Эва
Его глаза закатились в предсмертной агонии. Густая кровь, почти черная, стекала из раскрытого рта. Амен хватался за горло в бессмысленной попытке ослабить боль. Он умирал. Эвтида ощущала его страдания. Видела, как жизнь ускользает из него, словно мелкий песок сквозь пальцы. Она безутешно кричала его имя, срывая голос, но Амен не слышал. А она ничего не могла сделать. Не могла сдвинуться с места. Лишь бессильно стояла и смотрела, как он умирает на ее глазах. Эва проснулась в поту и слезах, дрожа каждой клеточкой тела. Не раздумывая, выбежала из хижины в одной ночнушке, босиком. Острые камни царапали её стопы, но она не замечала боли. Не могла остановиться, не могла унять этот внутренний голос. Ни единой связной мысли, Эва просто бежала. Ноги сами несли ее вперед, словно подчиняясь чьей-то воле. Что она собиралась там делать? Зачем бежит? Плевать. Лишь бы увидеть, что он жив. Что он здоров и дышит. Что все это просто кошмар. Она бежала сквозь ночную тьму, с трудом разбирая дорогу. Запыхавшаяся и обессиленная, она едва не рухнула на пороге его хижины. На трясущихся ногах бросилась к окну, чтобы отыскать его глазами. Амен лежал в своей постели, мирно спящий под лунным светом. Вдали от ужасов, которые преследовали его в её снах. Он один занимал почти всю кровать целиком. Такой большой и такой беспомощный перед силой проклятия. Одеяло сбилось в его ногах, свисая на пол. Белоснежные ресницы едва заметно подрагивали в такт спокойного дыхания. Жив. Эва медленно сползла по стене, зажимая руками рот. Хотелось разрыдаться от облегчения. Она тихо всхлипнула, не в силах сдержаться от распирающих эмоций. Эти кошмары точно убьют ее. Либо она потеряет рассудок, либо сердце ее остановится, не вынеся подобных видений. Так больше не может продолжаться. Если боги хотят ей что-то сказать — пусть сделают это прямо. Пока она еще могла что-то понимать. Поднявшись, она вновь всем телом прильнула к окну. Можно продолжать лгать самой себе сколько угодно, только реальности это не изменит. Кем бы он ни был, их судьбы надежно переплелись. Эти чувства были сильнее любого страха, сильнее самого страшного кошмара. Разве способно ее маленькое человеческое тело их выдержать? Хотелось дотронуться до него. Провести ладонью по его щеке, отбросив волосы со лба. Ощутить под пальцами этот маленький шрам на скуле. Мышцы, переплетающиеся под кожей. Вдохнуть аромат его тела. Нужно было возвращаться назад. Нельзя стоять здесь вот так, пока ее не поймают другие охотники. Эва в последний раз взглянула на Амена, молясь, чтобы именно этот образ остался в ее памяти вместо ночного кошмара.***
Погода прекрасная. На небе ни облачка, но при свете дня этот дом кажется еще хуже. Стены покрыты трещинами и местами облезли, дверь покосилась, а двор уже много лет не видел ухода, превратившись в безжизненную землю. Слишком похоже на ее собственный дом. Тот, где она выживала, до того как семья Исмана забрала ее к себе. Эва твердо решила, что не переступит порога этой хижины. Просто не сможет. Ей уже с трудом удавалось держать себя в руках. Плач доносился даже до улицы. Не составляло труда понять, что внутри дома царит горе. Они могли верить, что смерть — это не конец, и что души людей направляются в Чертог двух истин на суд, который определит их будущее существование. Но в этом мире все оставалось по-прежнему. Люди продолжали терять своих близких, любимых. Смерть мужа для Латифы могла означать и ее собственную, от голода. — Я не пойду туда, — Эвтида отчаянно замотала головой, стоя во дворе. — Прошу, ступай один. Она сама едва перенесла собственное горе. Предпочла лишиться чувств, чем сойти с ума от одиночества и печали. Идти туда и находиться хоть минуту в плену чужого отчаяния было невыносимо. — Тише, тише, — Ливий придержал ее за плечи. Глядел так понимающе, что Эве стало стыдно за свою столь очевидную слабость. — Ты и не должна. Я успокою ее, приготовлю отвар, чтобы она могла поспать. Я прописывал травы для ее мужа, когда пытался лечить его, — он замялся, понимая, что