заставляющего Эндрю отжиматься, и Ники, наблюдающего за этим зрелищем с почти невозмутимым видом, хотя глаза от восторга прямо-таки искрили. Тот, завидев кузена, сразу же подбежал к нему и протянул стакан с торчащей из него трубочкой. Жидкость внутри напоминала газировку с апельсиновым соком — яркая, жёлтая, но при этом полная мелких пузырьков. В ней также плавал один-два кубика льда.       — Попробуй, — сказал он. В ответ на недоуменный взгляд Нила, он цокнул. — Коктейль это. Сам же говорил, что пьющий. Или ты передумал?       Не долго думая, Нил сделал глоток и слегка поморщился — не столько от неприятного вкуса, сколько… наоборот, от того, насколько вкус был отдалён от чистого алкогольного. Он был сладковатым, одновременно кислым, отдавал чем-то фруктовым. Да и тот факт, что напиток был газированным, скорее был плохим знаком. Джостен нахмурился.       — Коктейль с ромом и энергетиком, — уточнил Хэммик.       — Ники, не трави его этой дрянью! — вдруг послышался дрожащий голос Эндрю.       Кевин посмотрел на Ники строго, как бы соглашаясь, а после подначил Миньярда не отвлекаться. Нилу всё это показалось уж больно забавным. Слышать такое из уст одного и во взгляде другого, когда Эндрю энергетики, зачастую, пьёт чаще, чем воду, а Кевин водку временами чаще… чем воду, было поистине уморительно.       — Да ладно тебе, от пары глотков ничего с ним не будет!       — Я всё равно больше не буду, спасибо, — Нил проследовал к дивану, а когда хотел закинуть на него рюкзак, обнаружил на нём, как и на полу, стопки газет и коробок с дисками, кучи каких-то тетрадей с криво выполненными на скорую руку эскизами и пару банок энергетиков, как вскрытых, так и нет.       Создавалось такое впечатление, что Кевин с Эндрю не к матчу готовились, а проводили целое масштабное детективное расследование об убийстве, причём не абы каком, а серийном. Скинув рюкзак к подножью дивана, он взглянул на развалившегося на полу Эндрю, с трудом дышащего, и на Дэя, недовольно цокающего, смотрящего на таймер.       — С чего вдруг такая армейская подготовка?       Кевин хотел ответить, но Эндрю вдруг схватил его за ногу (сильно, больно, судя по тому, как тот поморщился), в попытке подняться, и подскочил на ноги. Сделав пару глубоких вдохов, он стал объяснять:       — В общем, команда, против которой мы играем, считай… тёмные лошадки! — он загадочно поводил пальцами в воздухе. — Грифы, слышал о таких? Конечно нет, — ответил он за Нила, и был абсолютно прав.       Джостен даже о Воронах знал полтора факта до вступления в Лисы, а тут про каких-то Грифов.       — Они только с прошлого года в чемпионате участвуют и угадай что? — очередной риторический вопрос. — Они практически прошли отбор к весенним играм! Буквально на одну победу уступили Шакалам.       — С первого раза?       — С первого раза, — ответил он.       Нил кивнул.       — Понятно… и что вы про них знаете?       — В том-то и дело, что практически ничего, — Кевин хлопнул себя по бедру журналом, который только взял с подлокотника дивана. — Кроме имён, пары записей, причём без звука, и опыта других Лисов с прошлого года — ноль информации.       — А этого не достаточно?       Эндрю подполз к банкам энергетика и вцепился в одну из них, как показалось Нилу, чуть ли не зубами, как хищник в жертву.       — Мы не знаем их тактику и даже предположить не можем, какой будет стартовый состав, — стал перечислять Кевин. — Лица большинства тоже не знаем, во время игры ориентироваться будет трудновато.       — Не то чтобы во время игр было видно лица, — отбрил Нил.       Кевин попытку пошутить не оценил и, подняв с пола, всучил Нилу стопку с дисками.       — Отнеси Ваймаку.       