flashback
Smash Into Pieces - Reckoning
двадцать один год назад
накануне Рождества
В уютной гостиной, в самом сердце дома возвышается великолепная ель, наполняя воздух мягким ароматом хвои. Её пышные зелёные ветви украшают красивые стеклянные шары, сверкающие в свете гирлянды. Тёплый свет огоньков, рассыпанных по всему рождественскому дереву, наполняет комнату радостью, словно в каждой искорке таится маленькое волшебство. Под елью стоит множество подарков, каждый из которых упакован в красную бумагу и перевязан золотистой лентой. Атмосферу приближающегося праздника создают и зажжённые свечи. Несмотря на то, что сын давно вырос, Сонхва продолжает украшать дом к Рождеству. Будучи маленьким, Ханыль очень любил этот волшебный праздник. Тогда семья собиралась за одним столом. Отец, часто бывавший в командировках, привозил подарки и занятные истории из своих поездок, a маленький альфочка c интересом их слушал, разместившись у того на коленях. Сегодня в этом доме ждут гостей. Утром, спустившись завтракать, Ханыль объявил родителям, что вечером он хочет познакомить их со своим омегой. Отец воспринял эту новость весьма скептично, a вот папа очень обрадовался. – Ни о каких омегах не может быть речи, – Джэхван откладывает вилку и не сводит взгляд c сына. – Отец, отношения никак не повлияют на мою учёбу, – Ханыль смотрит на отца c лёгкой улыбкой, – тем более, ты совсем не знаешь моего Сухёна. Он из простой семьи, приехал из Пусана, мы учимся в одном университете, но на разных факультетах. Я уверен, тебе он понравится. – Дорогой, в самом деле, нам сначала стоит познакомиться c избранником нашего сына, a уже потом делать выводы, – Сонхва нежно гладит мужа по руке. – У него должна быть на первом месте карьера, a не какой-то омега, – настаивает старший альфа. – Отец, мои отношения никак не отразятся на карьере, я также продолжу работать в компании. К тому же мы c Сухёном встречаемся уже несколько месяцев. Разве за это время я хоть раз тебя подвёл? – Несколько месяцев? – Джэхван c недоумением смотрит на сына. – C каких пор ты делаешь что-либо за моей спиной? – Отец… – Милый, наш сын встретил омегу, которого хочет привести в этот дом и познакомить c нами, – Сонхва пытается смягчить разозлившегося супруга, – не думаю, что он захотел бы это сделать, если бы не был уверен в своих чувствах к этому омеге. – Отец, пап, сегодня вечером я приду не один. Я действительно хочу, чтобы вы познакомились c Сухёном и постарались принять его в нашу семью. A сейчас мне пора в университет, – молодой альфа поднимается из-за стола. – Спасибо, – произносит едва слышно, обнимая улыбающегося папу. – До вечера, – парень скрывается за дверью столовой. – Вы что, сговорились? – Джэхван c укором смотрит на мужа. – Я против, чтобы мой сын встречался c каким-то непонятным омегой, тем более я уже давно выбрал ему подходящую партию. – Родной, наш сын вырос. Позволь ему самому решать, c кем он будет строить отношения, – Сонхва обнимает супруга со спины. – Наш мальчик делает всё для того, чтобы мы могли им гордиться. В столь юном возрасте уже работает в компании и старается помогать тебе в управлении бизнесом, учится на том факультете, который выбрал ты, a не он. Ханыль никогда тебе не перечил, разреши ему самому выбирать, c кем быть. К тому же мы совсем не знаем его избранника. А я уверен, что у нашего сына отличный вкус, – омега тепло улыбается, уже представляя, как будет нянчить внуков. – Ему нужен кто-то из нашего круга, – Джэхван и не думает прекращать этот спор. – Ханыль не какой-то там мальчишка, он мой сын, наследник «KJH Group». Я не позволю сломать ему свою жизнь, связавшись c каким-то безродным омегой. – A сам-то ты давно выбился в высшее общество? Мы c тобой тоже не c серебряной ложкой во рту родились, – Сонхва старается вразумить супруга. – Наши c тобой родители были обычными работягами. Вспомни, c чего мы начинали… – Именно поэтому я хочу, чтобы у моего сына было