Под тенью змея

Эва

Эва перевернулась на другой бок, зарываясь лицом в подушку. Вокруг витал сладкий, чуть кисловатый аромат граната и трав. Казалось, она и сама насквозь успела им пропитаться и соврала бы, если бы сказала, что это ей не по нраву. Спала ли она так хорошо хоть когда-либо, как рядом с ним? Хотя бы ночь в своей жизни? Она неторопливо открыла глаза, чуть щурясь от утреннего солнца, и уставилась на широкую грудь, что пересекал длинный неровный шрам. Прямо над сердцем. Тихий выдох слетел с ее губ, почти что не нарушая утренней тишины, окружающей их в этот час. Это все-таки был не сон. Она действительно провела ночь с Аменом. В его покоях. В его постели. Эва зачарованно проскользила взглядом дальше, осматривая россыпи других шрамов и отметин, покрывающих его тело. Вот два небольших параллельных шрама на правой груди. Десяток маленьких растянулся на обоих предплечьях. Три на животе, более ровных, как не от резаных, а от колотых ран. Это все, что она может сейчас разглядеть, не потревожив его, но ведь наверняка есть и еще? Как много человек пытались его убить? И сколько боли он перенес за все эти годы? Сколь часто висел на волосок от гибели, вновь и вновь борясь за свою жизнь? И каким был его путь, что привел его к ней, сюда? В постель, которую он разделил с шезму этой ночью. Она обвела взглядом тугие мышцы, переплетающиеся под светлой кожей, и невольно потянулась к ним рукой, даже не пытаясь бороться с желанием к нему прикоснуться. Когда он лежал перед ней, такой могучий и одновременно такой беззащитный, сердце внутри трепетало от огромного, всепоглощающего чувства. Неважно, как его назвали бы другие люди. Не имело значения даже то, как она назвала бы его сама. Они никогда не клялись друг другу в любви и вряд ли сделают это хоть когда-либо. Но лежа здесь, рядом с ним, слушая его спокойное дыхание, чувствуя под пальцами размеренное биение его сердца, Эвтида понимает, что не раздумывая отдала бы жизнь за него. Или забрала чужую. Сделала бы что угодно, лишь бы он жил, потому что он должен был жить. Она слишком устала терять тех, кто был ей дорог. Под ее ладонью, нежно скользящей по белоснежной коже, пробегают мурашки, скрываясь под тонким скомканным одеялом, накрывающим его бедра и низ живота. Улыбка сама собой трогает ее губы, делая сосредоточенное лицо более расслабленным. Чувствует ее. Откликается. Подняв взгляд выше, она встречается с парой голубых, почти что бесцветных глаз, внимательно следящих за ее действиями. Эва даже не заметила, когда он проснулся. Как давно наблюдает за ней, пока она беззастенчиво разглядывает и трогает его нагое тело? Но легкая улыбка касается и его губ, отчего вокруг глаз собираются крохотные морщинки. — Не просыпалась ночью. Стало быть, выспалась? — Выспалась, — соглашается она, не спеша убирать свою руку. — Откуда знаешь, что не просыпалась? — Я пообещал охранять твой сон. Следил. Сердце вмиг сделало кувырок внутри лишь от одной этой мысли. Не спал сам, чтобы позаботиться о ней. Тепло разливается в груди приятной волной, но в то же время внизу живота завязывается пульсирующий, тянущий узел. Между бедер зарождается жар, что способен унять лишь он один. Как преданный зверь слушается лишь своего хозяина, так и ее тело откликается на зов лишь этого мужчины. Она приникает губами к его, осторожно проскользив по ним языком. Амен выдыхает тихий стон в ее рот, мгновенно заводясь и теряя остатки сна. Эва еще не успела забраться на него сверху, а сильные руки уже по-хозяйски обхватывают ее тело, сжимаясь на бедрах. Амен мягко сминает бронзовую кожу под пальцами, притягивая ее ближе к себе. Практически вжимая ее в собственную плоть. В его взгляде вспыхивает настоящий пожар, стоит ей только перекинуть через него ногу, но он нечеловеческим усилием отстраняется, откинувшись на подушки и со всей силы зажмурив глаза. — Эва… — задыхается он. Он хочет остановить ее? Эвтида спешно накрывает розоватые губы своими пальцами, обрывая его на полуслове, и все-таки усаживается сверху, седлая его бедра. Его попытки остановить ее от этого действия до безумия смешны и вызывают лишь улыбку с нотками нежности. — Я так хочу. — Ты совсем слаба, — Амен все еще пытается держаться. Пытается не наброситься на нее, саму идущую в его объятия, несмотря на его попытки, — тебе не