Эва
Какой кошмар. Эвтида прижала ладонь к груди, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Незримый бог, какой кошмар. Как она могла позволить этому произойти? Едва сладостное послевкусие оргазма успело отступить, как волна осознания захлестнула ее с головой. Что же они натворили? — Ступай домой, Эва. Амен возвышается над ней, но больше не прикасается. Даже не смотрит. Отводит взгляд, словно не в силах теперь и взглянуть на нее. Но даже так кожа Эвы продолжает медленно тлеть в тех местах, где прикасались его пальцы и губы. Тело дрожит и знобит, словно в лихорадке, но она мысленно умоляет ноги не заплетаться, пока проходит мимо эпистата в сторону своей хижины. Как они докатились до этого? Почему, стоит ему прикоснуться к ней, Эва готова отдать всю себя целиком, покоряясь его воле? Пусть распоряжается ей, как сам пожелает. Лишь бы еще раз… Нет! Нет, нет, нет! Идиотка. Хотелось оттаскать саму себя за волосы за собственную бесхарактерность и глупость. Лишь прошлой ночью она клялась самой себе в том, что выдворит любое воспоминание об Амене из своего сердца. И дня не прошло, как она вновь потеряла голову от одного его присутствия рядом. Запаха, проникшего в легкие. Голоса, от которого подгибались колени. Если он так вел себя из-за того подобия поцелуя, то что же будет теперь? Он точно убьет ее, наплевав на расследование. Найдет другого черномага, а ее бросит в пустыне, по шею в песках. Влетев в хижину со всех ног, Эвтида, не раздеваясь, камнем рухнула в кровать, даже не потрудившись взглянуть на постель Дии. Зарывшись поглубже в подушки и простыни, она вдыхает аромат его тела, что остался на ее одежде. Будто бы здесь, в этом маленьком убежище, она может позволить себе эту слабость.***
К собственному удивлению, Эва проспала до позднего утра, ни разу не просыпаясь. Солнечный луч, пробившись из-за занавески, светил ей прямо в лицо, чем вынудил подняться. Вчерашняя ночь казалась сном. Неимоверно сладким, запретным, потрясающим сном. Этого просто не могло произойти по-настоящему. Эвтида поднялась с постели, не ощутив привычной усталости. Подошла к тазу с водой, чтобы ополоснуть лицо. Но замерла на месте, как только увидела свое отражение в зеркале. Россыпь алых отметин тянулась по ее шее к груди, скрываясь под лифом платья. Ох, Исфет. Ей не приснилось. Она действительно шла так через все поселение, и неизвестно сколько человек могли заметить ее в таком виде. Видела ли этот кошмар Дия, пока она спала? Самые ужасные мысли истерично носились в голове, сопровождаемые грохотом сердца о грудную клетку. Как всего за одну ночь все могло стать настолько ужасно? Она ведь старалась даже не глядеть на него. Что же они натворили… Не сказаться ли ей больной? Залечь в постели, натянув одеяло до самой макушки и не вылезать, пока не сойдут синяки и все не забудут о ее существовании? Особенно Амен. Нет. Она не могла позволить себе прятаться здесь, словно загнанная мышь, пока убийца Исмана разгуливает на свободе. Восхваляя богов за то, что находилась в жилище одна, Эва опрометью бросилась к сундуку с одеждами. Как выйти на улицу в таком виде? Когда-то давно один несостоявшийся ухажер подарил ей платье. Достаточно простое, но лучшее, что мог себе позволить сын обычного крестьянина из бедного района, где она выросла. Мягкая черная ткань полностью покрывала руки и тело, а кожаные ремешки тянулись от пояса вверх к самому горлу, закрывая его целиком. Оно очень красиво облегало ее фигуру, подчеркивая оттенок кожи, но Эва так ни разу и не решилась его надеть. Все дело было в длине. Еще пару лет назад оно едва доходило ей до середины бедра. А теперь, когда она успела вытянуться еще на несколько сантиметров выше, и вовсе не прикрывало ноги. Взвыв от бессилия, девушка начала стаскивать с себя вчерашний наряд, который, казалось, насквозь пропитался запахами их безумия. Можно причитать сколько угодно, но иного выхода не было. Дия подобных платьев не носила, так что даже без спроса стащить что-то из ее вещей не представлялось возможным. Да и размер у них был разный. Болталась бы она в ее платьях, как курица