всё самое лучшее, в том числе и семья! – альфа злится, хоть и понимает, что муж отчасти прав. – Я уверен, наш сын уже выбрал лучшего омегу для себя, и сегодня вечером он нас c ним познакомит. Я попрошу Ёну приготовить ужин, a ты постарайся держать себя в руках, когда дети вернутся, – воркует омега и целует супруга в щёку. – Я не могу этого обещать, – альфа выходит из-за стола и удаляется из столовой тяжёлым шагом, полностью погружаясь в свои мысли. Альфа действительно нашёл сыну подходящую партию. У Ли Дахэ, давнего партнёра Джэхвана по бизнесу, подрастает замечательная дочь-омега. Ли Соль сейчас семнадцать, но ещё два года назад её отец и Джэхван заключили сделку: как только Соль исполнится двадцать, состоится свадьба между ней и Ханылем, a две строительные компании их отцов объединятся в одну крупную корпорацию. Обеим компаниям это выгодно, расширение бизнеса и зон влияния ещё никому не навредили. Вот только горе-отцы своих детей забыли спросить, хотят ли они этого. День тянется мучительно медленно, Джэхван сидит в своём кабинете и разбирает чертежи. Когда приходит Сонхва и снова пытается завести разговор о предстоящем знакомстве c избранником их сына, альфа срывается на мужа и грубо выставляет того за дверь кабинета. Он не может просто так отказаться от своих амбиций и поставить их на второй план ради романтической идеи любви между собственным сыном и каким-то непонятно откуда взявшемся омегой. В его глазах брак – это всего лишь деловое соглашение, предназначенное для расширения влияния и приумножения богатства его семьи. Раздавшийся звук дверного звонка нарушает мнимое спокойствие большого дома. Джэхван медлит и только спустя минут пятнадцать выходит из кабинета, задерживаясь на лестнице и вслушиваясь в голоса, что доносятся c первого этажа. Как бы альфа ни хотел избежать этого знакомства, спуститься всё же приходится. – Отец, – Ханыль встаёт c дивана, замечая вошедшего родителя, – познакомься, это Чон Сухён, – парень нежно обнимает за талию хрупкого невысокого омегу, который, заметив главу семьи, также поднимается на ноги и делает лёгкий поклон. – Здравствуйте, господин Ким, – голос льётся тихой мелодией, – приятно познакомиться, Ханыль много рассказывал о Вас. – Здравствуйте, молодой человек, – Джэхван смеряет омегу оценивающим взглядом. Его фигура выглядит хрупкой, но пропорциональной, что добавляет ему грации и изящества. Нежные черты лица отличаются неповторимым утончённым очарованием. Особенно привлекают внимание глаза цвета жжёного сахара. Взгляд чарующий, полный тайны и глубины, оставляет неизгладимое впечатление. Парень одет скромно, но со вкусом. На нём классический костюм цвета кофе c молоком, простой бадлон на пару тонов светлее, изящные руки украшают два тонких золотых кольца, а в ушах сверкают серёжки-гвоздики. Каштановые волосы, уложенные лёгкой волной, создают приятную гармонию c его общим обликом. Юноша красив и необыкновенно привлекателен, что невозможно отрицать. – Что тебе нужно от моего сына? – Джэхван сразу идёт в наступление, не желая церемониться. – Отец! – Ханыль едва не рычит, глядя на растерянное лицо своего возлюбленного, которого застал врасплох этот вопрос. – Дорогой, ну разве так можно? – Сонхва, что всё это время сидел в кресле, встаёт рядом c супругом и невесомо гладит его по руке. – Давайте поужинаем, познакомимся поближе, Сухён расскажет нам о себе. Тем более, сегодня канун Рождества, проведём этот вечер в семейной обстановке. Ханыль, проходите в столовую, мы c отцом сейчас придём, – старший омега мягко кивает сыну, видя, как тот сжимает пальцы на талии своего избранника, явно беспокоясь за его состояние. – Джэхван, ты что творишь?! – шипит Сонхва, когда Ханыль и Сухён скрываются за дверью гостиной. – Посмотри на этого мальчика, ты же его напугал! Наш сын впервые привёл в дом омегу, а ты ведёшь себя как деспотичный эгоист! Пойдём в столовую, дети наверняка заждались, – омега мягко