Красная нить Рождества

      – Слушаю, – Ким Джэхван отрывает взгляд от монитора компьютера и отвечает на телефонный звонок, что раздался сейчас так не вовремя.       – Господин Ким, я нашёл информацию, которую вы просили, – из трубки слышится знакомый негромкий голос, – подробности доложить лично или отправить файлы вам на электронную почту?       – Ты нашёл его? – Джэхван прочищает охрипшее от волнения горло.       – Не совсем, – в трубке повисает напряжённая тишина: собеседник, видимо, настраивается на непростой разговор.       – Говори уже, не тяни резину, – раздражается мужчина и тянется к стоящей на краю стола бутылке ирландского виски, чтобы налить напиток в опустевший стакан.       – Господин Ким, ваш родной сын погиб в автомобильной аварии год назад, – голос в трубке остаётся спокойным, но собеседник выдерживает паузу, давая Джэхвану время переварить услышанную информацию.       – Что-то ещё известно? – альфа одним глотком выпивает обжигающий горло напиток и с глухим стуком опускает увесистый хайбол на стол.       – Он разбился на своём автомобиле вместе с супругом. Водитель фургона, ехавшего по встречной полосе, не справился с управлением и врезался в их машину. Лобовое столкновение, шансов не было. По заключению медиков, прибывших на место происшествия, смерть наступила мгновенно, – чеканит голос в трубке. – Авария – трагическая случайность, водитель фургона отбывает наказание в колонии общего режима. Ваш сын и его супруг покоятся в одном из колумбариев Пусана. Именно там они жили последние двадцать лет. У Ханыля была своя курьерская компания…       – Кто был его супругом? – Джэхван обрывает собеседника на полуслове и тяжело дышит от подступившего к горлу противного горького кома, боясь услышать то, что подтвердит его собственную догадку.       – В полицейских архивах практически нет информации о вашем сыне, – голос в трубке уверенный. – Сохранилось немного записей в университетском архиве, где сказано, что Ким Ханыль отчислился из учебного заведения в конце декабря две тысячи первого года. Вместе с ним в это же время был отчислен ещё один студент…       – Чон Сухён, – с желчью выплёвывает ненавистное имя Джэхван, – этот омега лишил меня сына.       – Они расписались вскоре после переезда в Пусан. Ваш сын тогда взял фамилию супруга, что нетипично для альфы. По всей видимости, он старательно обрывал любую связь с вами. Господин Ким, – осторожно зовёт голос в трубке, становясь на долю секунду взволнованным, – тот омега подарил вашему сыну двадцать лет счастливого брака и двух замечательных сыновей, а вам внуков…       – Внуков… – мужчина перекатывает на языке новое для себя слово, словно пробуя его на вкус, вместе с тем осознавая полученную информацию. – Они живы?       – Да. На момент аварии оба были несовершеннолетними, опеку над ними оформил родной брат Чон Сухёна.       – Что значит оба были несовершеннолетними?       – Старшему, альфе, в сентябре этого года исполнилось двадцать лет, поэтому опека прекращена. Младший – омега, ему сейчас девять, его опекуном по-прежнему является младший брат Сухёна.       – Получается, когда Ханыль привёл к нам в дом этого омегу с улицы, он уже был в положении… – Джэхван быстро отсчитывает нужный срок в голове, – получается, они уже знали о беременности…       – Не думаю. Судя по медицинскому архиву клиники, где омега наблюдался у врача, на учёт он встал только на сроке восемнадцати недель, находясь уже в Пусане, до этого обращений в больницу не было, – в трубке слышится тихий шелест листов бумаги.       – Ясно. Пришли мне всю информацию, что удалось найти, на почту. Лично приезжать не нужно.       – Хорошо, господин Ким, файлы уже у вас, – голос собеседника в трубке по-прежнему спокоен и холоден. – Могу я ещё чем-то помочь?       – Нет, занимайся своими прямыми обязанностями. Если что-то потребуется, я тебя вызову, – Джэхван сбрасывает звонок, убирает телефон в сторону и открывает на компьютере почту, где уже висит одно непрочитанное письмо.       