Нил молча развернулся и направился в коридор, практически без труда держа всю стопку, за спиной слыша нескончаемые вопросы со стороны Ники.       «Ты время видел?!»       Джостен на секунду почувствовал себя ребёнком и ему это совершенно не понравилось.       «А он вообще знает, куда идти?»       Да, Ники, у вас у обоих прекрасная память, если ты не забыл.       «Ну, может, с ним пойдешь?»       Нил замер, уже стоя у открытой двери, и развернулся, как только услышал тяжёлый вздох. Какими же грустными и усталыми глазами на него посмотрел Кевин, мама дорогая… Нилу даже стало его жалко (всего на долю секунды), но того уже было не остановить — он целенаправленно двинулся в сторону выхода, хватая кроссовки и при том чуть не врезавшись в стену.       — Если вы нажрётесь на пару, пока нас не будет — спать будете в коридоре!       Только договорив и заслышав смешки двоих, Кевин хлопнул дверью. Так сильно хлопнул, что Нила передёрнуло, а соответственно и из рук повалилось несколько коробок. Подняв их и забрав где-то половину от всех дисков, Кевин направился в сторону лестничной клетки.       На улице было довольно холодно и Нил пожалел, что не надел, например, перчатки или хотя бы шапку. Заболеть только перед игрой не хватало. Быстрая ходьба помогала согреться, но самые кончики пальцев как раз наоборот, мёрзли всё больше и больше. Они с Кевином изредка обменивались фразочками, но разговора как такового не завязывалось. То ли с самого утра у Дэя скверный настрой, то ли дело именно в самом Джостене.       Они дошли быстро, вошли в лифт. Нил перебирал ноги, пока Кевин не забрал у него все диски. Наверное, чуть ли не впервые Нил не стал отпираться или спорить. Холодно. Не до этого было. Как только раздвинулись двери, Кевин в ускоренном темпе направился возвращать коробки Ваймаку, а вот Нил, вышагав наружу, медленно стал бродить по коридору, потирая руки между собой, пытаясь согреть пальцы, массируя ладони и разминая их.       Нил краем уха подслушивал их небольшой разговор. Ваймак расспрашивал насчёт подготовки команды к матчу — словно не видел, как усердно они тренировались буквально час-полтора назад, — а Кевин во всех подробностях расписывал, как сосредоточенно они изучают материал.       — О, Нил, — вдруг прервался Ваймак, после чего отложил стопку на комод рядом. — Не сильно он тебя достаёт?       Помотав головой, Нил встал рядом и спрятал руки в карманы.       — Ну и отлично…       Только было Ваймак положил руку на дверь, намереваясь распрощаться с Лисами и закрыть её, как вдруг опомнился и указал на Дэя.       — Забыл сказать, — он откашлялся. — Никаких этих твоих… ночных тренировок сегодня.       — Что? — Кевин резко отпрянул. — Не перед важной игрой!       — Именно перед важной игрой вам не хернёй страдать нужно, а спать.       Оскорблённо открыв рот, Кевин не смог выдавить из себя ни слова. Так и стоял с широко раскрытыми глазами и отвисшей челюстью, изумлённо смотря на Ваймака. Несмотря на то, как всегда утрированно выглядели эмоции Дэя, зачастую они не были наигранными. Ну, за исключением улыбок на публику. Это совершенно иное.       — А почему?       Нил озвучил мысль, что возникла сразу, как только Ваймак выказал запрет.       — После игры с воротами проблема и в зале бардак сраный.       Ох, да, ворота… Нил помнил тот один единственный мяч, так сильно влетевший в ворота, что несколько лампочек сломалось — те просто не зажглись.       — Всё, а теперь валите, — добавил он.       