Помоги мне/Help me

У Мэредит ушло почти тридцать два часа и шесть остановок сердца, чтобы окончательно прийти в себя. И когда врачи сообщили Чонгуку, что с ней всё в порядке и он может ее увидеть и с ней поговорить, то он просто не поверил своим ушам. Он думал, что ему врут, чтобы он не устроил очередные разборки. Или это просто галлюцинации, потому что он просто взял и свихнулся то ли от горя, то ли от нервного напряжения, то ли от всего сразу. Но… это оказалось правдой. Чимин даже (исключительно для достоверности!) изо всех сил ущипнул Чонгука за бок, и это было чертовски больно и по-настоящему. И Мэредит, живая, самостоятельно дышащая, не кричащая и не стонущая от боли, а смотрящая на него вполне осмысленным взглядом, тоже была настоящей. И это было так… так… так… Увидев сестру и взглянув в ее глаза, Чонгук не выдержал и расплакался. Как маленький малыш, поранивший пальчик. Только… Чонгук был взрослым альфой, болезненно раненным в сердце до самого основания. Ему было абсолютно плевать на чужих людей, их жизни, боль и страдания, но вот Юнги и Мэредит… Слишком тяжело и страшно. Даже для Чонгука и его нервов и выдержки, которые раньше он считал стальными, но сейчас… уже прекрасно понимал, что они далеко не такие прочные и крепкие, как прежде. А может, никогда и не были такими, просто Чонгук еще не сталкивался с настоящими испытаниями и болью для своих души и сердца. А сейчас их выдалось… слишком много. Самые прочные в мире сплавы такого давления могли не выдержать, что уж говорить про пусть и не самого обычного, но всё же человека. — Мэр… Ты… — хрипло выдохнул он, склоняясь над постелью сестры и раскидывая руки в стороны в неловкой попытке обнять ее, но так и замер в паре сантиметров от больничной постели, боясь прикоснуться к Мэредит даже кончиком пальца, чтобы не дай бог не причинить ей ни капли боли. Повязки, иголки, трубки, капельницы — всего этого было слишком много. А нормальной кожи — слишком мало. Синяки, ссадины, раны, корки и бесчисленное количество ожогов, некоторые — надежно скрытые под повязками, некоторые — открытые и уже начавшие заживать и рубцеваться, но большинство — как будто свежие, зияющие обнаженной огнем измученной плотью — кажется, Мэредит вся состояла из них, и лишь ее глаза, внезапно выцветшие до блекло-голубого цвета, яркие и живые, светящиеся невыносимой любовью и нежностью, болезненно остро контрастировали с тем уродством, что окружало их, тем, что когда-то было красивым лицом и… уже вряд ли будет таковым. — Мы тебя так ждали, — Чонгук шмыгнул носом, как какая-то сопливая маленькая омежка, и, увидев смешинки в глазах Мэр, тут же недовольно насупился: — Ну и чего ты смеешься? Ты даже не представляешь, как сильно испугала нас! Мэредит дернулась вперед, как будто бы собиралась сказать ему что-то, но Чонгук тут же остановил ее: — Тш-ш-ш, не говори. Тебе нельзя. Врачи же тебе сказали? Твоя челюсть? — Чонгук вопросительно посмотрел на сестру и, дождавшись в ответ едва заметного утвердительного кивка, немного успокоился. — Эти штуки совсем скоро уже снимут… — начал было он, однако, кажется, Мэредит волновало совсем другое. — Юнги? — без слов догадавшись, что может ее сейчас тревожить, спросил он и сам тут же ответил на этот вопрос: — С ним всё хорошо. Уже почти всё зажило. И… — Чонгук немного замялся, думая, что это совсем не к месту, но счастье так сильно распирало его изнутри, что он просто не мог не поделиться новостью, зная, что Мэредит обрадуется ей, как никто другой: — Сегодня ему сделали операцию, он сможет иметь детей, представляешь? Это просто чудо какое-то, — по щекам Чонгука продолжали бежать слезы, и по глазам Мэредит он видел, что она тоже счастлива. Однако спустя пару минут сестра взяла и вдруг изо всех сил щипнула Чонгука за запястье, заставив того подскочить и недовольно ойкнуть: — Хэй, ты чего?! — Он возмущенно посмотрел на нее, потирая пострадавшее место. Ответом ему было лишь недовольное мычание и злобный взгляд, однако Чонгуку этого было достаточно. — Ладно-ладно, больше не распускаю нюни и не реву, — хмыкнул он, вытирая рукавом несвежей измятой рубашки «Стефано Риччи» мокрые дорожки от слез и осторожно садясь на край постели сестры. Так, чтобы Мэредит, не шевелясь и не поворачивая голову, могла видеть его лицо, ведь им впереди предстоял очень долгий разговор, вернее, монолог, потому что Чонгук так много хотел рассказать сестре. Первым делом о том, что они уже нашли для нее самых лучших хирургов и те сделают всё, чтобы восстановить ее здоровье и внешность. Но Мэредит словно было плевать на то, как она выглядит. Честно говоря, Чонгук ждал чего угодно: истерик, отрицания, депрессии, но сестра вновь поразила его до глубины души. Своей силой, своим спокойствием и своей выдержкой. Их невероятная девочка. Рядом с ней… ощущение Чонгука, что всё и правда может наладиться, стало как будто бы еще крепче. Он рассказал ей о Юнги и о Чимине. О том, что друг Юнги знает, кто они, и что Чонгуку скоро придется обо всём рассказать и признаться Юнги, что теперь-то он понимает, почему Мэредит была против, и как она оказалась права. Вот только Мэр… и здесь была поразительной. В ее глазах не было ни капли осуждения, торжества и ликующего «а-я-же-говорила», лишь бесконечные тревога и сочувствие. А еще грусть. Ведь если Чонгук потеряет Юнги, то и они все — тоже. А ведь он, пожалуй, был единственным их близким другом вне семьи, так что… это будет большая утрата для всех них. И кто бы знал, как Чонгуку сейчас нужен был мудрый совет, но всё, что могла Мэредит, — лишь сжать своими пальцами его запястье и нежно погладить, обещая, что они что-то да попытаются придумать. Чонгук рассказал сестре в общих чертах о расследовании, боясь прослушки и обещая поделиться всеми деталями чуть позже, когда приедет Хосок, придет в себя Тэхён и они проверят палату на наличие скрытых камер и жучков. А затем, видя, что Мэредит устала и встревожена, наконец-то подал десерт, со смаком и во всех подробностях поведав сестре все интимные подробности личной жизни Пак Чимина и Чон Хосока. Чонгук был уверен: если бы Мэр могла смеяться, то сейчас делала бы это в голос, а так она издавала лишь нечто среднее между похрюкиванием и бульканьем. Да что уж там! У нее даже пульс подскочил и давление! Да так, что прилетела бригада экстренной помощи, и вечно недовольный дежурный врач (у которого к Чонгуку сто процентов была какая-то особая личная неприязнь) взашей вытолкал его из палаты. Но, может, в этот раз оно было и к лучшему, ведь они слишком увлеклись, а Мэредит всё еще была слишком слаба, и ей нужны были покой и отдых, а Чонгуку стоило навестить Юнги, который вот-вот должен был прийти в себя, разбудить Тэхёна и позвонить Хосоку, чтобы наконец-то сообщить им хорошие новости и то, что их белая полоса началась. Теперь-то Чонгук совершенно точно это знал. И что всё обязательно будет хорошо. Уже стало.