Sabai Sabai

Почему-то первое, что бросается Чонгуку в глаза, — это облупившийся лак на ногтях незнакомца. Второе — короткий, обманчиво равнодушный, вскользь, взгляд Юнги над чужим плечом, который четко дает понять «не приближайся». Однако собеседник Юнги все равно оборачивается и без труда находит замершего Чонгука на другой стороне улицы. А потом поднимает руку и с широкой улыбкой машет, будто вполне хорошему знакомому. «Чонгуки», можно прочитать по его губам, а дальше — в профиль уже не разобрать, потому что продолжение снова обращено к Юнги. Чонгук еще несколько секунд мнется на своем месте, но ведь его уже заметили, и уходить задами-огородами как-то странно и тем более подозрительно. Так что Чонгук засовывает руки в карманы джинсовки и все-таки перебегает дорогу, останавливаясь поближе к боку Юнги. — Ва-а-а, такой большой, — оглядывает его незнакомец с лаком, в нем столько мелких деталей, что Чонгук поначалу в них немного теряется. — Я Хосок-хён, помнишь меня? — С хуя ли он должен тебя помнить? — отвечает за Чонгука Юнги. — Хоби, тебе пора. — Но как же так? — не смущаясь, возражает Хосок. — Я так рад встретить старого знакомого. А вас тут, оказывается, даже двое. Может, сходим все вместе… — Значит, пора нам. Бывай. Чонгука самого смущает такая резкость. А вот Юнги — нисколько, и он, не дожидаясь прощания в ответ, уже разворачивается, чтобы вперед себя подтолкнуть Чонгука в противоположную от дома сторону. — Я наберу тебя позже, — кричит Хосок им в спины. — У тебя нет моего номера, — вскидывает Юнги руку, не оборачивась. — Это вопрос времени, Шуга, — различает Чонгук. Юнги поминает сквозь зубы дьявола и затягивает его в первый подъехавший автобус, на котором они тащатся зачем-то через пол города ужинать в шумный, переполненный людьми и неоном Мёндон. — Нам стоит его опасаться? — единственное, что спрашивает Чонгук, когда они уже возвращаются домой, плутая от метро самым кривым из возможных маршрутов. — У нас с Хоби не было разногласий, — бурчит Юнги и гладит в темноте без фонарей его ладонь большим пальцем. — Но мы не для того попрощались с прошлым, чтобы с распростертыми объятиями принимать обратно старых подружек-алкоголичек. Инспектор работает, ты учишься, нам не нужны проблемы. — Да ладно, в Сеуле с окрестностями двадцать шесть миллионов, и сплошные Ким-Мин-Чон-Паки, он замучается искать, если вдруг надумает. — Так-то оно так… — мычит Юнги задумчиво. — Но, может… Тебе фамилию сменить? Не надумал еще мою взять? — усмехается. — Гениальное прикрытие, — фыркает Чонгук. — Логичнее было бы тогда взять мою. Вот инспектор обрадуется, когда на работе придется объяснять, что взял фамилию мужа. Коллеги будут в восторге. Юнги на такое рассыпается смехом. А спустя еще пару метров зажимает Чонгука у стены в густой тени хурмы и горячо шепчет между вдохами: — Я бы взял твою фамилию. Но, боюсь, за такое инспектор вместо восторга по-тихому грохнет нас обоих. — Не будем рисковать, я не готов к похоронам из-за какой-то фамилии. — То есть к самому замужеству претензий нет? — мурлычет Юнги. — А кто-то разве что-то говорил про замужество? — дразнит его Чонгук, кусая за нос вместо поцелуя. Юнги напоказ вздыхает и фиксирует Чонгука за шею ладонью без возможности отстраниться, чтобы отомстить сполна, то есть вгрызаться в губы так, что у Чонгука колени в студень. — Вот и иди теперь до дома со своим стояком, — ворчит Чонгук, когда его отпускают. — Так, я не понял… — рыкает Юнги, однако