подталкивает супруга, – и ради меня, смени гнев на милость и постарайся не испортить этот вечер. Альфа, стиснув зубы, всё-таки идёт c супругом и усаживается в центре стола. Ханыль сверлит отца свирепым взглядом, явно давая понять, что не позволит обидеть своего омегу. В комнате виснет густая тишина, нарушаемая лишь негромким тиканьем настенных часов. – Сухён, как вы познакомились c Ханылем? – Сонхва старается разрядить обстановку и завести диалог c парнем, что выглядит сейчас белее снега и под тяжёлым взглядом Джэхвана вжимается в стул, на котором сидит. – Мы учимся в одном университете, мой сосед по комнате – одногруппник вашего сына, – голос парня немного дрожит от волнения, и он сильнее сжимает в руке вилку. – Ты живёшь в студенческом общежитии? – удивляется старший омега. – Я приехал из Пусана. Моей мечтой всегда было учиться в Сеульском национальном университете на факультете иностранных языков. Родители смогли оплатить обучение, но снимать квартиру мне не по карману, поэтому я рад и тому, что университет предоставляет общежитие своим студентам, – Сухён немного расслабляется, видя, что его слушают c интересом. – Мои родители не богаты, отец работает на заводе, a папа учителем в школе. Они обеспечивают меня и моего младшего брата, стараясь дать всё необходимое по мере своих возможностей. Я не хочу сидеть на их шее, поэтому, как только появилась возможность, я устроился на подработку, чтобы обеспечивать себя самому. – Как давно вы вместе с моим сыном? – Джэхван давит молодого омегу холодным взглядом. – Мы встречаемся около трёх месяцев, господин Ким, – омега едва ли не дрожит, но чувствует на спине тёплую руку своего альфы, который старается успокоить его, и говорит увереннее, – Ханыль добивался моего расположения почти полгода. – Неужели кто-то смог так долго устоять перед этим красавцем? – улыбается Сонхва, не давая супругу вставить и слова, чтобы тот не напугал парня ещё больше. – Он всегда был популярен среди омег. – Глядя на Вас, я понимаю, в кого Ханыль такой красивый, – Сухён улыбается папе своего альфы и слегка кланяется. – Я приехал учиться, в мои планы не входило заводить отношения до окончания университета, но ваш сын был очень настойчив, – щёки омеги едва заметно розовеют, что не скрывается от внимательного взгляда Сонхвы. – Пап, ну разве можно отдать его кому-то другому, – Ханыль приобнимает своего возлюбленного за талию с невероятной нежностью и смотрит в глаза родителю. – Когда я впервые увидел его, то сразу понял, что он будет только моим. Сухён оказался тем ещё крепким орешком, был полностью увлечён учёбой, a на меня совершенно не обращал внимания. Теперь, когда он рядом, я чувствую себя самым счастливым человеком. – Ох, милый, тогда береги своё счастье, – Сонхва смотрит на повзрослевшего сына и тепло улыбается. – A мы c отцом будем c нетерпением ждать внуков, – старший омега подмигивает вмиг зардевшемуся Сухёну. – Пап, мы пока не думаем о детях, нам обоим нужно доучиться. – У моего сына уже есть партия, которую ему выбрал я, – Джэхван встаёт из-за стола. – Я не намерен терпеть в своём доме невесть кого! И уж тем более нянчить внуков от какого-то безродного проходимца! – альфа стискивает зубы, a радужка тёмных глаз наливается красным. – Отец! – Ханыль поднимается следом и испепеляет отца взглядом. – Я сделал свой выбор и не откажусь от него, найди ты мне хоть сто партий! У меня есть любимый омега, который вскоре станет моим супругом, хочешь ты того или нет! – он закрывает своей широкой спиной Сухёна, который так же вскочил на ноги и побитым щенком сейчас жмётся к своему альфе. – Что за средневековье? C каких пор дети должны жениться на тех, кого им выбрали родители, – недоумевает Сонхва, совершенно не понимая мотивов супруга. – Разве сам ты женился на мне только потому, что так сказали родители? – Я – это я! И волен делать то, что считаю нужным! – рычит в ответ Джэхван. – Наш сын – свободный человек, a не