Нил, недолго думая, развернулся и двинулся к лифту — еле попал по кнопке и задержал раскрытые дверцы. Кевин догнал его почти сразу, встал рядом, но ещё долгое время молчал. Молчал вплоть до момента, пока они не вышли на улицу и не свернули в обратном направлении. Было всё так же темно, а на улице никого — то есть даже менее людно, чем буквально с десяток минут назад — не было ни пешеходов, ни машин, потому Джостен с тротуара шагнул на дорогу и стал идти прямо посередине проезжей части.       В обычное время Кевин бы возмутился. Наверняка бы приказал не «играть в суицидника» перед матчем, если не вовсе заистерил бы о том, как это безрассудно, опасно. Но сейчас, кажется, другой вопрос его волновал куда больше.       — Нет, ну ты представляешь? — воскликнул он. — Сказал, что мы хернёй страдаем!       Уж больно сильно его задели слова тренера. Очевидно. Как бы Нилу ни хотелось, согласиться со словами Ваймака он действительно не мог. Не то чтобы его волновали результаты матчей и то, как он играет, но прогресс, что его, что даже Эндрю с учётом тренировок был виден на лицо. Отрицать это было бы не просто глупостью, а абсолютным невежеством. Наверняка Ваймак не до конца был уверен, играют ли они на этих тренировках вообще, или занимаются хрен пойми чем. Хотя, мог ли Нил осуждать его после того, как уже дважды застал Кевина с Эндрю, обжимающихся в раздевалке?..       — Мне не нужно представлять, Кевин, он буквально так сказал.       — Я не в этом смысле! — вскрикнул он.       Выдохнув, Нил поднял на него взгляд, остановившись на середине дороги.       — Успокойся. От того, что мы один день поспим, а не будем мячики о стенки отбрасывать, мы играть не разучимся, — равнодушно произнёс он.       Кевин на несколько секунд завис, словно Нил продолжал говорить, а он слушать, пока, опомнившись, не схватил его за рукав, потянув к себе, на бордюр. Нил трижды проклял свою замедленную реакцию. Хотя сначала он хотел оттолкнуть Дэя (не успел, — ибо эта хитрая рожа убрала руку быстрее), Нил вдруг осознал, какой он тёплый. Ему даже казалось, что Кевин был словно радиатор — грел даже на небольшом расстоянии, — а потому Нил прислонился к нему, руки прижав к грудной клетке.       Тот явно хотел что-то сказать. Нил услышал какой-то хриплый звук, как спёрлось его дыхание. Кевин только открыл рот, как тут же забыл все слова на свете. Интересно, что в этот момент творилось у него в голове? Нил мог только гадать. Но вместо этого он лишь поднял на него взгляд. Указав на самого Кевина пальцем, он тем самым поинтересовался, можно ли прижаться ещё ближе, и, получив положительный ответ в виде кивка, Нил так и сделал. Он не просто прижался, он буквально запустил руки под куртку Кевина и обнял его целиком. Того передёрнуло.       — Нил, у тебя руки ледяные, — обеспокоенно сказал он.       — Спасибо, капитан очевидность.       Кевин не сдвигался с места. Да, порылся в куртке, пытаясь что-то найти, но тщетно. В результате лишь сматерился и уставился на Нила, пока тот, мельком взглянув на него в ответ, продолжал обнимать Дэя, согревая себя, холодные кончики пальцев.       Нил отстранился, как только почувствовал касание к своему плечу.       — Извини, — сразу же сказал Кевин. Он откашлялся и сложил руки в карманы. — И за то, что с утра нагрубил, тоже.       Не сказав ничего, Джостен пожал плечами. И вновь тишина. Он осматривал фонарные столбы, тускло освещающие улицу тёплым светом. Один из них замигал. За спиной проехала машина, и Нил усмехнулся, наверное, представляя себя всё ещё стоящим на дороге. Усмешка… ему это не нравится. Кевину, кажется, тоже.       — Давай не задерживаться… Честно говоря, мне страшно оставлять этих двоих наедине.       Нил на секунду даже нахмурился. Дэй же не думает, что…       — Они общагу спалят, я им не доверяю.       Не думает. Больше ни слова.       