Амен
Так будет лучше. Чем дальше ему удастся оттолкнуть девчонку от себя, тем быстрее пройдет это наваждение. Тем быстрее он вновь задышит полной грудью и выбросит ее из своей головы. Но злость на Эвтиду не спешила покинуть его мыслей. Та смела язвить и перечить, даже загнанная в угол. Голос дрожит, грудь бешено вздымается, но продолжает храбриться, показывая характер. Никто на его памяти не вел себя столь безрассудно. Даже самые отчаянные черномаги, что пали от его рук. Он сохранил ее жизнь ради личных целей. Как теперь убедить самого себя, что этой целью была борьба с Фиванским проклятием? Амен изо всех сил противился мысли, что страдания девчонки отзывались тяжелым комом где-то внутри него. Будто слезы, что выдавливал из нее сам, не обжигали его кожу. Будто мог спокойно глядеть на нее, столь уязвимую. Амен так желал увидеть ужас в ее глазах, но увидев, не испытал тех чувств, что хотел. Секундное желание отмотать время вспять. Если бы знал наверняка, что почувствует, застав ее там. Склонившуюся над телом. Пошел бы туда? Оставил бы все как есть? Ответа он не знал. Но знал точно — ей лучше оказаться как можно дальше. Пусть держится ближе к лекарю, если ей так хочется. Ему все равно. Нужно назначить девчонку его личным писарем. Да. Может быть тогда чувства, переполнявшие его, хоть немного остынут. Гнев, раздражение. Желание. Амен был уверен, что никому в этом мире не сможет доверять, как себе самому. Ошибся. Тело подводило его. Почему порой не мог отвести от нее взгляд. Предательски хотелось коснуться ее кожи. Почувствовать, как она будет ощущаться под его шершавыми пальцами. На горизонте уже зарождался рассвет. Очередная ночь, которую пришлось провести без сна. Из-за нее. Амен ступил на порог хижины, которую язык не повернулся бы назвать своим домом. Просто жилище. Одно из многих. Здесь не было ничего, что принадлежало бы ему, и не могло быть. Охотники не ищут привязанностей. К месту, вещам, людям. Стянул с пояса хопеш, оставив его у письменного стола. Старая привычка всегда держать оружие поблизости, появившаяся у него ещё в академии. Рухнул на кровать, что жалобно скрипнула под его весом. Как есть, в одежде. Раздеваться не было сил. Откинул тяжелую голову на подушки в попытке расслабиться. Исфет, почему же он не может перестать о ней думать? Изо всех сил гнал от себя мысли о ней, но неизменно возвращался к ним. И тут в голове прояснилось. Запах. Чертов аромат сандала исходящий от его накидки. Ступал за ним следом, куда бы он не пошел. Он почуял его еще прошлым утром. Узнал этот запах еще до того, как понял, кому именно он принадлежит. Стащил ее с себя и подтянул тяжелую ткань к лицу, проверяя свою догадку. И точно. Сандал. Терпкий, сливочный аромат проник в легкие. Ткань пропахла им насквозь, смешавшись с его собственным запахом. Амен раздраженно выдохнул, отбросив мантию от себя как можно дальше. Поднялся на локтях. Прямо сейчас он встанет и отнесет ее прачкам. Пусть выскребут, выжмут весь ее запах с нее, без остатка. Как и он сам ногтями вырывал ее из своих мыслей. До крови, до мяса. Не думать. Бросить чертову девку в Нил, вместе со всеми ее дружками. Забыть, как ночной кошмар. Вот только руки снова тянутся к мантии, притягивая к себе. Он накрывает тканью свое лицо, откинувшись на кровати и вдыхает полной грудью. Хочется наполнить себя ей, впитать каждой клеткой. Широкой ладонью Амен прижимает ткань к своему лицу, вдыхая вновь и вновь. Вторая рука сама собой тянется вниз, скользя по животу, забираясь под свободную ткань штанов. — Вот же глупая девчонка… Рваный стон срывается с губ, когда ладонь крепче обхватывает напряженный член. Первые медленные движения кистью заставляют все мышцы в его теле напрячься. Хочется толкнуться сильнее и бедра рефлекторно подаются вперед. Глубже, быстрее. Большой палец оглаживает головку, размазывая смазку. Вновь вырывая глухие стоны из его горла. Он намеревался сделать все быстро. Главное не превращать это в нечто особенное. На ее месте могла быть кто угодно. Любая. Но вместо это рука крепче сжимает член у основания, заставляя тот сильнее налиться