Чонгук наскакивает на него и, сгребая в охапку, тянет со смехом к дому. Всего же какой-то квартал остался, ну что они, как подростки, в самом деле. Пару дней спустя Хосок встречает Чонгука у университетских ворот. Он не делает ни шага в сторону Чонгука, а просто стоит под треугольной аркой, с искренним любопытством разглядывая то ее, то надпись «veritas lux mea» под ногами. Но Чонгук сразу признает его. И почему Хосок оказался тут, тоже не вызывает у него сомнений. — Юнги-хён не будет рад, что ты пришел ко мне, — произносит Чонгук, когда останавливается рядом. — Ты без проблем мог пройти мимо. Значит, не боишься. — Я уже взрослый мальчик, Хоби-хён. Могу и сам за себя постоять, если придется. — В этом нет необходимости, потому что и я не собирался нападать. Хосок покачивается с пятки на носок и продолжает беспечно улыбаться. Что остается для Чонгука загадкой, так это зачем он пришел. — Куки, — вдруг врывается голос со стороны, — ты забыл наушники… — тормозит рядом Тэхён. — Привет? И вот тут лицо Хосока интересно меняется — он буквально замирает, рассматривая Тэхёна. — Вот это красота, — в лоб выдает он. — А как… — Занят, — отрезает Чонгук. — Тобой, что ли? — спрашивает Хосок, но без вызова, а с каким-то уважением. — Чонгук! Да что же за день такой, думает тот, оборачиваясь, и с удивлением замечает инспектора, который идет к ним от распахнутой двери знакомого джипа. — Отошел от него, — бросает он Хосоку. — Чонгук, садись в машину. — Ох, инспектор, ты вечно такой несанук, — вздыхает Хосок, качая головой. — И как тебе только удается быть такой хмурой тучкой посреди такого солнечного дня? Но инспектор не удостаивает его ответом, только тяжелым взглядом врезается. Впрочем, Хосок и не думает покачнуться, даже бровью не ведет. И в Чонгуке, пусть все еще разбавленное неясной тревогой, вспыхивает уважение. — Подбросим Тэ до метро? — спрашивает он у инспектора. Да, ему как будто нечего опасаться, но он не хочет рисковать. Инспектор так же молча кивает. — Было приятно повидаться, — шепчет Хосок одними губами и подмигивает между делом озадаченному Тэхёну, хотя задерживать никого не пытается. Чонгук решается заговорить, только когда Тэхён выскальзывает из машины, и они наконец остаются одни. — Что это? Ты волнуешься за меня, хён? — Юнги попросил тебя забрать. — Какой он джентельмен. Обязательно скажу ему спасибо при встрече. — Твой сарказм не имеет смысла. — А что имеет? Охранять меня, ничего не объясняя? Я не беспомощный. Инспектор без какой-то определенности хмыкает и снова молчит. Так бесит, особенно сейчас, просто ужас. Чонгук глубоко вдыхает и в качестве мести кладет ладонь на его колено. Отчего вся машина дергается, а инспектор матерится вполголоса и смотрит волком: — Умереть захотел? — Да с вами хрен умрешь, вон какую оборону выставили. Только я хочу, чтобы ты знал, может, я и приличный мальчик, но злить меня не надо. А то и правда проснешься с моей фамилией в паспорте, за мной не заржавеет. От вида охуевшего инспектора Чонгук наконец чувствует удовлетворение и уже расслабленнее откидывается в кресле, руку, к слову, оставляя на прежнем месте. Ему так нравится, очень уютно и сладко. И инспектора побесить, не все же Чонгуку одному страдать. — От Юнги дури нахватался? — цедит инспектор. — Ага, — мурлычет Чонгук, — муж и жена, знаешь, говорят... В следующий раз он замечает Хосока на выгнутом холме вокруг университетского стадиона. И в этом контексте мысль о том, что Хосок правда