снова не смог никому помочь. — Состав немного похож на успокаивающий настой. Я займусь ей, а ты делай, что тебе было здесь нужно. — Спасибо, — кивнула она, провожая мужчину взглядом, пока он заходил в хижину. В глазах защипало от накатившей тоски, и Эва была благодарна ему за понимание. Она пришла не для того, чтобы рыдать под ближайшим кустом от жалости к самой себе. Вели ее Боги или кто-то другой, она видела то, что видела. Камень, что она нашла здесь, как две капли воды был похож на тот, что виделся ей во сне. Его нужно было найти. Кто-то хотел, чтобы она его нашла. Да и был ли он простым камнем? Было страшно. Для себя Эва решила, что прикасаться голыми руками к нему не станет, захватив для этих целей маленькую деревянную шкатулку. Если поддеть его палкой, можно обойтись без помощи рук. Отнести в лагерь, где она сможет вдоволь рассмотреть его со всевозможных сторон. Даже зарисовать. Было чувство, все это было ей знакомо. Как будто она уже видела или слышала подобное. Хотелось как можно быстрее вернуться назад и засесть за книгу в поисках ответов. Обойдя пустой двор и подойдя к нужному месту, Эва опустилась на колени, пытаясь разглядеть на песке нужный камень. Их было множество, никто не очищал и не вспахивал землю слишком давно. В прошлый раз она издалека почувствовала его энергию, будто он звал ее. Хотел, чтобы его нашли. Сейчас же от нее почти не осталось следа, лишь жалкие отголоски. Эва провела над ними рукой, пытаясь понять откуда они исходили. Камень совсем потускнел. Из насыщенно-черного стал бледно серым. И красные крапинки почти исчезли. Боясь передумать, Эва раскрыла шкатулку и быстро закатила в нее находку, надежно закрыв крышкой. Она даже хотела пойти и поискать веревку, чтобы покрепче перевязать ее. Мысль о том, чтобы случайно дотронуться до содержимого, заставляла поежиться. — Привет, шезмочка, — мужской голос, раздавшийся за спиной, едва не заставил ее выронить шкатулку из рук. — Чем занята? Аш. Алые глаза светились озорством, но не было в них и капли дружелюбия. Что ему нужно? Как он оказался здесь? Эва даже не стала пытаться задавать ему вопросы. Без толку. Он не ответит ни на один. — Раз ты здесь, должно быть, и сам знаешь, чем я занята? — Должно быть, знаю, — его губы растянулись в обворожительной улыбке, обнажая чуть заостренные клыки. — Значит, я права? Вот это, — Эва встряхнула перед ним запечатанным камнем, — то, что мы искали? Причина всего? — Какая умная девочка. Жаль не там, где это нужно. — Думаю, я в состоянии решить сама. Аш заливисто рассмеялся. Настолько искренне, что захотелось засмеяться вместе с ним. Словно она не могла устоять перед его обаянием. Но морок спал, оставляя за собой лишь удушливый страх. Он шагнул к ней ближе. Еще ближе, пока Эва не вынуждена была отступить назад, пытаясь сохранить хоть какую-то дистанцию между ними. Хотелось броситься бежать, лишь бы не оставаться тут с ним. Хищник, умеющий скрывать свою настоящую сущность под обаянием и харизмой. Много ли людей попались на этот обман? — Конечно решишь, Эвтида. Только знаешь ли ты, что всем этим лишь приближаешь свою погибель? — Достаточно игр. Хватит говорить загадками. Что ты имеешь в виду? — Я об охотниках, которым ты прислуживаешь. Разнюхиваешь тут для них, как породистая ищейка. И даже не знаешь, что происходит у тебя за спиной. Он сделал паузу. Нагнетал. Хотел убедиться, нужный ли эффект производят на нее его слова. Напряжение в воздухе росло, а он, казалось, искренне наслаждался этим. Эвтида молчала, ожидая продолжения. Не станет она ему подыгрывать. Пусть сам говорит, если хочет. — Эпистат спит и видит, когда сможет, наконец, избавиться от тебя. — Лжешь. — Не верь пустым словам, Эвтида. Никому из нас, — его речи сладкие, словно мед. Он делает особое ударение на последних словах, пытаясь заставить ее бояться. Ни к чему, она и так уже вся дрожит. — Сегодня сама все услышишь. В банях, после заката. Он медленно отступил от нее, оставаясь при этом лицом к лицу. Владея каждой секундой ее внимания. Отступал все дальше, не переставая смотреть ей прямо в глаза. Будто видел всю насквозь. — Захвати с собой подарок эпистата. Сердце, казалось, опустилось в пятки. Ком застрял в пересохшем горле. Он точно не человек, нет. Все его естество кричит об этом. Кровь леденеет от одного его присутствия рядом. Голос отказывается слушаться. Эва почти что шепчет онемевшими губами. — Кто ты? — Лучше скажи мне, кто ты?***