кровью. Отсрочивая оргазм, позволяет чувствовать ярче, дольше. Ладонь вновь и вновь скользит по всей длине, наполняя комнату влажными звуками. Он едва не рычит, сжимая зубами накидку в бессильной ярости. Ему даже не нужно думать о ней, она уже в его голове. Чем быстрее и резче становятся движения, тем сильнее ускоряется дыхание. Тем больше ее запах заполняет легкие. Тем ярче ее образ в голове. Он с силой выжимает ткань в свое лицо, активнее насаживаясь на собственный кулак. Ее длинные, чертовски длинные ноги. Они бы так красиво смотрелись на его плечах. Как красиво выглядит ее смуглая кожа на его теле. Как мягко стекает капелька пота, исчезая в ложбинке на ее животе. Амен не позволяет себе думать о ней слишком много. Словно балансирует на грани сознания, даже в таком состоянии не позволяя себе отпустить контроль. Пытается не думать о ее лице. Лишь тело. Обезличенное, пустое тело. Ровно настолько, чтобы суметь кончить, освободившись, наконец, от этого напряжения. Не больше. Чтобы не сделать хуже. Потому что из груди ее образ ему уже никогда не вычистить.***
Несмотря на бессонную ночь, подняться пришлось рано. Нельзя, чтобы кто-то узнал о его сговоре с шезму, поэтому придется поддерживать бурную деятельность. Раздавать людям задания, не ведущие никуда, лишь бы все были заняты делом и не задавали вопросов. В течение дня успел посвятить Тизиана в свои планы. Тот явно пребывал в шоке, но виду не подавал. Не имел привычки оспаривать приказы командующего. Амен ценил это качество в нем. Поэтому и выбрал его для помощи в деле. Одному будет сложно управиться с теми двумя, что и по одиночке являлись его ночным кошмаром. Велел Тизиану привести Эвтиду в оговоренное место. Могла бы и сама дойти, но стоит напомнить девчонке, что теперь ее удел молча делать, что говорят. Сам направился к хижине, которую выбрал для их целей. Маленькую, на отделении от остальных домов в поселении. Трудно подойти к ней, оставшись незамеченным. Теперь станут собираться здесь. Внутри уже ожидал лекарь. Лениво поднял глаза от пергамента, что держал в руках и кивнул. Незримый бог, придай сил. Долго терпеть эту компанию не пришлось. Тизиан завел Эву в помещение, прикрыв за собой дверь. Та, быстро обведя глазами комнату, уселась на свободное место рядом с Ливием. Выбор был не велик. Либо подле двух охотников, либо там. Амен бы удивился, если бы после прошлой ночи Эвтида осмелилась сесть возле него. — Какой интересный у нас состав, — Ливий был единственным, кого еще не посвятили в последние новости, так что с лукавой улыбкой осматривал присутствующих, — Расскажете мне, что мы здесь делаем? — Расскажу, — Амен окинул всех тяжелым взглядом, — Но для начала скажу, что ни одно слово не должно покинуть этих стен, если присутствующие здесь хотят жить. — Начинаете с угроз? Потрясающе, знаете… — Эвтида шезму. Я поймал ее вчера на заказе, — он перебил Ливия на полуслове, надеясь, что эта новость произведет должный эффект. Лекарь замолчал, уставившись на Эву. Так и знал, девчонка не сказала ему. — Теперь я продолжу. Мы с вами вместе станем бороться с хворью. И так как мы убеждены, что проклятие на Фивы наслали шезму, помощь черномага лишней не будет. И пока все взгляды в помещении устремлены на девушку, в то время как та рассматривает собственные ноги, Амен посвящает их всех в курс дела. Больше нет смысла скрывать, отчего выгнал Эвтиду из гробницы, не позволив наблюдать за собой. Подробно рассказывает, что за знаки искал внутри. И нашел. Ведь особым ритуалом, через который было вызвано проклятие, не пользовались уже пару десятков лет. Сомнений ни у кого нет. Они ищут шезму. И шезму сильного, опытного. Эва же раскрывает, откуда узнала о внутренностях и как общалась с душой покойного эпистата. — Что ты сама умеешь? — Тизиан начинает свой допрос. Его интерес понятен. Тому редко удавалось спокойно пообщаться с черномагом. Для него она словно диковинная зверушка, завезенная из дальних стран. — Могу найти контакт с душой умершего или погрузиться в чужой сон. Лишить кого-то чувств, эмоций. — Как интересно, — Ливий бросил на нее слишком заинтересованный взгляд. Руки сжимаются в кулаки до хруста в суставах. Не смотри на нее так. — Мы встречали шезму, что могли исцелять людей через сны, — не унимался второй охотник. — Отчего же не велели им работать с вами? Испепеляющий взгляд Амена был ей ответом. Эва прикусила язык, рефлекторно потянувшись рукой к собственной шее. Помнит. — Повторюсь, я лишь училась, когда вы забрали меня сюда, — она поспешила оправдаться. — И где же ты училась, шезму? — В….