До Лисьей Башни они дошли так же быстро, как от неё, и так же в практически полной тишине. Чёртовы лестницы… хуже них сейчас для Нила врага не было. Он преодолевал каждую с трудом, а на пороге комнаты был выдохшимся, словно пробежал несколько кругов. То ли холод так повлиял на выносливость, то ли весь её запас он исчерпал ещё во время тренировок.       Кевин открыл дверь, и первое, что они услышали, включенный телевизор и хохот Ники и Эндрю. Ну, пожар не устроили и на том спасибо. Пройдя к дивану, они лицезрели интересную картину: по телевизору крутили какой-то ситком, Ники сидел на полу и листал спортивный журнал, рассматривая идеальные мужские тела, а Эндрю ел мороженое ложкой, прямо из полукилограммового бочонка, расплывшись на диване. Судя по выражению лица Миньярда, покупное мороженое доставляло ему куда меньше удовольствия, чем то, что он брал в ресторане «У Красотки». На полу между ними валялась лишь пустая, небольших размером бутылка рома и такие же пустые банки из-под энергетиков.       — Алкашня, — прокомментировал Нил.       — Ужасно, — драматично сказал Эндрю, абсолютно похабно слизав мороженое с ложки. — Просто ужасно, Нил. Как мы живём вообще?       — Что вы тут устроили?       Кевин махал, показывал на весь тот мусор вокруг них, а Ники лишь развёл руками:       — Вы сами сказали, что ненадолго, не надо теперь нас… винить. Обвинять? — он посмотрел на Эндрю, но тот лишь пожал плечами. — Не важно. Просто ни-ни, не надо.       — Он такого не говорил, — сказал Нил.       Эндрю протянул ему руку со стороны спинки дивана, и как только Нил подошёл, он… всучил ему в руки мороженое. Блять.       — Отнеси в морозилку, пожалуйста, — Эндрю зажевал всевозможные гласные в своих словах, после чего засмеялся.       Поначалу Нил думал, что они так — лишь чуть подшофе — но эти двое придурков, кажется, лыка на вязали. Просьбу Эндрю он выполнил, заодно набрав воды и требовательно подойдя к Кевину. Тот понял не сразу (видимо, так злился на двоих, что препарат Нила вылетел у него из головы), а когда до него дошло — достал банку из кармана и протянул Джостену таблетку.       Нил в очередной раз пожелал сдохнуть тому психиатру, что прописал ему эту дрянь, а после, зажмурившись от отвращения, выпил её. Он отставил кружку на стол и, недолго думая, удалился — лишь на секунду забежав в спальню за пижамой — в ванную комнату. Теперь он уже проклинал Кевина за то, что не дал ему принять душ сразу по приходе с тренировки, а погнал к Ваймаку. Благо хоть сейчас можно было… расслабиться? Сказать так можно было с трудом.       Убедившись, что дверь заперта, Нил разделся, отвернувшись от зеркала и смотря чуть вверх, скинул вещи в корзину с грязным бельём, а повязки бережно оставил у раковины. Нил сделал глубокий вдох, прежде чем стянуть с себя ободок и позволить волосам свободно развеяться во все стороны, в том числе и на лицо. Он очень не хотел, но посмотреть пришлось — зубы стиснулись сами, машинально при виде запотевших и вспухших ран на запястьях. Те, на которые Эбби накладывала швы, выглядели чуть лучше, но некоторые из них уже были перекрыты новыми. Нил боялся представить её реакцию, когда она узнает, что её усилия пошли насмарку. Ещё больше он боялся, собственно, забираться под проток воды, поскольку было это… довольно-таки больно. Временами невыносимо. Часто Нил забирался в душ прямо с повязками на руках и снимал их уже позже, например, перед сном, оставляя сушиться, а руки пряча за длинными рукавами толстовок. Но и каждый день это делать было просто невозможно, особенно когда на улице холодно (а сушатся повязки долго, ведь очень плотные), тем более, что душ принимать приходилось дважды на дню.       