Без Ливия и тихого ворчания эпистата за спиной эта хижина казалась слишком пустой и безжизненной. Эва просидела здесь уже несколько часов, окутанная мраком и запахом старой бумаги. Лишь одинокая свеча была ей компанией. Да и та грозилась покинуть ее с малейшим дуновением ветра. Раскрытая шкатулка лежит поблизости. Камень в ней давно осмотрен вдоль и поперек — ничего интересного. Взгляд Эвы упорно скользит по страницам, пока глаза не начинают слезиться от усталости. Она ищет ответы, но чувствует себя заблудшей среди множества страниц. Захлопнув книгу, она уткнулась лицом в ладони. Что будет, когда они завершат дело? Амен никогда не обещал, что отпустит ее. Лишь то, что она сможет сохранить близким жизнь. Слишком многое изменилось с тех пор. Сейчас рядом с ним ее держало желание отомстить. А его? Из головы не выходит сегодняшний разговор. Аш не на шутку напугал ее своими речами. Откуда ему известно столь много? Он желал помочь ей или настроить против эпистата? Убить его чужими руками, или же ее саму отправить на верную смерть? Каким бы ни был его план, ясно одно — он хочет, чтобы Эва перестала искать. Помогает он убийцам или нет, он связан с ними. Она уверена. Эва чувствует себя на грани неверного шага. Не понимает, какой путь будет правильным. Продиктованный ее разумом или сердцем? Способна ли она одна отыскать виновных? А справится ли с ними? Нет прока знать имена убийц, не имея возможности им отомстить. Амен обещал помочь. Обещал ей их головы, но может ли она ему доверять? С потерей Исмана жизнь утратила краски. А рядом с ним ей кажется, что она вновь может дышать. Какая бы судьба не ждала ее, она не сдастся. Перечитает каждую страничку этих чертовых книг по несколько раз, если потребуется, но найдет подходящий ритуал. Будет сидеть хоть всю ночь. Спать все равно не хотелось. Эва боялась закрыть глаза и снова увидеть кошмары. Ее искромсанное сердце больше не выдержит такого. Зачем боги мучили ее подобным? Ей не хотелось думать, что это значит. Лишь стереть это зрелище из своей памяти навсегда и никогда к нему больше не возвращаться. Сверчки стрекотали, радуясь очередному заходу солнца. Жар медленно спадал, уступая ночной прохладе. Ее сердце замирает, когда с улицы доносятся мужские голоса. Голос Амена она бы узнала отовсюду. Его низкий, хриплый тембр невозможно спутать с кем-то другим. Эва задула свечу и прильнула к окну, надеясь расслышать разговор. — …невыносима. В последний раз я едва сумел вынести час ее общества. Не знаю, что буду делать, если придется проводить с ней больше времени. — Неужели она столь ужасна? Может быть, когда-то она все же сумеет пробраться в твое каменное сердце? — Ты смешон. Мужчины минуют хижину, двигаясь в сторону общественных бань. У Эвтиды задрожали руки. Аш был прав. Происходит именно то, о чем он и говорил. И он велел ей послушать, о чем они станут говорить. Бесшумно отперев дверь, она выскользнула из дома и последовала за голосами. Держалась вдалеке, оставаясь в тени домов и кустарников. Нужно было быть очень осторожной. Охотники негромко разговаривают, почти не смотря по сторонам. Отсюда она не может разобрать слов, но может заметить, что Тизиан искренне веселится. Он улыбается и шутит, в то время как Амен мрачнее тучи. Ему явно не нравится этот разговор и он жалеет, что вообще рассказал об этом другу. Дойдя до нужного здания, Тизиан отворяет двери, и они проходят внутрь, запирая за собой. Выждав достаточно времени, Эва пробирается вслед за ними в бани через вход для прислуги и, поразмыслив минуту, стаскивает с себя одежду, чтобы переодеться в легкий халат. Такие здесь носят работницы, что