Гермополе, — девчонка запнулась, едва не выдав свою тайну. О рассаднике шезму в храме, где забрали их. Глупая. Ей нужно научиться лучше держать язык за зубами, если она продолжит работать с ними. Еще не поздно повернуть назад? Пригрозить Ливию, чтобы молчал обо всем. Выволочь Эвтиду отсюда, прямиком в пустыню, где мог бы всадить клинок ей между ребер и бросить там. Без свидетелей. Горе-писарь, горе-шезму. Почему его рука дрогнула прошлой ночью? Убей он ее, не добавил бы новых проблем на свои плечи. — Но если во всем виновны шезму, зачем здесь нужен я? — Ливий вырвал его из раздумий. — Я лекарь, а не охотник на магов. — Нам нужен лекарь, чтобы справляться с последствиями. Следы от проклятия не исчезнут сами по себе. К тому же, вы с Эвтидой теперь будете работать над этим вместе, в качестве прикрытия друг для друга. После вашего выступления на последнем собрании едва ли у кого-то возникнут вопросы. — Хотите сказать, эпистат, что собираетесь запереть нас, как зверей в клетке? — Да. Вам нужно свести контакты с остальными к минимуму. Я определю Эвтиду вашей личной помощницей. Не думаю, что вы оба станете возражать. Ядовитая ухмылка растянула его губы, но глаза Амена не улыбались. Если бы было возможно, они бы уже прожгли в ненавистном лекаре дыру. В том месте, где рука его ненароком соприкасалась с плечом сидящей рядом девушки. — Вы, как всегда, правы, эпистат, — Ливий поспешил ответить ему встречной улыбкой, гораздо более похожей на искреннюю. — Что ж, если мы хотим преуспеть в нашем деле, думаю, стоит помочь Эве углубиться в своих навыках. Я поищу книги, что могут в этом помочь. У моего наставника достаточно занятная библиотека. Амен не ответил. Отвернулся, увлекая Тизиана за собой. Какую ошибку он совершил, решив, что сможет мириться с этим самодовольным гадом. И как назло, стоило отвернуться, тот всем телом развернулся к девушке, вовлекая в разговор. — Значит ты шезму? — Да. Ливий был явно заинтересован, не выказывая и капли осуждения. Лишь лучезарно улыбался девушке. — Расскажешь мне об этом? Если ты не против, конечно. — Хочешь послушать о том, как я свожу людей с ума темной магией? — пыталась огрызнуться, припоминая слова, что говорил ей Амен. — Хочу узнать, каково это. Заглядывать за грань. Уметь видеть мир глубже, чем другие. Эва взглянула на него удивленная. Будто впервые. Не думала, что кто-то будет так спокойно реагировать на нее, учитывая кем она являлась. Искренне интересоваться, желая узнать о ней больше. Ее плечи заметно расслабились, а морщинка меж бровей исчезла. Амен изо всех сил стиснул зубы, лишь бы не бросить сейчас в этого слишком любознательного лекаря чем-то. Вроде кинжала. Нет. Нельзя. Он сам решил заставить девчонку работать с докторишкой. Так будет правильно. Пусть оба держатся от него как можно дальше. В три глубоких выдоха он успокаивает сердце, что бешено гнало кровь по телу, и разжимает ладони. Все в порядке. Он сам так решил. Амен уже собирался распустить собрание, когда с улицы раздался истошный женский крик. Все присутствующие с тревогой переглянулись между собой. — Это Дия, — Эва подорвалась с места. — Что-то случилось, нужно найти ее. И прежде чем Амен успел ее остановить, выбежала вон. Исфет. — За ней. Тихий кивок головой, но этого было достаточно. Мужчины стремительно покинули помещение, пытаясь нагнать Эвтиду. Она бежала на голос подруги, что раздавался со стороны реки. Быстрая. Но охотники быстрее. Они почти сравнялись с ней, когда раздался второй крик. Протяжный, болезненный. Пробирающий до самых костей. Ее собственный. Нет. У самого берега, почти скрытый под алой водой, лежал Исман. И он был мертв.