пришел караулить его, выглядит как-то не слишком убедительно. Потому что смотрит Хосок то в газету в своих руках, то на тренировку футболистов на поле, но уж точно не в сторону потока студентов, который растекается вокруг него ручейками с занятий по автобусным остановкам. — Что ты здесь делаешь? — садится Чонгук по соседству. Он по-прежнему не чувствует угрозы, а вот любопытства — через край. После долгих размышлений, которыми Чонгук не спешит делиться с Юнги, его неотвратимо тянет нарушить предостережение держаться от Хосока подальше. И причина для этого очевидная и заманчивая: мало того, что Хосок знал Юнги прежде, так он, кажется, еще различает их с инспектором — слишком весомый аргумент. — Мне понравилось тут в прошлый раз, — отзывается Хосок и складывает газету в компактную четвертушку, закидывая ногу на ногу. — Красиво, — машет изящной ладонью на горы. И прибавляет к этому: — Не хочешь познакомить меня с Тэ? Футбольная тренировка, с размахом врезается в Чонгука, как он сразу не догадался. — У него есть парень, — повторяет Чонгук упрямо. — Ты? Чонгук тихо фыркает. Хосок наблюдателен, но не всемогущ, раз не догадался про них с Юнги и инспектором. Это растекается в груди какой-то иллюзией безопасности и предвестником странного доверия. — Зачем ты хотел со мной увидеться, хён? В прошлый раз. — Мне скучно, — роняет Хосок. А потом без перехода продолжает: — Юнги занимал большое место в моей прошлой жизни. И я искренне надеялся, что он не сдох, когда он вдруг исчез. Вы уехали вместе? — Нет, — бормочет Чонгук. — Сначала я. Хотел начать новую жизнь. — Ты был таким миленьким малым, но я видел тебя буквально раза два или три и лишь мельком. Не думал, что вы как-то тесно общаетесь. Или… Он просто не говорил, да? Чонгуку нет смысла отвечать, Хосок и так дьявольски догадлив. — И ты знаешь про разницу между Юнги и инспектором, — подтверждает его мысли Хосок. — Как и ты. — Это… отличные новости, — вдруг улыбается Хосок. — Так и кто тогда парень Тэ? Может, у меня все-таки есть шанс? — И все? Это все, что ты хотел узнать о нас с Юнги? Теперь тебе интереснее Тэхён? — Тэхё-он, — эхом повторяет Хосок, будто смакуя, и от удовольствия даже прикрывает глаза на солнце, он явно живет в какой-то своей системе координат, странный, но не отталкивающий этим. — Даже на звук просто великолепно. А про вас с Юнги мне больше «не интересно», потому что теперь я знаю, почему Юнги меня игнорирует. Он защищает тебя и вашу семью, какие тут могут быть возражения? — Зачем защищать, если ты не собираешься нападать? — задает наконец Чонгук важный для него вопрос, на который что Юнги, что инспектор, отвечают какими-то отговорками. Хосок пожимает плечами, не отрывая глаза от ребят на поле. — Такие, как мы, народ суеверный. Никто не будет рад призракам былого в своей новой чистенькой жизни, если такая все-таки сложилась. Удивительно, что инспектор не грох… был так мягок при встрече. Он вообще парень суровый, мы с ним не особо ладили. — Как с тобой вообще можно не ладить? Ты же, вроде, не буйный. — М-м, не признавать факта моего существования? — хихикает Хосок. — Я думаю, ты понимаешь, вот ай мин. Что ж, — смотрит он на часы. — Думаю, мне пора, а тебе лучше не задерживаться. Не хочу нервировать инспектора лишний раз, я тоже здесь неплохо устроился. И исключительно на легальной основе, если тебе интересно. Хосок немного мнется, но все же вытаскивает из кармана визитницу, чтобы отдать в руки Чонгуку картонный