В дверь постучались. Точнее, сначала попытались ворваться и только после этого постучали. Кажется, Нил знает кто это.       — Занято, Ники.       — Ты там живой? Я вот нет, — поведал он. — Оставил нас наедине с этим… клюшнутым! — словно кот, Ники поскрёбся по двери.       Нил, закатив глаза, отошёл от неё, включил воду и теперь еле слышал, что там бубнил Ники, а уж тем более — как на него ругался Кевин. Одну руку он постарался спрятать под другой, прежде чем начать забираться под воду. Прошипел сквозь стиснутые зубы. Нил сжал руки в кулаки, стараясь привыкнуть, а возможно отвлечься на иную боль — на то, как ногти впивались в ладони, оставляя на коже вмятины.       Воду он включил столь горячую, что пар тут же окутал всю ванную комнату, отчего многое в ней разглядеть можно было с большим трудом. Да и, учитывая волосы, с которых вода стекала в глаза, Нилу это в любом случае не представлялось возможным. Наверное, оно к лучшему.       Когда Джостен, набросив на себя свитшот, натянув пижамные штаны и уложив мокрые пряди ободком, вышел из ванной, в гостиной стояла тишина. Он подумал, что все в комнате, но на всякий случай решил убедиться и выглянул на кухню, где обнаружил Кевина, стоящего с бутылкой чего-то крепкого в руках. Как бы ни хотелось, Нил решил оставить его одного, ибо, как ему казалось, именно это сейчас Дэю и нужно было. А вот Ники с Эндрю действительно были в спальне — один дрых, как убитый, а второй пялил в потолок, точнее говоря, в низ второго яруса кровати. Завидев в проходе Нила, Эндрю махнул ему рукой и что-то пробурчал. Не обращая на него внимания, Нил сел за стол, сложив повязки с ножами на край. Несмотря на всю усталость, в отличии от соседей он решил заняться… наверное, полезным делом. Учёбой.       Так увлёкся, что даже не обратил внимание на образовавшуюся через время полную тишину. Посмотрел на часы. Время близилось к двенадцати, а значит, просидел он за конспектами почти два часа. Впечатляло, особенно учитывая, что из памяти Нила эти два часа вылетели по мановению руки.       Нил отложил тетради и протёр усталые глаза. Он посмотрел на кровати напротив — Кевин также развалился, как убитый на своём первом ярусе, а если прислушаться, то можно услышать его храп (обычно такое бывало, когда Кевин был сильно подвыпившим), — а после себе за спину. Эндрю, кажется, тоже спал. Один Нил бодрствовал, что казалось ему странным, необыденным.       Он, захватив повязки, тихо прошёл к выключателям и потушил свет. На второй ярус кровати забрался через силу, из-за боли в коленях, мышцах. А убрав ножи с повязками под подушку, Нил наконец-то развалился на мягком матрасе и сложил руки на животе, смотря в потолок. До него можно было дотянуться кончиками пальцев, что Нил и сделал. Он водил по потолку указательным пальцем, вырисовывая причудливые формы, пока шестое чувство не подсказало ему, что что-то неладное творится где-то под ним. Только он запустил руку под подушку, как послышался лёгкий скрип и он присел, чуть не задев потолок головой. Сначала за краем кровати показалась шевелюра Миньярда, а затем и его лоб, после — вскинутые брови и глаза — а остановился он, когда Нилу было видно его лицо лишь до носа. Джостен прислонился чуть ближе к стене.       — И что ты делаешь? — прошипел он.       — Поговорить хочу, — Эндрю подтянулся чуть выше, сложил руки на матрасе и положил на них свою голову. — Правду за правду?       Нил тяжело вздохнул.       — Чего тебе надо?       Осмотрев что-то под кроватью — как Нил понял секундой позже — её конструкцию, просчитывая, выдержит ли она обоих, Эндрю забрался к нему и сел на нижнюю часть матраса. Нил всё ещё держал руку под подушкой, на что Эндрю и обратил внимание, показав пальцем. Кажется, ещё не совсем отрезвел, ибо его рука качалась, словно плыла в воздухе, а не держалась ровно.       — Ты меня убить хочешь? — спросил он. — Я ещё слишком молод, чтобы умирать, — добавил он.       Эндрю прислонился макушкой к стенке и стал смотреть на Нила. Спокойно, но пристально разглядывая. Настолько пристально, насколько это было возможно, с учётом головы, повёрнутой на все пятьдесят градусов.       — Хочу увидеть твои руки, — сказал Эндрю.       Нила передёрнуло. Он оглянулся, поскольку ему показалось, словно он услышал что-то, но там, очевидно, кроме другой стены не было ничего. Вновь медленно и плавно переведя свой взгляд на Эндрю, он только больше зажался, но убрал руки подальше от холодного оружия.       — Хочу увидеть твои шрамы, — ответил Нил.       Повисла тишина. Оба, кажется, пытались понять, нужно ли оно им. Готовы ли они.       — У тебя будет очень много вопросов, — Эндрю чуть поправил одеяло, а Нил от приблизившейся руки отдёрнул ноги.       Подняв взгляд, Миньярд протянул её Нилу.       — Твоя очередь, — сказал Эндрю. — В тот раз, я последним отвечал.       Прошлая игра в «правду за правду» была так давно, что Нил на секунду подумал, что, о боже, забыл, но нет. Прекрасно помнил весь разговор.       Он передал Эндрю свою руку. Та дрожала, но его это совсем не смущало. Нил, завидев, как он собирался взяться за рукав, остановил, сделав это за него. Он не стянул его сразу, сначала сделал вдох, даже два и посмотрел на Эндрю.       — Не испугаешься?       — Я только за последний год трижды пережил пулевые ранения и одну из пуль мне пришлось извлекать из бедра самостоятельно, ты меня вряд ли напугаешь порезами, — уверенно сказал Эндрю.       Он вдруг перешёл с шёпота на свою нормальную речь и Нил машинально зашипел на него, пока глаза в панике забегали на несколько секунд.       Пальцы задрожали ещё сильнее, когда Нил начал задирать рукав. Он сам отвернулся, не желая смотреть на изрезанные запястья, а как только засучил рукав до локтя — убрал вторую руку в сторону. Вновь стало тихо. Ещё тише, чем до этого. Эндрю, кажется, задержал дыхание, ведь даже его Нил не слышал.       Прошло несколько долгих, словно года секунд, пока Нил не перевёл на него взгляд. Эндрю сидел со смешанными чувствами, что было видно на лицо: рот приоткрыт от удивления, брови хмурились, словно тот не догонял происходящее или просто негодовал по поводу того, что видел перед собой. У Эндрю дёргался нос, а сам он часто моргал, словно пытаясь понять, не кажется ли ему; он при этом держал руку Нила очень мягко, старался лишний раз не двигать и не трогать её, скорее сам наклонялся и осматривал со всех сторон.       — Сколько, ты говоришь, это делаешь? — поинтересовался он.       — С двенадцати, — Нил прошёлся взглядом по порезам.       Эндрю вновь притих. Он очень осторожно развернул руку и помимо тыльной стороны осмотрел и внутреннюю. Там раны были по большей части старые, зажившие, но самые глубокие. Он даже бровью не повёл, что не могло не впечатлить Нила. Ранее такой реакции он не видывал. Раньше он лицезрел либо испуг, либо злость, либо — совсем на крайний случай — просто удивление. Но реакция Эндрю не была чем-то одним, нет. Этакая солянка из всего, плюсом к смятению и сильнейшему беспокойству. Коснувшись изрезанной кожи лишь самыми кончиками пальцев, Эндрю посмотрел на Нила.       — Не больно?       — Временами, — сказал Нил.       Ещё несколько секунд Миньярд осматривал его запястье, прежде чем спустить рукав обратно и повторить все те же действия с другой рукой. Он рассматривал каждый порез, словно стараясь разглядеть и запомнить каждую деталь, что видел. Нил молчал всё время, изредка отвлекаясь на шум в ушах, оглядываясь.       — Так ножи…       Только сейчас, кинув свой взор на него, Нил заметил, как бережно тот перебирал его пальцы.       — Для самозащиты, — отбрил Нил. — Они для самозащиты.       — Ты ими явно не по назначению пользуешься.       Нил пожал плечами.       — Защищаю себя от самого себя, считай.       — Херово получается.       Он мимолётно усмехнулся, за ним повторил и Нил, а после оба, словно синхронно замолчали и посмотрели друг на друга.       — Это ведь не только из-за проблемных отношений с братом, — сказал Эндрю. У Нила в животе всё скрутилось. — Что с тобой делали?       Нет. Не сейчас. Нил не мог ответить на этот вопрос. Просто не мог. Проигнорировав его, Джостен твёрдо сказал:       — Твоя очередь.       Эндрю кивнул в явном согласии и с пониманием, но вместо того чтобы отпустить руку Джостена, плавно завёл её под свою водолазку и приложил ладонью к торсу. Нил сразу же почувствовал грубые рубцы или один большой — понять наощупь было трудно — что особенно сильно контрастировали с тем, какой нежной была остальная, здоровая кожа. Его слегка передёрнуло, когда Эндрю продолжил водить рукой по телу, и Нил начал осознавать насколько действительно большими были его шрамы. Старыми по большей части, жёсткими.       Он не понимал, к чему такая прелюдия, пока Эндрю не обратился к нему:       — Ты уверен, что хочешь это увидеть?       — Абсолютно, — Нил не задумался ни на секунду.       Тяжело вздохнув, Миньярд отпустил его руку и взялся за края водолазки.       — Ты не обязан, — поспешил уточнить Нил.       Эндрю лишь вновь усмехнулся, прежде чем стянуть с себя верх.       На несколько секунд вновь настала тишина. Эндрю оставил кисти рук внутри водолазки, сложив их на коленях, не смотря на него, кусая губу с той стороны, которую Нил видеть не должен был, но видел.       Первым в глаза бросился продолговатый по телу рубец, от левой ключицы до тазовой кости. Он был очень старым, похожим на ожог, но, приглядевшись, Нил понял, что помимо ожога там были и колотые раны. На плечах и предплечьях «красовалось» несколько шрамов от ножевых ранений (Нилу было не трудно различить их от остальных) и несколько хаотичных по всему торсу, размером с сжатый кулак. Он также обнаружил и три шрама от пулевых ранений — один на уровне талии, два других — у ключицы и ближе к запястью. Последний Нил замечал много раз, но ни разу не заострял на нём внимание.       Самым страшным Нилу казался шрам на шее. Скорее, у её основания, ближе к ключицам, нежели к кадыку, похожий на ожог, но и им не являющийся; будто стёртая в кровь кожа, словно от трения бечёвки. Он был страшным не столько из-за своего вида, сколько от того, какие картинки стали всплывать у Нила в голове.       Он неосознанно потянулся рукой к шее Эндрю и прошёлся подушечкой большого пальца по зарубцевавшейся коже, другими пальцами легко обхватив его шею, ни в коем случае не сжимая её. Эндрю сглотнул.       — Это люди Морияма сделали? — спросил Нил.       А что ещё ему могло прийти в голову? Может быть, чисто в теории, они всё-таки словили Эндрю, в какой-то момент его беглой жизни, и это был такой изощрённый метод пытки? А после он каким-то чудом сбежал?       — Это я сделал, — Эндрю коснулся руки Нила сквозь ткань одежды, но совершенно не давил, словно лишь держался за него.       Нилу на секунду показалось, что его ударило током. Возможно, это был нервный тик, который он не заметил и который отдался этим самым «током» по всему телу.       — После…       Эндрю запнулся. Его дыхание участилось и он нервно засмеялся, пытаясь собраться с мыслями. Нил не стал ему мешать, но смотрел пристально, с волнением, давая, как и до этого, понять, что необязательно было заканчивать, совершенно не нужно было заставлять себя выдавливать какие-то фразы, буквально, можно сказать, насиловать себя.       — После смерти Тильды мне пришлось… самому выкручиваться, какое-то время, — начал он. — Помнишь, ты сказал про кошмары? Они преследовали меня день за днём с того момента. Мне казалось, я… слышу её. Чувствую запах горелой плоти. От него было невозможно отмыться.       Нил спустил руку ниже, до предплечья Эндрю, пока тот нервно перебирал водолазку в запутавшихся в ней руках.       — Понимаешь, когда большую часть сознательной жизни проводишь в бегах, ты… привыкаешь. Ты перестаешь воспринимать это как попытки выжить. Это становится просто жизнью. Я жил побегами. Эта абсолютно извращённая привязанность к бегу от любых проблем сводит с ума, когда ты теряешь свою направляющую. Со смерти… матери я вновь не жил, я выживал. И я так устал от этого…       Ни с того ни с сего он опустил голову вниз и заплакал, стараясь не забывать о том, что человеку всё ещё нужно дышать, хотя бы изредка, хотя бы немного. Нил растерялся. Он даже не знал, как реагировать, словно впервые видел плачущего человека. Он лишь продолжал ласково гладить того по плечу, пока Эндрю всё так же легко держался за его руку.       — Я просто хотел, чтобы это прекратилось, — с трудом выговорил он.       — И ты…       — Я попытался… — Эндрю громко всхлипнул, прежде чем прикрыть рот свободной рукой. Он молчал несколько секунд, пытаясь разглядеть, не разбудил ли он Кевина или Ники своей непредвиденной истерикой. — Было тяжело дышать. Было страшно, м͊н͑е̅ бͅыл̄о ͠оч̀е͜н͆ь ́ст̕раш͛н̅о, но потом балка… балка сломалась.       Нил за Эндрю поправил волосы, что лезли в глаза и из-за слёз липли к лицу, наверняка доставляя дискомфорт, хотя самого Миньярда, кажется, это сейчас вовсе не беспокоило.       — Я как сейчас помню холодный пол и резкую боль в руке. Помню, как жгло горло и разрывало лёгкие, — он наконец-то взглянул на Нила. Глаза Эндрю были на мокром месте, а он всё продолжал: — После этого голоса́ пропали. Запах выветрился в мгновение. И кошмаров словно никогда не было.       Он всплакнул, прежде чем обессиленно приземлиться Нилу на плечо.       — Это был знак, — вдруг сказал он. — Знак, что мне нужно продолжать жить. Я уверен. Я уверен, — повторил Эндрю.       Он продолжал плакать. Продолжал попытки себя заткнуть.       Теперь в голове Джостен прокручивал новые ужасающие картинки. Он очень старался выжать из себя хоть какую-то эмоцию, но лекарство ударяло в голову с такой силой, что становилось тошно чуть ли не больше, чем от страшных мыслей.       — Курить хочу, — прошипел Эндрю. — Умираю хочу курить.       Нил через силу заставил себя погладить его по голове.       — Мне кажется, тебе лучше прилечь, — сказал Джостен. — Можешь поспать тут. Я вниз спущусь.       В ответ Эндрю кивнул, но не сдвинулся с места. Даже надевая водолазку обратно, он старался не отлипать от Нила так долго, как только мог. Это было заметно невооружённым глазом. Нил в какой-то момент ненароком поцеловал того в лоб, но сразу же сел ровно, сделав вид, что, в общем-то, ничего и не произошло.       Нил спустился вниз, когда Эндрю уже уснул (естественно, он не забыл уложить его по-человечески, а также забрать свои ножи из-под подушки) и лёг на месте Миньярда. Он ещё долго… очень долго пытался отойти от всего, что ему довелось услышать. Он вновь прокручивал картинки в голове. Одну за другой. И ни одна не могла просто взять и забыться, нет. Это было словно проклятие. Все засели глубоко в подкорке сознания. За окном уже, кажется, даже рассветало, а Нил всё думал. Всё крутил картинки в голове.