стоит... — Дай мне почувствовать себя живой, — она наклоняется, мягко приникая губами к уголку его рта. — Позволь мне почувствовать твое тепло. Ощутить, что я хоть что-то решаю в своей жизни. Эва продолжает покрывать крошечными поцелуями его подбородок и шею, заставляя Амена прерывисто вдыхать сквозь сжатые зубы. Он все еще пытается. Хватается за ускользающие отголоски здравого смысла, хотя сам изнемогает от желания овладеть ею. Эвтида тихо стонет, прижимаясь своим лоном к его твердому члену, и осторожно подается бедрами вперед, болезненно желая потереться о него. — Давай хоть что-то сделаем не потому, что так нужно, а потому, что желаем этого сами. Взяв его ладонь, она прижимает ее к своей обнаженной груди, накрыв его руку своей, и мягко сдавливает, приникая к его губам вновь. И в его раскрытых глазах она столь ясно может увидеть, как остатки его самоконтроля разлетаются в щепки, вместо себя оставляя лишь неукротимую похоть и желание. Амен с силой притягивает ее за шею к себе, углубляя, усиливая поцелуй. Вначале он все такой же дикий, как и все их прошлые поцелуи, выражая неутолимый голод, мучающий их обоих. Но затем его движения становятся мягче и нежнее. Амен скользит внутрь ее рта языком, сплетаясь с ее собственным. Легко оттягивает пухлые губы зубами, прикусывая, и втягивает их, чтобы поцеловать по отдельности. И Эвтида едва не плачет от восторга, опьяненная подобной лаской. Перестав терзать ее грудь, его ладони опускаются по тонкой талии ниже, останавливаясь на бедрах, и он чуть надавливает на них, прижимая ее лоно еще ближе к своему члену. Его бедра тоже подаются ей навстречу, начав двигаться вперед и назад. Скользят между интимных губ, задевая клитор, но не погружаясь внутрь, и Эва сдавленно стонет в его рот, упираясь обеими руками на его широкие плечи. — Тебе нравится мучить меня, Амен? — она шепчет, заметив ухмылку, украшающую его лицо. — Мне нравится смотреть, сколько удовольствия я могу тебе подарить, — шепчет в ответ, приникая губами к самой кромке ее уха. — Видеть, насколько хорошо тебе может быть рядом со мной. Что я могу принести тебе не одну лишь боль. Глаза ее закрываются от возбуждения и жара, касающегося ее кожи в том месте, где он оставлял свои поцелуи, шепча ей совершенно невообразимые вещи. Разве может быть настолько хорошо с человеком? Разве можно желать кого-то столь отчаянно и неукротимо, как она желала его? Всего целиком. Его душу и тело. Все, что он уже пережил, и все, что ему еще предстояло пережить. Она повернула голову, ища его губами, и поцеловала с таким жаром, с которым не целовала никого и никогда. Совершенно нечестно, что даже от поцелуев с этим человеком ее тело предательски сдавалось в его власть и намокало, желая немедленно ощутить его в себе. Эвтида сильнее прижалась тазом к твердому горячему члену под ней и почти что заскулила. — Войди в меня, — она была готова даже умолять об этом, лишь бы кончилась эта невыносимо сладостная пытка, — пожалуйста. Я больше не могу. Вряд ли это было возможно, но Эва была готова поклясться в этом на высшем суде, глаза Амена стали еще темнее, поглощая весь свет в комнате. Не медля больше ни мгновения, он приподнял ее бедра и просунул под них руку, направляя внутрь нее член. Эвтида чуть вскрикнула от боли, что мгновенно сменилась потрясающим ощущением наполненности и трения. Он был создан для нее. Плевать, как сложилась их судьба. Этот мужчина точно был создан, чтобы быть с ней и вытворять все те прекрасные вещи, что он делал. Эва откинулась назад, позволяя ему войти в себя на всю длину, одной рукой касаясь его подтянутого живота, а другой опираясь на массивное бедро. — Следуй за моими руками, — он командует, но голос его столь нежен, будто принадлежит вовсе и не ему. Его кисти опускаются на тазовые косточки и мягко, но уверенно направляют ее вперед и назад. Показывая, как нужно. Обучая, как именно ей стоит двигаться, чтобы было особенно приятно. Эва чувствует, как его член внутри касается какого-то места под ее животом, отчего перед глазами вспыхивают искры. Протяжный стон вырывается из нее, но Амен даже не пытается ее успокоить. Кажется, ему абсолютно плевать, насколько громкой она способна быть, и кто может это услышать, проходя мимо его хижины. Он продолжает помогать ей двигаться на себе, и у Эвтиды голова кружится от