в седле, на потеху всему поселению. Затянув ремешки потуже и натянув подол как можно ниже, Эвтида наспех причесала густую копну волос, заколов их наверх и поторопилась к Ливию. — У меня сегодня праздник? — лекарь успел обвести ее округлившимися глазами за те секунды, в которые Эва преодолела расстояние от двери до их стола, рухнув на скамью. — Очень красивое платье. — Да, — зашипела на него в ответ, — принарядилась по случаю завершения работы над переводом. Наконец-то отпадет нужда видеть твое лицо каждый день. — Мне казалось, тебе весьма нравилось мое лицо. Эва по привычке ущипнула его за бок, заставив заливисто рассмеяться. — Смилуйся, беспощадная, я всего лишь сделал тебе комплимент, — хохотал он, пока девушка снова и снова больно щипала его. — Если это поможет — прическа твоя сегодня оставляет желать лучшего. — Что за крик развели здесь? — грозный голос заставил их обоих вздрогнуть, повернув головы ко входу. — Никак хотите, чтобы вся деревня сюда сбежалась? Сердце Эвы пропустило последний удар, прежде чем испуганно замереть. Даже дышать она не смела, обрывистый вдох застрял где-то на полпути в груди. Мир вокруг замер, и она вместе с ним. Над ухом Ливий что-то отвечал эпистату, пока тот неторопливой походкой шел к своему месту. Она думала, будет легче. Думала, станет сидеть тихо, будто ничего не случилось. Даже глаз не поднимет. Не даст ему понять, что происходит с ней, когда он рядом. А сама сидит сейчас, уставившись на него, и не может отвести взгляда. И даже встретившись с глазами эпистата, не в силах перестать смотреть. Амен едва усмехнулся краешком губ, взглянув на ее платье. Отлично знал, что именно она скрывает под ним. Мерзавец. Эва задохнулась от возмущения, мгновенно освобождаясь из оцепенения. Ему весело. Очевидно, обсуждать то, что произошло между ними вчера ночью, они не станут. Но теперь он хотя бы не делает вид, будто ее не существует. Не смотрит, как на пустое место. Улыбается. Амен взял в руки пергамент, готовясь что-то записать. Его изящные пальцы уверенно обхватывали перо, пока он выводил иероглифы на бумаге. Интересно, какой у него почерк? Наверное гораздо лучше, чем у нее самой. Такие руки не просто могут делать что-то плохо. Как такие руки могли быть у охотника? Разве могли эти руки, омытые в крови десятков шезму, творить с ее телом такое? Тисками смыкаться на ее шее, чтобы после опуститься к лону, срывая с ее губ самые порочные звуки, что она издавала в жизни. Позабыв обо всем на свете, о том, где и с кем находится, Эва жадно следила за движениями его пальцев. Сердце бешено зашлось в груди, компенсируя недавнюю остановку. Жар расползался по всему ее телу. Зарождаясь между бедер, выливался алым румянцем на ее лице. Эвтида изо всех сил свела колени, пытаясь унять накатывающее чувство. — Что с тобой? — голос Ливия едва не заставил ее с криком подпрыгнуть на месте. — Ничего, — выпалила она, спешно отворачиваясь от эпистата. — Скажи это еще быстрее и тогда я точно тебе поверю, — он поджал губы, переведя взгляд на Амена. — Что-то произошло вчера, когда я ушел? Он кричал на тебя? — Скорее я на него… — Что?? — Забудь, — Эва мысленно отвесила себе оплеуху за слишком длинный язык. — Я несу нелепицу. Вообще-то я неважно себя чувствую, мне нужно пройтись. Я принесу нам завтрак, а ты заканчивай с переводом, хорошо? Хотелось как можно скорее сбежать отсюда, пока она вконец не опозорилась. Она спешно поднялась из-за стола и захватила с собой сумку, в которую собиралась закинуть добытые припасы. — Исфет… Тихий выдох со стороны эпистата заставил ее замедлиться. Стискивая перо в руке, Амен исподлобья глядел на ее ноги, показавшиеся из-за стола. Всего несколько мгновений, не дольше, прежде чем насильно отвернулся и уставился обратно в пергамент. Казалось, вот-вот она услышит треск сломанного пера. Ткань на широкой груди натягивалась при каждом вдохе, выдавая неспокойное сердце. Коварная улыбка тронула губы Эвтиды. Закинув ремешок на плечо, она нарочито медленно прошла мимо Амена, будто случайно задев сумкой стопку его записей. Свитки рухнули на пол, разлетевшись вокруг