разводят огонь и следят за порядком. Если ее все таки заметят, будет шанс притвориться, что она занята делом. Что она собиралась здесь делать? Эва не знала. Но помня слова Аша, берет в руки свой кинжал и делает глубокий вдох. Пригнувшись, она прокрадывается в купальни и прячется за одной из колонн. Здесь мрачно, но в углах стоят несколько ламп, наполняя помещение мягким теплым светом. В воздухе витает запах эфирного масла. До нее доносится плеск воды, и Эвтида старается не смотреть в эту сторону, страшась увидеть лишнего. Переодеваясь, она упустила начало разговора. Мужчины уже омылись и сейчас сидели, развалившись на скамьях. — Что ты намерен с ней делать? — Избавиться, — так пренебрежительно, словно ему неприятно это обсуждать, — и как можно скорее. Надеюсь, Фараон передумает. Я не могу воспротивиться его воле. — Отравишь или задушишь? — его бархатистый смех наполнил зал. — Я полагал, она твоя «возлюбленная». — Не гневи меня, и не гневи богов, Тизиан, — Амен сделал паузу, будто задумавшись. — Лучше ступай отсюда, я желаю побыть один. — Как изволите, эпистат, — тот шутливо раскланялся, ничуть не страшась своего друга. Когда он поднялся и направился в сторону выхода, Эвтида изо всех сил вжалась в колонну, за которой скрывалась. Даже дышать старалась через раз. Убить. Он хочет ее убить. Что-то болезненно заныло в груди. Это то, что Аш желал, чтобы она услышала? Поэтому подослал сюда? Запугал и надеялся, что, решив спастись, Эва убьет Амена? Быть может, эпистат говорил не о ней? Не стал бы он рассказывать хоть кому-то о своей связи с шезму. Даже работать с ней было ему непозволительно, что и говорить о большем. Убедившись, что Тизиан оделся и покинул бани, она осторожно попятилась назад. — Неужели ты думала, что есть хоть один шанс, что даже издалека и в сумерках я не узнаю твои длинные ноги? Эва замирает на месте, парализованная его властным голосом. Окруженный плотными клубами ароматного пара, Амен сидит, словно бог, среди своего мистического царства, широко расставив ноги. Точно был создан, чтобы господствовать над окружающим миром. Его кожа бледная, как молоко. Капельки пота стекают по ней, опускаясь вниз по тугим мышцам живота, чтобы скрыться под полотенцем, лежащим на бедрах. Здесь было ужасно жарко, но у Эвтиды похолодело внутри. — Пришла попытаться меня убить? Попытаться. Всего лишь попытаться. Эва взглянула на его огромное тело, покрытое шрамами. Каждый из них — словно отдельная история. О битвах, победах, жертвах. Задумалась, как много людей уже пытались сделать это? И скольких из них уже нет в живых? Амен сидел перед ней почти нагой, безоружный. И все еще оставался самым опасным человеком из всех, кого она знала. Эвтида нерешительно мотнула головой. — Покажи, что прячешь за спиной. Она нехотя вытащила руку, в которой сжимала клинок. — Подойди, — просит он, протягивая к ней раскрытую ладонь. Эва ступает босыми ногами по влажному полу бани. Она и сама вся намокла от пара, но старается держать спину прямо и гордо, не показывая волнения. Передает клинок Амену, который осматривает его, будто видит впервые, а после медленно извлекает из ножен. Лезвие послушно выскальзывает на свободу, блеснув в свете ламп. Подняв голубые глаза, он притягивает женские ладони к себе, чтобы вложить в них кинжал. А затем быстро обхватывает обеими руками и прижимает острие к своей груди, точно над сердцем. Эвтида пытается вывернуться, но он держит крепко, словно захлопнувшийся капкан. — Давай, — он надавливает на ее кисти сильнее. Так, что острие кинжала слегка пронзает его нежную кожу, — прямо сейчас. Я дам тебе эту возможность, — капелька крови стекает из надреза. — Вряд ли ты снова окажешься так близка к своей цели. — Нет, — она с трудом сглатывает, мотая головой. Старается вернуть севший голос. — Нет, я не хочу. — Хочешь. — Не хочу! — она кричит и Амен разжимает руки. Кинжал падает, со звоном ударяясь о каменный пол. Сердце бьется как бешеное, мурашки бегают по всему телу. Но ей не страшно. Страх и желание давно переплелись