мысли, что даже в подобном положении Амен был способен управлять ей, беря верх над ситуацией. Смертельно хочется поцеловать его. Нет сил бороться с этим желанием, и Эва опускается к его лицу, обхватывая его губы своими. Амен отвечает, прерывисто дыша в ее рот, все еще продолжая двигаться внутри. И этот угол столь приятен, что Эвтида прижимается к его теплой груди, практически ложась на нее сверху. Но у Амена очевидно другие планы. Он бережно подхватывает ее за талию, в мгновение ока переворачивая на спину, даже не утруждая себя тем, чтобы выйти из нее для этого маневра. Упираясь коленями по обе стороны от нее, он бережно кладет ее ноги на свои плечи, и Эвтида безропотно позволяет ему сделать все, что он только захочет. Амен нависает над ней своей невообразимо широкой фигурой, и она не может глаз оторвать от разглядывания капелек пота, пробегающих по его разгоряченной коже. Вниз от груди, по твердым сплетениям мышц на животе и ниже, вдоль маленькой дорожки светлых волос. Если бы она могла, она бы обязательно повторила весь путь этой капли языком, но Амен делает первый толчок, вырывая из недр ее груди крик. Это потрясающе. Он потрясающий. С каждым новым толчком в этом положении ей хочется кричать все больше, но Эва не позволяет себе такую наглость, впиваясь зубами в одну из подушек, надеясь хоть как-то приглушить саму себя. А Амен, видимо, своей целью поставил переиграть ее в этой игре, продолжая толкаться в нее столь быстро и мучительно, что, казалось, Эвтида не способна была справиться со всеми этими ощущениями. Она чувствует потоки тепла, зарождающиеся в ее животе и уже готовые расползтись по всему ее телу, и понимает, что уже на грани. Еще немного, и ее накроет то самое потрясающее чувство полета, которое ей был способен подарить лишь он один. И она готова. Протяжный стон заполняет собой всю хижину, когда Эвтида изгибается на влажных простынях, содрогаясь всем телом. И через мгновение раздается еще один, когда Амен валится на нее сверху, придавливая своим телом. Он устал, но старается перенести весь свой вес на локти, которыми упирается в постель, чтобы не доставить ей дискомфорта. Напрасно, ведь ощущать его на себе одно из самых прекрасных чувств, что Эва только испытывала. Они тяжело дышат, глядя друг другу в глаза и одновременно улыбаются, не в силах противостоять этому мгновению счастья. От его улыбки все внутри трепещет, сходя с ума. Но есть кое-что еще прекраснее, отчего невозможно сейчас оторвать свой взгляд. Какие же красивые у него глаза. Эва могла бы провести вечность, разглядывая все крапинки и оттенки, таящиеся в них, и была бы лишь счастлива. — Я рад, что ты чувствуешь себя лучше. Но я должен идти, — Амен отстраняется, напоследок оставляя смазанный поцелуй на ее скуле. — Я вернусь, как только смогу, а ты можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь. Тебя не побеспокоят. — Я буду ждать, — обещает Эва, следя взглядом за тем, как он одевается. Его движения четкие и выверенные даже сейчас. Здесь нет места раздумью. За пару мгновений Амен полностью облачен, а хопеш угрожающе покоится за его поясом. Он оборачивается к ней, завернутой в простыни на его кровати, и бросает последний взгляд перед тем, как скрыться за дверью. Эвтида поднимается, чтобы отыскать платье, брошенное где-то на полу прошлым вечером. И, найдя его аккуратно сложенным на одном из стульев, вновь ощущает это ноющее, теплое чувство в груди. Хотелось бы надеть новое, свежее и чистое, но уж лучше она неделю проведет здесь в этом, запылившемся с дороги, чем вернется в их с Дией хижину. Вернее теперь она, наверное, принадлежала лишь ей одной... В носу щиплет, но Эвтида не позволяет себе думать об этом слишком много. Сейчас она здесь, а значит, сейчас все в порядке. Амен вернется, и вместе они придумают, как им быть дальше. Обязательно придумают. А сейчас она пойдет в купальню и умоется, приводя себя в порядок после всего, что случилось. Но едва она успевает зайти в смежную комнату и коснуться прохладной воды, налитой в медный таз, как ощущает резкую тупую боль, заполняющую всю голову. Ноги подкашиваются, и Эвтида падает на пол, но боли от столкновения уже не ощущает. Свет меркнет, сменяясь пугающей непроглядной темнотой, и последнее, о чем она успевает подумать, это Амен, который обещал прийти за ней.