с тихим шелестом. — Простите, господин, — пролепетала она, опустившись перед ним на колени. — Я все соберу. Эва потянулась к бумагам, возвращая их на прежнее место. Из под полуприкрытых век взглянула в помутневшие глаза Амена. А он сидел, не шелохнувшись, сжимая ладонью ткань собственной накидки, пока она не поднялась на ноги и не отошла от стола. Только тогда он позволил себе сдавленно выдохнуть и сместиться на стуле, чуть шире расставив ноги. Сладкий привкус победы отдавался на ее губах, когда Эвтида наконец покинула хижину. Вернувшись с сумкой, полной лепешек и инжира, она с головой бросилась в перевод. Им оставалось совсем чуть-чуть, а до конца срока оставалось еще полтора дня. Хвала богам, Ливий не стал спрашивать ее о представлении, что она устроила ранее. И по тому, как усердно он работал, Эвтида понимала, что и он очень хочет заткнуть эпистата за пояс. Сегодня он убрал волосы от лица, стянув их в низкий пучок, чтобы они не мешали ему работать. Капелька пота бежала от виска по бронзовой коже. Эва невольно залюбовалась его идеальными чертами лица. Красив. Очень красив. За эти дни они прекрасно сработались вместе, а самое главное — им было по-настоящему весело и комфортно друг с другом. Зияющая дыра в ее душе начала потихоньку затягиваться по краям. Ей уже никогда не стать целой, как раньше, но она хотя бы перестанет распадаться на части и гнить изнутри. К ужину они закончат работу над книгой и что станут делать дальше? Отправит ли Амен лекаря обратно в Фивы? Захочет ли сам Ливий остаться и продолжать работать с ней? Эва не хотела оставаться одна. Не могла больше быть заперта наедине со своими мыслями и чувствами. Если будет нужно, она сама готова была пойти и просить эпистата не отсылать мужчину из поселения. Ну зачем она взялась его дразнить? Поддавшись эмоциям, Эвтида заигралась с огнем, совершенно не задумываясь о последствиях. Как теперь загасить разросшееся пламя? Еще одна причина, по которой Ливий должен был остаться с ней. Только находясь рядом с ним, она могла быть уверена, что не бросится в бездну с головой. Не позабудет обо всем, когда вновь останется с Аменом наедине. Единожды попробовав, стало невозможно остановиться. Эва больше не могла доверять самой себе. Все внутри изнемогало от желания снова ощутить его кожей. Эгоистично. Ужасно. Но она не притворялась рядом с Ливием. Он потрясающий. И она тотчас перестанет прятаться за ним, как только найдет другой способ сохранять свой рассудок трезвым. — Я не верю, что этот кошмар закончился, — мужчина отбросил от себя бумаги и потянулся всем телом. — А он и не закончился. Мы ни на шаг не приблизились к разгадке проклятия, — Эвтида улыбнулась и съязвила, в надежде, что он поймет истинный смысл ее слов. — Не оставишь же ты нас, когда мы в тебе так нуждаемся? — Говоря о «вас», ты имеешь в виду себя и этого белобрысого душку? — Ливий скосился ей за спину, намекая на эпистата, сидящего на своем привычном месте. — Уж он-то точно заскучает без меня. — Он сам выбрал тебя, когда собирал отряд. — Не думаю, что от большой любви. Мне кажется, он просто не хотел сам возиться с такой занозой, как ты. Вместо ответа на колкость, Эва бросила в него испорченным листом пергамента. — Мне отдать ему перевод, или ты хочешь еще что-нибудь снести с его стола? Может быть, зальешь чернилами график дежурств, что он так долго составляет? — Откуда ты знаешь, чем он занят? — Я наблюдателен, — безразлично пожал плечами. — Предпочитаю знать, что происходит вокруг меня. — Может ты знаешь и другие секреты эпистата, которыми он занят здесь, пока мы трудимся целыми днями? — Может и знаю, — он заговорил показательно тише и склонился к ней, призывая сделать то же самое. — Ваш фараон написал ему, требуя явиться во дворец к концу месяца. — На праздник? И чего же желает от него фараон? — Эва, я наблюдателен, а не ясновидящий, — его голос вновь стал обычным. — Спроси сама, если так интересно узнать. Она осторожно повернулась, чтобы незаметно взглянуть на Амена. Морщинка пролегла между его бровей, как и всегда, когда он был погружен в собственные мысли. Испытывал