Альфа наливает в стакан очередную порцию виски, делает большой глоток крепкого напитка и открывает файл. Он напряжённо вчитывается в полученные документы, сосредоточенно рассматривает приложенные к архиву фотографии. Особенно внимательно изучает информацию о старшем внуке: парень не глуп, весьма неплохо учится на экономическом факультете, занимается спортом, подрабатывает в кофейне.       Джэхван листает страницу за страницей электронного документа, наконец, доходит до медицинского заключения о состоянии здоровья старшего внука, но отвлекается на шум, доносящийся из холла собственного дома.       Мужчина встаёт с кресла с чётким намерением выяснить причину этого гомона. Он открывает дверь своего рабочего кабинета, и ему в нос тут же бьёт концентрированный запах пиона. Альфа, опешив, отшатывается от ненавистного аромата. Воспоминания снова вскрывают кровавые раны прошлого, словно кто-то отмотал старую плёнку на двадцать один год назад.       Спустя пару минут, немного придя в себя, Джэхван спускается на первый этаж, откуда слышатся голоса. В холле Мин Юнги, секретарь Намджуна, с растрёпанными огненными волосами, деловой костюм слегка помят, а сам молодой мужчина выглядит встревоженным, немного нервным и уставшим. Он о чём-то бегло переговаривается с наспех снимающим пальто средних лет бетой. Ан Хесоп – личный врач семьи Ким.       Источника тошнотворного запаха нигде не видно. Джэхван прекрасно знает, кому он принадлежит и догадывается, по какой причине аромат пиона сейчас достиг такой концентрации, что дом даже проветривать бесполезно.       – Что здесь происходит? – хрипит альфа, обращая на себя внимание присутствующих.       – Здравствуйте, господин Ким! – первым здоровается Ан Хесоп. – Тэхёну стало плохо в школе, его забрал Юнги-щи и вызвал меня, чтобы я мог дать рекомендации.       – Господин Ким, Тэхёну необходима медицинская помощь, – в разговор включается Юнги, – он в своей комнате, я отвёл его туда сразу, как привёз домой.       – Не держите меня за идиота! – гремит Джэхван. – Я прекрасно осведомлён о физиологии омег, и не заметить то, что у этого сопляка началась течка – просто невозможно. Этот запах повсюду! Дайте ему блокаторы, и дело с концом.       – Господин Ким, Тэхён слишком юн для приёма блокаторов, тем более его организм плохо переносит многие лекарства, – Ан Хесоп старается деликатно образумить мужчину. – Течка наступила раньше и спровоцирована его…       – Сильным стрессом, – Юнги перебивает врача на полуслове, многозначительно поджимая губы. – Господин Ким, Тэхёну необходим осмотр врача и покой.       – Какой стресс может быть у этого мальчишки? Живёт на всём готовом, – Джэхван так и стоит на первой ступеньке лестницы, что ведёт на второй этаж, и преграждает путь доктору. – Я сказал дать ему блокаторы! Не хочу терпеть этот омерзительный запах в своём доме!       – Господин Ким, в любом случае, прежде чем назначить юному омеге приём блокаторов, мне необходимо его осмотреть, – настаивает Ан Хесоп. – Мне нужно оценить состояние организма, взять анализы и только потом прописать препараты, которые будут наименее опасны для здоровья Тэхёна, – бета делает шаг вперёд, намереваясь всё-таки попасть в комнату омеги. – Я как врач не имею права назначать лекарства, не осмотрев моего пациента, это нарушение врачебной этики и риск заработать реальный срок.       Джэхван сверлит врача суровым взглядом, но всё же отступает, пропуская мужчину на второй этаж. Следом за врачом протискивается Юнги, презрительно зыркнув на приёмного отца Тэхёна.       Комната омеги самая дальняя по коридору, но даже в холле второго этажа отчётливо чувствуется расплывшийся по всему пространству густой, насыщенный, волнующий аромат пионов. Ан Хесоп, держа в руках медицинский чемоданчик, осторожно открывает дверь и невольно морщится от обилия феромонов, не только растворившихся в воздухе, но и, кажется, осевших тонкой плёнкой на всех поверхностях. Юнги старается прикрыть нос лацканом собственного пиджака: он омега, но даже ему сложно находиться в такой концентрации дурманящего разум запаха. Что уж говорить о Джэхване, внутренний зверь которого сейчас наверняка сходит с ума.       