***
Но слава всем богам (Олиным нервам, американским Шуркиным врачам и силе воли Горшка) последний появляется у гостишки минут за десять до планируемого отъезда и за пять до звонка ментам. Ржёт над потерянными лицами парней и гонит всех загружаться в автобус, словно и не из-за него вообще случилась эта задержка. Андрею приходится отложить выяснение отношений до следующего города на карте необъятной, название которого выветрится из головы сразу после отъезда. В автобусе Андрей садится к окошку, и несмотря на то, что свободных мест ещё полно, Горшок какого-то хуя приземляется рядом. Его самодовольный вид Князю очень не нравится. — Андрюх, ты чего такой грустный? — шепчет Миха, наклонившись слишком близко. Парни, укатанные вчерашней афте-пати и утренними поисками Горшка, кто спит, кто дремлет, но у Андрея уже паранойя, и он пихает Горшка в плечо, отстраняя, и недовольно цедит: — Хуй сосал невкусный. Ты где блять шлялся, пидорасина? — От пидораса слышу, — гыкает Миха, зарабатывая ещё один, горящий праведным гневом взгляд Князя, — сюрприз тебе готовлю. — Хватит с меня твоих сюрпризов, — отбривает Андрей и отворачивается к окну, обозначая, что разговор окончен. Немного помявшись, покатав на языке несколько фраз, но так ничего и не родив, Миха, поняв, что тут ему ловить нечего, отчаливает на задние ряды и сидит там до самого конца поездки…***
На концерт в следующем городе парни отправляются без Князя, у которого по прежнему с голосом не всё в порядке, и слава богу это не вызывает ни у кого вопросов. Осознавая, что ждать группу раньше глубокой ночи глупо, Андрей отправляется на боковую, терзая себя догадками, как пройдёт завтрашний разговор. После беспокойной ночи — Андрей любит спать на спине, а с недавних пор эта поза не очень удобная, Князь восстаёт из постели в ещё более похеренном состоянии духа, чем вчера. Отправляться, с утра пораньше, на поиски Михи, ой, как не хочется, но и откладывать разговор больше нельзя — глупо будет выглядеть. Решив для начала подкрепиться, Андрей прётся в гостиничную кафешку и там к своему злорадному удовольствию встречает Миху. «На ловца и зверь бежит». Тот, с такой же помятой, как у Андрея, мордой, ковыряется в салате и Князя пока не замечает. Уверенно лавируя между столиками, Князев присоединяется к согруппнику, грохая подносом об стол так, что вздрагивает не только Миха, но и люди за соседними столиками. А вот это он зря — лишнее внимание им ни к чему. Но публика остывает быстро, отворачиваясь к своим тарелкам, и единственным зрителем Андрея остаётся только, растерянно лупающий глазами, Горшок. — Мишаня, — обманчиво ласково тянет Князь, — приятного аппетита! Лицо Андрея вызывает, какие угодно эмоции, но точно не аппетит, и Миха опускает свой взор в миску салата и одухотворенно тот перемешивает, превращая, кажется селёдку под шубой, в невнятное розовое месиво. — Доброе утро Андрюх, — хрипит он непроснувшимся голосом. Андрей, сам не ожидая от себя такого, дёргает одну Мишину руку к себе и зло цедит: — Поговорить надо. Миша неожиданно серьёзно кивает и осторожно вытягивает руку из цепкого хвата Андрея: — Правильно Андрюх, вот щас поедим и пойдём ко мне — поговорим. — Схуяли к тебе опять? — прищуривается Андрей. Нет простите, дважды на ту же удочку, таких дураков тут нет. — Да можно и к тебе, если телик в номере есть. Показать кой-чё надо. — Покладисто соглашается Миша, и Князь опять теряется. Что, вообще, происходит, последние трое суток, Господи?!***