ли он хоть каплю тех эмоций, которые наполняли ее? Мечтал ли о ней, закрывая глаза ночью? Или же играл, как с бездушной куклой, абсолютно ничего не чувствуя? Развлекаясь, потому что может. Потому что глупая влюбленная девчонка готова по крупицам собирать его внимание. Иногда Эва мечтала проснуться кем-нибудь другим. В другое время и в другом мире, где она могла бы просто быть счастлива. Любить. И быть любимой. — Не настолько интересно, чтобы проститься с жизнью, — она повернулась обратно, придвигая к Ливию законченные записи. — Давай все-таки ты отдашь ему перевод. А я хочу перед сном зайти в бани и ополоснуться. Доброй ночи. Эва потрепала его на прощание по кудрявым волосам и быстро выскользнула за дверь, не оборачиваясь.***
Песчаные барханы простираются на многие мили, куда ни глянь. Словно волны, высеченные из золота. Закат окрасил все небо алым, будто пламя огромного пожара, медленно поглощающего всё вокруг. Нет, это и есть огонь. Пустыня пылает, и языки огня взмывают ввысь, рассыпаясь миллионами искр, что жалят, словно рой диких пчел. Жарко. Ужасно жарко. Лицо заливается потом, словно в горячке. Жар проникал до самой души, словно кипящее масло. До самых костей. Огонь пылает с такой невероятной силой, что песок под ним плавится, превращаясь в стекло. Почему так больно? Вокруг люди. Они скрывают свои лица под темными капюшонами, прячась во мраке ночи. Их рты раскрываются, произнося какие-то слова, но их не разобрать. Кровь шумит в ушах, смешиваясь со свистом пожара. Нечем дышать. Страшно. Хочется плакать, сорваться на крик, но даже слезы, казалось, испарились от невыносимого жара. Эти люди опасны. Темная, жестокая магия пронизывала всё вокруг. Липла, пачкая саму душу. Не отмыться. Не спрятаться. Но пламя стихает мгновенно, словно по щелчку, оставляя под собой лишь раскаленный песок. Там, словно самоцветы, сияют камни. Черные, как обсидиан их масок, но испещренные множеством переливающихся алых нитей. Казалось, они живые. Словно в них спрятана сила самой тьмы. Живые, но несущие погибель. Одно слово набатом звенит в голове. Смерть. Смерть. СМЕРТЬ. Эва с криком подрывается в кровати, на ходу вытаскивая кинжал из-под подушки. Отныне она всегда держит его при себе. Сердце грохочет как ненормальное, что кажется, будто слабое тело не выдержит этого бешеного ритма. Грудь словно сдавливает железными тисками, не позволяя вдохнуть. В глазах стоят слезы. Дия даже не шелохнулась. Продолжила лежать камнем, точно мертвая, не замечая ничего вокруг. Кричи хоть целый час во все горло, та даже не поднялась бы с постели. Вцепившись в свои волосы, Эвтида подтянула колени к груди. Зажмурилась, пытаясь унять сердцебиение, но ее колотило в настоящей истерике. Это ненормально. Так быть не должно. Она обернулась к соседке, всматриваясь в ее расслабленное лицо. Эва так сильно была занята собственными проблемами, что и не заметила, как сильно изменилась Дия. Густые локоны спутались и поредели. Кожа сухая и тусклая, впадины под глазами, будто она прожила уже слишком много лун. Видел ли еще кто-нибудь эти сны? Может быть, их видят все шезму? Могла ли Дия травить себя ибогой в попытке освободиться от этих кошмарных видений? Или все-таки Эва сама сходит с ума. Безумна. Она истинно безумна. Вначале бросается в объятия эпистата, а после видит сны, которых ей видеть не должно. Ей нестерпимо захотелось растолкать подругу, чтобы получить ответы на свои вопросы. Она даже поднялась на локтях, намереваясь встать с постели, но замерла в последний момент. Она не могла. Велик был шанс, что Дия бежит от своих собственных демонов, никак не связанных с ней. А неосторожными расспросами Эвтида может поставить под удар все расследование, позволив убийце брата избежать мести. Горячие слезы пробежали по ее щекам. Она откинулась на спину, уставившись в потолок. Так сильно хотелось увидеть Исмана. Не страшась, разделить с ним собственную ношу. Самые темные страхи, что тяготили душу. Еще раз ощутить тепло родной груди, когда он гладит ее по волосам, успокаивая и прижимая к себе. Но его больше нет. Эва осталась совсем одна.