Тэхён, свернувшись в позе эмбриона, лежит на кровати, зажав между ног одеяло, и тихо поскуливает от накатывающего длинными волнами болезненного возбуждения.       Серая домашняя футболка едва прикрывает обнажённые ягодицы, блестящие от выделяющейся крупными каплями вязкой смазки. Светлые мокрые волосы разметались по подушке, нежные щёки раскраснелись, на лбу проступила липкая испарина.       Услышав, как негромко хлопнула закрывшаяся дверь, омега осоловевшим взглядом косится на вошедших и, замечая взрослого мужчину, инстинктивно тянется к одеялу, чтобы прикрыть собственную наготу. Течка ещё не полностью набрала обороты, поэтому Тэхён крупицами сознания старается сохранить остатки разума.       – Тэхён-и, – тихо зовёт Юнги, – доктор Ан приехал, разреши ему тебя осмотреть и взять анализы, – старший омега садится на край кровати и, не встречая от младшего явного сопротивления, кладёт прохладную руку на влажный лоб.       Тэхён невольно жмётся к ладони старшего и тянет носом знакомый аромат. Юнги пахнет сливочной карамелью. Обволакивающий, нежный, уютный – этот запах немного успокаивает взбудораженное состояние, и парень фокусирует своё внимание на сидящем рядом мужчине.       – Маленький, всё будет хорошо, – полушёпотом, стараясь не нарушить зыбкий покой младшего, – давай ты мне расскажешь, что произошло, а врач пока тебя осмотрит? – Юнги не требует, предлагает, давая младшему время собраться с мыслями.       В машине не было возможности выяснить, что случилось. Забрав плачущего, застигнутого течкой врасплох Тэхёна из школьного туалета, Юнги поспешил отвезти младшего домой. Он гнал по городским улицам на максимально возможной скорости, сосредоточенно следя за дорогой, стараясь не создать аварийных ситуаций, и лишь изредка отвлекаясь взглядом в зеркало заднего вида на своего совсем расквасившегося тонсена.       – Там был альфа… – Тэхён сдавленно стонет и слабо кивает врачу, разрешая себя осмотреть.       Ан Хесоп, успевший уже надеть перчатки, разложив необходимые инструменты на прикроватной тумбочке, аккуратно перевязывает резиновым жгутом тонкую омежью руку для того, чтобы взять кровь из вены на анализ.       – Сожми кулачок, нужно потерпеть, будет немного неприятно, – доктор Ан берёт в руки шприц, – так кто был в школе, Тэ?       – Его запах… – Тэхён шипит от проникшей под кожу тонкой иголки, – он такой… я чувствовал только его, словно там был только он один… только его аромат… мне хотелось окунуться в этот запах, хотелось ощущать его на себе… – глаза наполняются слезами от невозможности получить желаемое, а низ живота скручивает жгучим тугим узлом.       – Маленький, ты его знаешь? Он учится с тобой в школе? – Юнги продолжает гладить младшего по мокрому лбу и смотрит с нескрываемой тревогой.       – Нет, только запах… и голос… – омежка сводит густые брови к переносице и тихо всхлипывает, – я пришёл в кабинет директора, чтобы написать заявление об отсутствии, а там были родители подравшихся младшеклассников. Я не видел его.       – Боги, Тэ… – Юнги распахивает глаза и качает головой в неверии, осознавая, что его маленькому тонсену мог понравиться запах взрослого, да ещё и, вероятно, женатого альфы, раз тот пришёл в школу как родитель одного из учеников.       – Мне так стыдно, хён… – Тэхён смотрит на старшего омегу глазами, полными слёз. – Но я… я хочу его… Понимаешь? – скулит болезненно, чувствуя, как новая порция густой смазки вытекает из девственной дырочки, а возбуждённый член трётся о приятную ткань шёлкового одеяла.       – Не нужно стыдиться, это естественная реакция организма на истинную пару, тем более у омеги в предтечном состоянии, – врач снимает перчатки, закончив свои манипуляции.       – Господин Ан, вы уверены, что Тэ встретил своего истинного? – спрашивает сомневающимся голосом Юнги.       – Я не могу быть на сто процентов уверен, но у Тэхёна все классические признаки, о которых пишут в учебниках по физиологии, – Ан Хесоп задумчиво складывает инструменты в медицинский чемоданчик, отходит от кровати Тэхёна чуть дальше, чтобы больше не нарушать его личные границы, – в моей практике, к сожалению, не было истинных пар, я могу опираться только на знания, полученные в теории.       – Мне так хочется его здесь… рядом… со мной… – Тэхён прикрывает глаза и сворачивается в клубочек, зарываясь в одеяло с головой.       Жарко, липко, душно, но в этом импровизированном коконе омежка хоть немного чувствует себя в безопасности. Сердце бешено колотится, а мысли гонятся в голове одна за одной, не давая покоя. Он чувствует, что тот альфа, запах которого он почувствовал, его истинный. Никто и никогда так не пах для него, так не звучал для него, так не манил к себе.       Омега отчётливо помнит своё состояние в кабинете директора. Аромат белого кедра тёплыми волнами проникал в каждую клеточку его тела, заставляя дрожать от волнения. Такого он не испытывал никогда раньше. Сладостное возбуждение захватило юное тело в свой плен. Испугавшись собственной реакции, он сбежал, едва позорно не расплакавшись прямо там, на глазах у школьного секретаря. Сбежал, а с ним остался только будоражащий запах белого кедра, который осел где-то в глубине сознания, сейчас вызывая эмоциональную смесь трепетного страха и жгучего сексуального желания от одной мысли о нём.       Тэхён лежит на кровати, сжимая кулаки до боли и потираясь мокрым членом о несчастное одеяло, ощущая, как напряжение накаляется где-то внутри него с каждой секундой всё больше. Живот режет острыми спазмами, густая смазка пачкает мягкие половинки и стекает по нежным бёдрам.       Что делать? Как найти? Как хотя бы ещё раз встретиться с тем, кого так сильно желаешь? Вопросы терзают его разум, и Тэхён чувствует, что нет больше сил терпеть эту дикую боль и небывалое ранее возбуждение. Он хочет быть рядом с тем альфой, кем бы тот ни был. Хочет окунуться в его запах, хочет утонуть в нём, отдаться ему, раствориться в нём… Но не знает, как это осуществить, и надрывно скулит от собственной беспомощности.       – Долго вы ещё собираетесь возиться? – дверь в комнату с грохотом открывается, на пороге стоит взбешённый Джэхван. – Какого чёрта здесь происходит?! Я же сказал дать ему блокаторы!       – Уйди, – хрипит Тэхён, глядя альфе прямо в глаза и непонятно откуда находя в себе силы выбраться из-под одеяла и приподняться на локтях.       Звенящий в ушах неприятный голос приёмного отца режет слух, а горький запах полыни мерзко оседает в лёгких, вытесняя оттуда призрачный аромат белого кедра.       – Да как ты смеешь, щенок! – альфа зло скрежещет зубами, он не может поверить, что этот омега даже в таком состоянии пытается ему перечить.       – Выйди вон из моей комнаты! – предупреждающий рык омеги раздаётся слишком громко. – Я сказал: выйди, – Тэхён медленно сползает с кровати и на подкашивающихся от слабости ногах, не обращая внимания на собственную наготу, движется в сторону Джэхвана.       Насыщенный одуряющий аромат пиона, словно грозовым облаком, что вот-вот прольётся косым дождём, тянется за омегой. Горькая полынь нервирует Тэхёна до тошноты, хочется выставить альфу за дверь, желательно вообще из дома, чтобы не чувствовать этот удушливый скверный запах. Хочется проветрить комнату. Но ещё больше хочется сохранить фантомный ускользающий аромат белого кедра.       – Господин Ким, вам действительно лучше уйти сейчас, – доктор Ан пытается вывести из комнаты мешающего альфу. – Тэхёну сейчас нужен покой и ощущение безопасности, течка пришла раньше срока на несколько дней и спровоцирована его…       – Сильнейшим стрессом! – Юнги снова буквально затыкает врача на полуслове, даёт понять, что знать о встрече Тэхёна с истинным Джэхвану вовсе не нужно, и едва успевает поймать оседающего на пол Тэхёна.       – Да, у омеги стресс, видимо, сказываются школьные нагрузки, выпускной класс, подготовка к вступительным экзаменам. Всё это серьёзные испытания для неокрепшего организма, – быстро соображает Ан Хесоп и помогает Юнги усадить Тэхёна на кровать. – Я взял кровь на анализы, результаты будут готовы через пару дней, тогда, зная уровень гормонов и понимая общее состояние, можно будет подобрать наиболее щадящие блокаторы на период течек.       – Вы, кажется, меня не поняли, доктор Ан, – гремит Джэхван, выпуская тяжёлые феромоны и подавляя ими всех присутствующих в комнате, отчего Тэхён воет раненым зверем и валится на подушки, словно тряпичная марионетка, выпущенная из рук кукловода. – Я не намерен терпеть этот чёртов запах пиона в своём доме ни в период течек, ни в принципе! Мне он слишком осточертел за всё то время, как я впервые ощутил его, – радужка свирепых глаз наливается чернотой. – Дайте ему блокаторы сейчас же!       – Господин Ким, это опасно для здоровья юного омеги, поймите, – врач пытается вразумить альфу, но куда уж там.       – Мне плевать! Я сказал, он будет пить блокаторы. И не только в течку, а на постоянной основе. Не умеет держать за зубами язык, значит, будет держать взаперти свой гадкий запах! – сверлит чёрными злыми глазами омегу, корчащегося от дикой боли и разрывающих всё нутро эмоций.       Рассыпаясь на мелкие частицы, задворками разума Тэхён понимает, что вот оно – его наказание за свой острый язык. Слёзы неконтролируемо катятся из глаз, из груди рвутся глухие хрипы, а короткие ногти до красных отметин впиваются в собственные ладони.       – Господин Ким, – Юнги срывается в сторону взрослого альфы и едва не хватает того за грудки, – вы угробите собственного сына!       – Он мне не сын! Если сдохнет – я буду только рад, толку от него всё равно нет, – выплёвывает ядовито и небрежно отмахивается от секретаря. – Дайте таблетки! Немедленно, если не хотите лишиться врачебной лицензии и быть пущенным с голой задницей по миру! – обращается уже к врачу и, хлопнув дверью, выходит из комнаты.       – Боже, Тэ! – старший омега бросается к взвывшему в полный голос младшему, но тут же одёргивает себя, боясь навредить ещё больше, поэтому опускается на колени рядом с кроватью. – Потерпи, маленький, пожалуйста, потерпи! Мы что-нибудь со всем этим придумаем, – шепчет еле слышно, гладит по взмокшим волосам. – Да сделайте уже хоть что-нибудь! – требует от врача действий.       – Я вколю ему блокаторы, – доктор Ан роется в медицинском чемоданчике, спешно набирая прозрачную жидкость из ампулы в шприц, – они подействуют минут через пять, это быстрее, чем таблетки, – бета отточенным движением протирает спиртовой салфеткой мягкую ягодицу и ставит укол. – Потом, как спадёт острая фаза, нужно будет дать седативный препарат, он безопасный, но поможет успокоить чувствительную нервную систему. Скорее всего, Тэхён после лекарств проспит до утра, действие укола продлится до суток, потом нужно будет принимать блокаторы в таблетках, – врач оставляет два блистера на прикроватной тумбочке.       – Господин Ан, какие риски для здоровья Тэ от этих препаратов? – голос Юнги дрожит от беспокойства за младшего.       – Для обычного организма в период течек блокаторы довольно безопасны, приглушают запах и стабилизируют бушующие гормоны, – начинает разъяснять доктор, – но организм Тэхёна непредсказуемо реагирует на многие лекарства, поэтому я не могу сказать, что нас ждёт. К тому же он знает о своём истинном. В этом случае организм омеги всеми силами будет сопротивляться его отсутствию рядом и требовать удовлетворить вызванный резкой течкой гормональный всплеск. А приём блокаторов на постоянной основе в столь юном возрасте может привести к необратимым последствиям в репродуктивной системе, – бета поджимает губы в узкую полоску.       – Что это значит? – старший омега ждёт ответа от врача, а тот опускает глаза, боясь озвучить самое страшное. – Нет, доктор, нет… – Юнги перебирает пальцами влажные, разметавшиеся по подушке, светлые волосы своего тонсена, что смотрит сейчас остекленевшим взглядом в потолок.       – Длительный приём блокаторов на постоянной основе может привести к бесплодию. Юнги-щи, я знаю Тэхёна с тех пор, как их с Намджуном усыновили, и поверьте, моё сердце всегда болело за этого мальчика. Но простите, я не могу пойти против Ким Джэхвана, – Ан Хесоп беспомощно разводит руками.       – Что нам делать, доктор Ан?       – В первую очередь нужно дождаться результатов анализов. А лучше посмотреть в динамике, в каком состоянии были гормоны до приёма блокаторов и после них. Через неделю, как пройдёт течка, я рекомендую повторно сдать кровь. Потом уже подбирать наиболее щадящий для организма препарат.       – Я понял, – кивает Юнги. – Мне нужно всё обсудить с Намджуном, он его старший брат и всегда беспокоится о состоянии здоровья Тэ.       – Конечно, – бета грустно улыбается лишь уголками губ. – Юнги-щи, постарайтесь найти истинного Тэхёна. Его присутствие рядом или хотя бы его запах, облегчат состояние мальчика.       – Мы сделаем всё возможное.       – Я заеду завтра вечером, проверю его самочувствие, – врач закрывает свой чемоданчик и спешит покинуть комнату.       – Спасибо, – звучит вслед. – Всё будет хорошо, маленький, – Юнги невесомо целует взмокший лоб задремавшего младшего омежки. – Мы найдём того альфу.       Старший омега смотрит на своего тонсена с сочувствием, желая помочь, но он совершенно без понятия, кто является истинным Тэхёна, и пока абсолютно не знает, что предпринять, чтобы его найти.       Просидев ещё минут пятнадцать после ухода врача у постели младшего и убедившись, что Тэхён крепко спит, Юнги поднимается на ноги и выходит из пропитавшейся ароматом пиона спальни. Голова тяжёлая от усталости и зудящих мыслей о том, где искать этого, как чёрта, выскочившего из-под земли, неизвестного альфу.       Секретарь ослабевшими пальцами достаёт из внутреннего кармана пиджака телефон и набирает номер Намджуна в попытке сообщить о случившемся и узнать, когда тот вернётся домой, дабы не оставлять Тэхёна без присмотра надолго. Слышатся лишь длинные гудки – Джун не берёт трубку, видимо, переговоры затянулись. Юнги сбрасывает звонок и на негнущихся ногах спускается на первый этаж.       Только сейчас он понимает, насколько устал, одновременно хочется пить и выйти на свежий воздух, ненасыщенный возбуждёнными феромонами. Он плетётся на кухню в надежде налить себе стакан воды и не попасться на глаза Джэхвану. Ей-богу, он не сможет сдержаться от того, чтобы высказать этому противному хмырю всё, что о нём думает.       – Как он? – слышит Юнги, едва открыв дверь в кухню. – Что сказал доктор Ан? – Ёна обеспокоенно смотрит на помятого омегу.       – Тэхён сейчас спит, – мужчина наливает стакан воды из графина, стоящего на столе, и залпом выпивает его, – ему вкололи блокаторы, скорее всего, он проспит до утра.       – Как же так… – на глаза женщины наворачиваются слёзы. – Был бы жив господин Сонхва, он бы не позволил…       – Аджумма, увы, я не господин Сонхва, – Юнги тяжело вздыхает и осушает второй стакан воды, – идти против Джэхвана не в моих силах, даже когда это касается здоровья Тэхёна.       – Надеюсь, хотя бы Намджун сможет образумить этого старого безумца, – проговаривает едва слышно прислуга и косится на дверь, беспокоясь, что её может услышать хозяин дома.       – Я пока не смог до него дозвониться. Мне нужно уехать сейчас, присмотрите, пожалуйста, за Тэхёном, пока Джун не вернётся домой. Если что, сразу звоните мне и доктору Ану, – омега выходит из кухни под тревожные причитания беты.       В холле никого – это радует. Скорее всего, Джэхван заперся в своём кабинете. Юнги заводит машину с брелока сигнализации и надевает пальто. Забившийся в нос аромат пиона всё ещё тревожит своей приторной сладостью, хочется на свежий воздух, вдохнуть влажную прохладу полными лёгкими. Омега распахивает входную дверь и лоб в лоб сталкивается со стоящим на крыльце дома юристом.       – Хосок-щи? – охает и теряет равновесие то ли от внезапной встречи, то ли от окатившего его свежестью ноябрьского ветра с привкусом крепкого кофе. Сегодня все разом решили убить его своими феромонами?       – Юнги-щи, с вами всё в порядке? – альфа ловит в сильные руки ослабевшего секретаря и не даёт носом встретиться со ступеньками.       – Да, спасибо, всё хорошо, – отвечает Юнги, пытаясь прийти в себя после столь неожиданного столкновения. – Что вы здесь делаете? – получается резче, чем следовало бы, и омега тушуется под мягким взглядом альфы, в котором читается откровенное беспокойство.       – Намджун забыл привезти в офис документы по тендеру, – Хосок всё ещё придерживает омегу за талию своими большими тёплыми ладонями, – у меня завтра утром встреча с заказчиком, вот и пришлось приехать.       – С каких пор юрисконсульт компании сам ездит за какими-то документами? – фыркает секретарь, упираясь своими изящными ладонями в широкую грудь альфы. – Для этого есть курьеры.       – С тех же самых пор, как личный секретарь руководителя срывается с рабочего места в школу за его младшим братишкой, – совершенно невозмутимо парирует Хосок, очаровательно улыбаясь.       – Это другое, Хосок-щи, – омега, придя в себя окончательно, отстраняется от мужчины и убирает руки с перекатывающихся под дорогой рубашкой натренированных мышц, – Тэхён для меня как младший брат, я не мог поступить иначе.       – Юнги, – Хосок обращается к секретарю неформально, а тот распахивает глаза, скрытые пушистыми ресницами, в удивлённом возмущении. – Вы же сами разрешили мне вас так называть, – ведёт бровью альфа, – или я вас неправильно понял? – заглядывает в красивое лицо в поисках ответа.       – Я… да… – совершенно растерявшись, мямлит омега, а щёки предательски краснеют, становясь особенно яркими на фоне огненно-рыжих волос. – Извините, я просто не ожидал увидеть вас здесь в такое время… Тебя…       – Что с Тэхёном? – Хосок деликатно переводит тему, чтобы не смущать секретаря ещё больше, а сам любуется этими премилыми зардевшимися щеками и зелёными глазами с лисьим прищуром.       Юнги медлит с ответом, молчит, не решаясь сообщить взрослому чужому альфе о столь деликатной омежьей проблеме.       – Я знаю Тэ-Тэ с пелёнок, – прерывает молчание юрист. – Так же, как и Джуна знаю с самого детства. Я провёл с ними в приюте два года. Мы вместе пережили многое, поддерживали друг друга в трудных моментах и радовались вместе каждой победе. Даже когда их усыновили, мы поддерживали связь. Только благодаря Джуну и его поддержке тогда, когда я остался в детском доме один, я смог добиться того, что имею сейчас, – грустно улыбается Хосок, вспоминая годы одиночества и борьбы с самим собой. – Намджун всегда был и будет для меня самым близким другом, а Тэхён навсегда останется малышом Тэ-Тэ, о котором я привык заботиться так же, как и его старший брат. Они моя семья, Юнги. Самое драгоценное, что у меня есть. Что бы ни произошло, я должен знать, и чем раньше узнаю, тем быстрее смогу помочь.       – Течка пришла резко и раньше срока, – сдаётся Юнги и смотрит на мужчину с нескрываемым удивлением, он не ожидал таких откровений.       – Ох, его организм опять решил поиздеваться над ним, – хмыкает Хосок, – раз уж здесь – хотел проведать малыша Тэ-Тэ, но, видимо, я совсем не вовремя.       – Он сейчас спит, доктор Ан вколол ему блокаторы, – секретарь вмиг сдувается, словно проколотый воздушный шарик, плечи мелко подрагивают, голова снова кружится от пережитого волнения, а недавний румянец на щеках сменяется нездоровой бледностью.       – Какие блокаторы? Юнги, ты о чём? – альфа совсем ничего не понимает, хочет получить ответ, но секретарь молчит, лишь как рыбка, открывая рот в немом оцепенении. – Так, подожди меня здесь, я возьму документы, и мы поговорим где-нибудь в более спокойной обстановке. Ты ужинал?       – Что? – усталый взгляд в непонимании устремляется на мужчину. – Нет, не хочется. Я немного проветрюсь и поеду домой…       – Я сам отвезу тебя, нельзя за руль в таком состоянии.       – А машина?       – Попрошу водителя из офиса, чтобы пригнал её к твоему дому.       Секретарь лишь слабо кивает в ответ, глушит мотор своего автомобиля и ведёт озябшими плечами.       – Вот и славно, – Хосок снимает своё пальто и набрасывает на хрупкие плечи омеги. – Подожди меня, я быстро, – скрывается в дверях дома.       Юнги остаётся стоять один на улице и вслушивается в вечернюю тишину, изредка нарушаемую рокотом проезжающих по территории элитного коттеджного посёлка машин. Вглядываясь в черноту небес, он пытается успокоить натянутые, словно гитарные струны, нервы. При мысли о Тэхёне сердце сжимается от тревоги, боится, что может произойти что-то непоправимое.       Омега невольно кутается в слегка грубоватое твидовое пальто альфы и тянет носом исходящий от него аромат: бодрящий кофе с едва заметными нотками тёмного шоколада. Приятно.       