твоя собственность, – Сонхва понимает, что сейчас рискует нарваться на гнев мужа, но и оставить всё на самотёк не может, – он вправе решать, c кем ему строить отношения и кого любить. Посмотри на них, они же души друг в друге не чают. Сухён смотрит на нашего сына взглядом, полным любви и уважения. – Он смотрит на его деньги! – гремит старший альфа. – Посмотри на этого голодранца, который вцепился в нашего сына клещами! Ни за что не поверю, что он c ним из-за чувств! Ему нужны его деньги! Этот прощелыга будет всеми способами держать в своих лапах такую крупную добычу! – Не смей о нём так говорить! Ты совершенно не знаешь Сухёна! Он самый светлый и честный человек, которого я только встречал, – Ханыль защищает своё и не позволит оскорблять любимого человека даже собственному отцу. – Я не позволю вам быть вместе. Ты женишься на том, кого я тебе выбрал! A эта шелупонь пусть катится из моего дома на все четыре стороны! – плюётся ядом Джэхван. – Извинись немедленно! – Ханыль в мгновение ока оказывается рядом c отцом и хватает того за ворот рубашки, туго стискивая ткань в сильных руках. – Ты не смеешь о нём так говорить! – его глаза пылают красным, a появившиеся клыки так и норовят вцепиться обидчику в горло. – Прекратите! – кричит Сонхва и обнимает Сухёна, которого бьёт крупной дрожью. – Кто он такой, чтобы я перед ним извинялся? – Джэхван скидывает c себя чужие руки. – Ты ради какого-то проходимца готов драться c собственным отцом? – Ради него я готов умереть, – рычит парень, глядя прямо в глаза отцу. – Он моё всё, моя жизнь, мой воздух! Я привёл Сухёна в этот дом в надежде, что мы оба найдём здесь поддержку и понимание, которые я, твой сын, всегда находил в тебе, отец. Я хочу видеть его счастливым и знать, что вы c папой рады за нас! A ты оскорбил и унизил моего любимого человека! Сейчас ты пал в моих глазах, отец, – усмехается горько, – пал так низко, что мне впервые стыдно за то, что я твой сын, – забирает из рук папы своего совершенно потерянного омегу, который сейчас только и может, что молча глотать слёзы. – Да как ты смеешь, щенок! – взрывается Джэхван. – Выметайся вон из этого дома вместе c этим отребьем! – Джэхван, остановись, – Сонхва бросается к мужу и пытается успокоить, – он же твой сын! Они оба совсем ещё дети! Что же ты творишь, – всхлипы рвутся из груди омеги. – Либо ты бросаешь эту шваль и женишься на том, кого выбрал я, либо больше никогда не появляешься в этом доме! – мужчина взглядом мечет молнии в сына и старается стряхнуть c себя мужа, что повис на нём и сотрясается в глухих рыданиях. – Я выбрал его, – звучит твёрдо, a сильные руки обнимают Сухёна, что сейчас безжизненной куклой повис, содрогаясь от пережитого страха. – Я даю тебе последний шанс, иначе я лишу тебя всего, ты не получишь ни воны от меня! – Никакие деньги не стоят того, чтобы отказаться от него. Я всегда буду выбирать Сухёна. И раз ты, отец, не хочешь этого понять, будь по-твоему. Я никогда больше не ступлю даже на порог этого дома. Мы уходим, – Ханыль подхватывает на руки своего маленького хрупкого омегу, который едва стоит на ногах. – Вон из моего дома! Не попадайся мне на глаза! Знать тебя не хочу! Ты умер для меня! С этого дня у меня нет сына! – Не надо, пожалуйста, не надо… Не надо, не ругайся c отцом, пожалуйста… Не надо, Ханыль, это же твой отец, пожалуйста, не надо… Я не стою ссоры c отцом, пожалуйста, одумайся… Я уйду один… Уйду отсюда навсегда… я больше никогда не потревожу вашу семью… – как в бреду шепчет Сухён. – Пап, прости, я не смогу без него, – шепчет роняющему слёзы родителю, целуя в каштановую макушку своего омегу, который, не имея сил сопротивляться, обмякает в родных руках. Ханыль стремительным шагом выходит из комнаты, хватает c вешалки в прихожей их c Сухёном вещи и, хлопая тяжёлой дверью, навсегда покидает родительский дом. – Джэхван, прекрати это, пожалуйста, он же твой сын, – Сонхва разрывается между мужем и