Помоги мне/Help me

Жизнь Мэредит с самого рождения не была простой и безоблачной. И она с детства привыкла к тяжелому труду, испытаниям и трудностям. Но они никогда не пугали ее. Скорее, наоборот, вдохновляли и раззадоривали, заставляя с азартом брать высоту за высотой. И исполнять мечту за мечтой, какими бы невероятными и несбыточными те ни казались посторонним. А еще Мэредит с детства, с первого дня, когда очередной ухажер матери ударил ее так, что она отлетела на другой конец комнаты, ударившись об угол шкафа и пробив голову, привыкла к боли. Ее не раз и не два избивали, ломали кости, выдирали волосы, ранили холодным оружием, она однажды даже умудрилась поймать пулю и, более того, почти сутки играла в догонялки по Бали с нанятым для ее убийства киллером, пока на остров не прилетели Чонгук, Хосок, Тэхён, Лео и Хичоль и не выловили этого засранца, но всё это было… ничем в сравнении с тем адом, через который Мэредит прошла в первые секунды после того, как она открыла глаза в больничной палате после стрельбы в перинатальном центре. Каждая клеточка ее тела буквально горела, нет, полыхала от боли, причем не простым пламенем, а разведенным серной кислотой. Она пыталась быть сильной и мужественной, держаться, дышать, терпеть, сцепив зубы в ожидании врачей, которые должны были услышать сигналящие о ее пробуждении приборы и наверняка вколоть еще обезболивающего, но… это было слишком невыносимо. Мэредит казалось, что она видела и прошла уже все семь кругов ада, но это… нечто совершенно иное. То, что не поддавалось ни единому описанию. И крик… словно сам собой вырвался из ее горла. Настолько странный, громкий и вымученный, что перепугал и саму Мэредит до чертиков. Впрочем, он оборвался довольно быстро, сорвавшись на сдавленное хриплое бульканье. Но где врачи? Почему так долго? Или она не в больнице? Тогда где? Удивительно, но, несмотря на боль, она мыслила очень здраво и спокойно. И всё прекрасно помнила. Как будила утром Юнги, как они ехали в этот чертов перинатальный центр, как началась стрельба, их путь на верхние этажи, туфли, трупы, бомбы и мучительно долгую дорогу вниз. И взрыв. Так вот, оказывается, что чувствуют те, кто подрывается на бомбе и остается жив. Какой же дрянью они ее начинили, если болит и жжет так сильно, как будто бы на нервы льют смесь серной кислоты с чистым кипятком… Точно какая-то химоза. Судя по всему, поджарило ее знатно. А Юнги? Где он? Что с ним? Он жив? Должен быть. Он был от эпицентра взрыва куда дальше нее. Но Мэредит точно видела, что его подстрелили. А что если?.. Нет! Точно нет! Она себе этого не простит. И Чонгук… не простит тоже. Черт! Черт! Черт! Где же врачи? Нет, она точно в больнице. Мэредит аккуратно осмотрела всё, что попадало в ее поле зрения. В основном белый потолок. По нему сложно судить, но вот писк приборов и запах… ни с чем не спутать. Можно было бы попробовать повернуть голову, но она не решилась, чтобы не стало еще больнее. Да и черт знает, какие у нее травмы и какие могут быть последствия. Лучше лишний раз не шевелиться, а просто ждать. Или кого-то позвать, раз они не следят за пациентами и приборами. Мэредит попыталась было открыть рот, чтобы крикнуть еще раз, но ее челюсти внезапно оказались как будто спаяны, и всё, что ей удалось выдавить, – лишь тихое сдавленное мычание. Что за чертовщина происходит? Что с ней? Внезапно стало очень страшно и тяжело дышать. И это было ну совсем не дело. Только не паниковать. Не сейчас. Когда всё уже наверняка закончено. Мэредит просто нужно было успокоиться и немного подождать. Ее же не бросили одну тут на целую вечность? Мэредит на это ну очень надеялась. Потому что вряд ли бы она чувствовала ТАКУЮ боль, если бы умерла. Да и ад… наверняка выглядит несколько иначе. Поэтому она просто ждала, сначала считая до ста и назад, затем еще раз, до секунды прогоняя в памяти случившееся в перинатальном центре и размышляя о том, пережили ли взрыв образцы крови и смогли ли их найти Чонгук, Хосок и Тэхён. Кажется, прошло уже часов десять, но к ней никто так и не пришел. Что происходит? Может, она правда умерла? Или случилось что-то еще? Прикрыв внезапно заслезившиеся глаза, Мэредит попыталась прислушаться к себе. Помимо ослепительной боли от ожогов по всей поверхности тела, включая лицо, было что-то еще. Острая стреляющая боль в лодыжках. Покалывание в пальцах на руках, как будто те занемели и начали отходить, только в тысячу раз больнее. Вспышки ноющей боли в животе, невыносимая тяжесть на груди, делающая каждый вдох настоящим подвигом. Резкая першащая боль в пищеводе и горле, как будто их высушили, а затем натерли наждачной бумагой. Солоноватый металлический привкус во рту. Кровь? Нет, кровь на вкус совсем не такая. Мэредит точно это знала. Это был вкус настоящего металла. Неужели?.. Она снова попыталась открыть рот, но тот наотрез отказался ее слушаться, в знак протеста прострелив острой болью, кажется, в каждое нервное окончание. Мэредит попыталась застонать, но вышло лишь то ли сдавленное бульканье, то ли мычание. Проклятье… Неужели челюсть сломана? Черт! Насколько сильно обожжено лицо? Ей срочно нужно зеркало. И врачи! И обезболивающее. А что если она и правда мертва? Где все? Где?! Нужно попытаться еще раз подать каким-то образом признаки жизни. Но как? Мычание не помогало. Писк приборов — тоже. Значит… придется шевелиться. Хотя бы руки или ноги. Точно! Нужно поднять руку и что-то бросить. Но… что? Ничего. Нащупает. Собрав в кулак всю силу воли, Мэредит попыталась поднять руку. Всё ее несчастное тело буквально прострелило приступом невыносимой, нестерпимой боли, и уже в следующее мгновение ее зрение расфокусировалось, размазывая мир вокруг, и, отчаянно захрипев и забулькав, она провалилась в совсем не спасительную черноту.