Хосок возвращается спустя несколько минут, держа в руках папку с документами. Он скользит внимательным взглядом по худощавой фигуре секретаря, который в наступивших сумерках кажется совершенно беззащитным. Заводит с сигнализации свой «дженезис», а затем спускается на несколько ступеней вниз, совершенно не обращая внимания на ноябрьский холод, который пробирается под его рубашку, и молча протягивает секретарю свою широкую ладонь.       Юнги осторожно касается своими холодными пальцами мужской руки и чувствует, как тепло растекается по озябшей коже, альфа уверенно берёт его руку в свою и помогает дойти до машины. Открывает дверцу пассажирского сидения и ждёт, пока омега удобно устроится в салоне и пристегнёт ремень безопасности, затем закрывает дверцу с тихим стуком, обходит автомобиль и садится на водительское сидение, убирает папку с документами назад и пристёгивается сам.       В салоне тепло. Хосок включает передачу, и автомобиль плавно стартует, выезжая на дорогу. Свет фар освещает пустые вечерние улицы, за окном проплывают дома, некоторые из которых уже начали украшать к Рождеству. Тишину нарушает шелест двигателя, шорох шин по асфальту и тихая спокойная музыка, что доносится из динамиков. Комфортно.       – Спасибо, что дал мне прийти в себя, – Юнги отрывает взгляд от мелькающих за стеклом, усыпанных яркими огнями высотных зданий, он и не заметил, как они выехали из коттеджного посёлка в город.       – Всё в порядке, – Хосок лишь на мгновение отвлекается от дороги и улыбается уголками губ. – Расскажешь, что произошло?       – Да, – кивает скорее сам себе омега и пересказывает мужчине события последних нескольких часов.       Альфа слушает внимательно, иногда задавая вопросы, стараясь восстановить картинку воедино и запомнить все детали. Он наблюдает за омегой, изредка бросая на него быстрые взгляды, видит его напряжённые плечи, которые сейчас укрыты твидовым пальто, видит нервно перебирающие полы пиджака пальцы и посеревшее от усталости лицо, что на фоне огненно-рыжих волос смотрится особенно бледным.       Обычно спокойный, уверенный, собранный, знающий, как поступить в любой ситуации, сейчас Юнги выглядит совершенно растерянным и таким уязвимым, что вся внутренняя альфья сущность отчаянно требует защитить и окружить заботой этого огненного зеленоглазого омегу.       – Я боюсь за здоровье Тэ-Тэ и совсем не знаю, где искать его истинного, – голос омеги звучит как-то обречённо.       – Мы со всем разберёмся, – тихо говорит Хосок, отрывая одну руку от руля и протягивая омеге раскрытую надёжную ладонь. – Всё будет хорошо, – внутренний альфа тихо урчит, когда изящные пальцы аккуратно касаются его собственных.       Дыхание омеги замирает, сердце начинает биться сильнее, а запах сливочной карамели едва заметно становится чуть ярче, приятно смешиваясь с ароматом кофе. Хосок замечает эту перемену настроения и сжимает нежные пальцы чуть крепче, словно демонстрируя свою поддержку и обещая, что он никогда не позволит ничему плохому случиться.       Вскоре автомобиль поворачивает к знакомому жилому кварталу, и взгляд Юнги находит среди высотных однотипных домов свой. Хосок останавливает машину перед подъездом, но не перестаёт держать руку омеги в своей широкой ладони, сохраняя её теплоту. Они сидят так некоторое время и молча смотрят друг на друга, словно общаясь без слов.       – Я пойду, – наконец нарушает тишину Юнги и слабо улыбается.       – Уверен, что дома ты будешь в порядке? – спрашивает Хосок серьёзным тоном.       – Да, спасибо, – отвечает Юнги, ощущая заботу и искреннее беспокойство за его состояние, исходящее от альфы.       – Хорошо. Позвони мне, если что-то будет не так, – смотрит в эти малахитовые, чарующие, словно ведьмовские глаза и оторваться от них не может. – Иди, – юрист медленно, с неохотой выпускает руку секретаря.       Юнги покидает тёплый салон автомобиля, оставляя твидовое пальто альфы на пассажирском сидении, и идёт к подъезду, ощущая на себе провожающий взгляд. Заходит в подъезд и закрывает за собой дверь.       На сердце спокойно. Кажется, он действительно недооценивал этого альфу.