квадратик. — Вдруг захочется пошушукать. Он уходит, а Чонгук вертит визитку в пальцах, раздумывая. «Чон Хосок», значится на ней, «торговый представитель Хайб компани». — Я хочу кое-что обсудить, — говорит Чонгук тем же вечером. — Как официально, — фыркает Юнги, — я спрошу своего секретаря, есть ли у меня в ближайшее время окно в расписании. Ах, постой, для моего потенциального мужа оно полностью свободно. — Не ерничай. — Я стараюсь, но это сильнее меня. — Я хочу поговорить о Хосок-хёне. Беззаботный вид тут же стекает с Юнги, так что Чонгук на несколько секунд думает, не заглянул ли на огонек инспектор. Но Юнги встряхивает головой и с приглашением, пусть и без особой охоты, кивает: — Ну давай. Он снова приходил, лисья морда? Чонгук молча подталкивает ему через стол визитку. Юнги скашивает на нее взгляд, не двигаясь, и снова смотрит на Чонгука: — Не удивлен. И что ты хотел обсудить? — Быть может, тебе не обязательно отталкивать его. Он сказал, что ты занимал много места в его жизни. — А он — в моей. Но это было давно. И, как видишь, мы оба стараемся избавиться от этих воспоминаний. — Но вы… были друзьями. Юнги на это молчит. — У тебя же никого не осталось, кроме меня, — добавляет Чонгук. — Тебе кажется, что мне время девать некуда? — Хён, он был важен для тебя. Юнги разминает плечи и со вздохом возвращается в модус домашнего кота. — Ты такой добрый, золотце, — говорит он уже мягче. — Что этот лис еще наплел тебе, что ты так растаял? Как мы в юности по пьяни закидывали яйцами ночные патрули? Или как он предлагал выйти за него, если мы никого не найдем себе до сороковника? Ну и не скопытимся, разумеется, к этому моменту… — Он… понял про нас. И сказал, что теперь понимает, почему ты его игноришь, и не будет мешать. — Песий сын… И все теперь, примем его в семью и будем в гости друг к другу ходить по праздникам? Инспектору мало потрясений, ты его к выживанию на случай конца света, что ли, подготавливаешь? — Я просто хочу, чтобы в случае чего, с твоей стороны тоже были подружки невесты, — ухмыляется Чонгук, потому что уже не видит во всех этих смехотворных обвинениях никакого реального протеста. — Это в случае чего же? — с интересом тянет Юнги и приподнимает бровь: — Невесты, говоришь? А ты не охренел, хороший мой? — Я уверен, ты будешь отлично смотреться в белом костюме. — Я тебя выдеру за каждую твою грязную фантазию, золотце, — отвечает Юнги, но глаза его в этот момент мягко улыбаются. В следующий раз Чонгук видит Хосока уже в дверях забегаловки, куда они с Юнги выбираются поесть самгепсаля. Юнги с невозмутимым видом шевелит мясо на жаровне, и Чонгук понимает, он обо всем в курсе, просто «забыл» сказать, и кто здесь лис? — Вы бы еще в Ильсан забрались, — весело ухает Хосок, скидывая сумку и бомбер в бак под крышку, на которую позже и приземляется. — Что за жопа мира, Шуга? — Ты и не такие видел, — отзывается Юнги. — И можно, плиз, без старых погонял. Не давай Куки лишнего компромата на меня, побереги его и мою психику. Но Хосок поступает по-своему. — Печенье и сахар, — подпирает он щеку кулаком и жадно смотрит на них, словно пытается запомнить этот момент. — Что за сладкая парочка. — Дай мне только повод, и ты труп, — поднимает на него взгляд инспектор. И снова исчезает. Хосок обалдело моргает, а уже в следующую секунду закатывает глаза: — Ну чисто Господь бог — благословил и по съебам. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но… кажется, я скучал по вам обоим.