в неразрывный узел. Нет сил сдержаться. Она бросается в его объятия, обвивая мускулистую шею руками. Губы встречаются в страстном поцелуе. Все внутри трепещет от ликования, когда Амен обхватывает широкими ладонями ее талию, прижимая ближе. Еще. Сильнее. Ей не нужна свобода, если можно обменять ее на этот вечный плен. Она вся его, без остатка. Это невозможно. Совершенно неправильно. А пальцы все равно медленно спускаются по его спине ниже, исследуя каждый миллиметр распаленного тела. Тяга к нему нестерпима. Голова кружится от переполняющих эмоций. Эва касается губами его шеи и ключиц, вдыхает запах его кожи. Существует ли на свете аромат прекрасней? Его руки жадно притягивают ее бедра ближе к себе, вжимая в напряженный член. Еще ближе. Будто бы на ее теле остался участок, еще не принадлежащий ему. Пальцы приподнимают тонкий халат, скользят между ног. Еще один стон слетает с его губ, когда он чувствует, насколько она влажная. Эва задыхается, под кожей пульсируют искры. Невозможно чувствовать столько всего сразу. Тело сходит с ума от этих ощущений. Помнит, что Амен творил с ним тогда. И Эва жаждет сделать с ним то же самое. Довести до такого же состояния. Заставить потерять контроль. Она отстраняется, опускаясь перед ним на колени. — Эвтида, — почти мольба. Голос совсем охрип от желания, — я могу сделать тебе больно. — Не сделаешь, — шепчет она, продвигаясь поцелуями по его животу. Отбрасывая полотенце. — Скажи мне, что нужно делать. — Исфет… Он низко стонет, стоит ей только взять член в руки. Эва улыбается, смотря прямо на него. Его глаза дикие, почти безумные. Вены на руках проступили от напряжения. От того, как он сдерживается, чтобы не вцепиться в нее сейчас. Ждет. Ему важно, чтобы она сама сделала первый шаг. Амен почти не моргает, не в силах отвести взгляд от этого зрелища. Внутри что-то дрожит от предвкушения. Эвтида никогда не понимала Дию и других девушек, что могли часами обсуждать своих мужчин. А теперь сама поняла, как это бывает. Когда нервы накалены до предела лишь от предвкушения доставить ему наслаждение. Раскрыв рот, она неторопливо проводит по головке языком. — Еще, — Амен едва не рычит, закатывая глаза. Его дыхание такое тяжелое, прерывистое. Набравшись смелости, Эва опускается ниже, обхватив член губами. Его рука касается ее головы, наматывая длинные волосы на кулак. Он ведет ее. Учит как двигаться. А Эвтида готова выполнить все, что он скажет. Амен убирает несколько прядей от ее лица, проводя большим пальцем по скуле. — Был ли я так уж неправ, приняв тебя за ночную жрицу? Ей хочется возмутиться, но живот сводит спазмом от его похвалы. Она двигает головой активнее, направляемая движениями его руки. Все быстрее. Глубже. Мужские стоны наполняют помещение, отражаясь от стен. Ее руки лежат на его бедрах. Эва заглядывает в его глаза, стоя на коленях. Так порочно. Прекрасно. Движения становятся все резче. Грудь его тяжело вздымается, пытаясь вобрать как можно больше воздуха. Мышцы на ногах напрягаются, желая податься вперед, толкнуться глубже, но он не делает этого. Не хочет пугать, причиняя боль. Пока она сама не попросит. Дышать становится все труднее, подчиняясь его ритму. В уголках глаз собираются капельки слез, но Эва не останавливается. Она продолжает вбирать в себя его член, пока он не отстраняет ее, изливаясь на ее грудь с утробным стоном. Сердце пылает в груди, ноги невыносимо ватные от охватившего возбуждения. Чуть отдышавшись, Амен притягивает ее к себе, смазано целуя. — Эва, я… — Эпистат, — голос Тизиана звучит совсем рядом, буквально за стеной. Ее глаза мгновенно округлились от ужаса. Эва срывается с места, стараясь не шлепать ногами по мокрому полу. — Я велел оставить меня одного, — рявкает Амен, пока она истерично собирает свои вещи. В последний момент подхватывает клинок и выбегает через вторую дверь. — Я знаю, но это очень строчно. Патрульные… Дыхания не хватало. Легкие обжигало огнем, пока она бежала со всех ног в сторону дома. Стараясь не думать, что только что чуть не произошло.