сыном, понимая, что оба будут стоять на своём до последнего, и что сейчас он, возможно, видит сына действительно в последний раз, – останови их, пожалуйста, умоляю! – Он сделал свой выбор, – отрезает резко. – Мне не нужен сын, который променял родного отца на какого-то проходимца c улицы! Я запрещаю даже имя его произносить в этом доме! Рискнёшь ослушаться моего запрета, сам окажешься на улице, – отшвыривает от себя вцепившегося в его ногу омегу, который сейчас не в силах даже встать, и размашистой походкой уходит в свой кабинет, не желая больше слушать рыдания супруга. За окном валит снег, укрывая ночной Сеул пушистым одеялом. A в стенах некогда уютного дома поселяется тоска и боль, что долгие годы будет съедать его жильцов.end flashback
Вспоминать прошлое больно. Видеть прошлое перед своими глазами ежедневно на протяжении пятнадцати лет ещё больнее. Осознавать, что те, от кого ты скрывал это прошлое, знают твою самую страшную тайну – невыносимо. Джэхван ощущает себя пленником собственных мыслей и эмоций. Он не может больше справляться с постоянной болью, что тягостным бременем легла на его плечи. Он чувствует себя уязвимым и беспомощным перед окружающим миром, особенно сейчас, когда понимает, что его приёмные сыновья знают о его родном сыне. Как давно и как много знают Намджун и Тэхён? A самое главное, откуда? Неужели Сонхва рассказал? Нет, не мог, не стал бы. Он все эти годы ужасно боялся даже вспоминать о Ханыле, не то что разговаривать о нём c кем-либо. Или мог? Гадать об этом бессмысленно, Сонхва теперь уже не ответит на эти вопросы. Его не стало почти три года назад. Омега буквально «сгорел» на глазах у супруга и сыновей от тяжёлой болезни за какие-то несколько месяцев. Джэхван был уверен, что их тайну Сонхва унёс c собой в могилу. Оказалось, он ошибался. Объясниться c сыновьями придётся, это неизбежно. Тем более, зная Намджуна, который так просто не успокоится и, скорее всего, будет сам искать информацию о Ханыле, a возможно, и его самого. Альфа допивает саднящий горло тёплый виски и ставит пустой бокал на журнальный столик. Дрожащими руками убирает фотографии обратно в книгу, которую ставит на законное место. Затем садится за рабочий стол и набирает в мобильном знакомый номер, совершенно не обращая внимание на то, что на часах давно за полночь. Если он не сделает это сейчас, то потом не решится на это уже никогда. В трубке слышатся долгие гудки, и Джэхван уже хочет скинуть звонок, но на том конце отвечают: – Да, господин Ким, что-то случилось? – слышится слегка хриплый ото сна голос молодого мужчины. – Мне нужно найти информацию о человеке, – Джэхван медлит, собираясь c силами, – запиши всё, что я знаю о нём. – Дайте мне пару минут, я возьму ручку и бумагу, – в трубке слышится торопливая возня, видимо, собеседник встаёт с кровати, а затем негромкое шлёпанье босых ног по полу, – пишу, господин Ким. – Ким Ханыль, родился в Сеуле… – Джэхван рассказывает всё, что знает о собственном сыне, часто запинаясь и тяжело дыша. Собеседник молчит, не перебивает, лишь тихое царапанье ручки по бумаге выдаёт сейчас его присутствие на том конце провода. – Найди о нём всю информацию, что только сможешь, а лучше его самого. Я знаю, ты это можешь. – Да, господин Ким, – голос из трубки звучит спокойно и размеренно. – Сколько у меня есть времени? – Постарайся успеть до Рождества. – Сделаю всё, что в моих силах. Позвольте узнать, кто этот человек и как он связан с вами? Джэхван какое-то время молчит, а затем, тяжело выдохнув, отвечает: – Ким Ханыль – мой родной сын. В трубке виснет гнетущее молчание, но спустя пару минут собеседник откликается, говоря, что постарается найти информацию как можно быстрее, и отключается. Джэхван роняет тяжёлую голову на стол, сжимая волосы на затылке пальцами. Необходимость посмотреть в глаза собственному прошлому и столкнуться с его последствиями становится тяжёлым испытанием для альфы, которое ему предстоит пройти.