Доев свои порции в гнетущем молчании, Андрей и Миша, наконец, поднимаются в номер. Князь предусмотрительно закрывает дверь и кивает Горшку, мол, чего показать-то хотел. «Сначала посмотрим, потом поговорим» — размышляет Андрей. Миха медово щурится и достает из внутреннего кармана плаща кассету, вставляет её в видик, бубнит Князю, чтобы тот устраивался поудобнее, потому что это надолго. Андрей закатывает глаза к потолку: неужели он опять решил показать ему тот фильм проклятущий, но на первых кадрах, наконец замерцавших по экрану телика, теряет дар речи и, почти, сознание. На видео, с так себе разрешением, зато с отличным углом обзора, они. Они, блять! И они трахаются, то есть пока Миша растягивает его пальцами. Звук предусмотрительно выкручен на минимум, но Андрей и так помнит их диалог отлично. Миша приземляется рядом и довольно зырит на экран, иногда переводя взгляд на Князя, который как охуел, так и не выхуел: уставился своими голубыми глазищами в телик и челюсть с пола никак подобрать не может. Они с Агатой тоже снимали хоум-порно, но это — что-то за гранью. Так уязвимо и открыто Андрей себя никогда не чувствовал. Мысли начинают шевелиться в черепной коробке, вышибленные оттуда первыми кадрами: нахуя это Мише? Зачем он это снял и что более важно, зачем пригласил смотреть? Рассчитывает на продолжение? Д(г)ейство на экране тем временем набирает обороты и Князь, с начинающим душить смущением, смотрит, как подаётся бёдрами навстречу Горшку, таранящему его членом. Против воли Андрей начинает возбуждаться, и если Миха затеял этот киносеанс ради ещё одного секса, то ему можно ставить «пятёрку» за находчивость. Что может возбуждать сильнее, чем наблюдаемое собственное удовольствие? «Может всё-таки поебаться? — шепчет похотливый внутренний голосок, — разосраться мы всегда успеем». Но усилием воли Князь его давит, ведь в отличие от Андрея на экране, знает, чем всё закончится. А оторваться не может — красиво они все-таки смотрятся вместе. И чертовски горячо. Досмотреть можно, а потом уж точно — сразу уебать. Лицезреть порнушку с собственным участием в компании с человеком, который тебя ебал, да ещё и в звенящей тишине это какой-то запредельный уровень неловкости, но Князь справляется. Когда всё движется к кульминации, Мишка вскакивает с кровати, подбегает к телеку, и прибавляет звук. — Во! Самое важное начинается. Князь вытаращивается на него как на полоумного, а номер наполняют хнычущие стоны Андрея (Боже милосердный, он, что вот прям так?) и Мишин, искаженный записью, голос: — Будешь играть со мной в Тодде? Андрей — что на записи, что вживую — цепенеет. А вот это он, кажется, забыл. Мозг к тому моменту уехал уже далеко. Неприятной холодной судорогой охватывает всё тело, и Андрей невольно поёживается. Добивают его собственные частящие «дадада» и такой крик-стон, что им одним можно лишить девственности целый женский монастырь. Миха милосердно запись останавливает — повисает порнушный стоп-кадр — и вырубает телик. Но эта картина уже отпечатана у Андрея на сетчатке — не сотрешь. — Ну так что, Андрюха, слово держать будешь? — ухмыляется, как ни в чем не бывало, Миха, и даже злости в Князе не остаётся. В груди всё настолько стыло, что он удивляется, как снег в номере не пошёл. — Ты сейчас серьёзно? — спрашивает он абсолютно спокойным голосом, и будь Миха на пять пунктов поумнее (они бы блять не оказались в такой ситуации), напрягся бы как минимум, а не продолжал лыбиться. — У меня документальные, неопровержимые доказательства Князь. Был вопрос, был чёткий ответ. — О да, очень чёткий. Как признание, выбитое под пытками, — взмахивает руками Князь, — Мих, если ты думаешь, что моё мнение о Тодде изменилось, то спешу тебя огорчить — нихуя. От абсурдности происходящего: да не мог Горшок записать хоум-порно с ним, чтобы заставить сниматься в Тодде, это чушь какая-то — Князя разбирает истерическим смехом. А вот Горшенёв напротив — хмурится, сводя густые брови к переносице. Потирает рукой подбородок и как будто в сторону говорит: — А как у Агаты, кстати, дела? — Чё? — резкая смена темы выбивает Князя из колеи разговора — Она у тебя гей-порно любит? — и переводит взгляд, смотря прямо Андрею в душу своими глазищами. Абсурдная, ужасная догадка вспыхивает в голове и сбегает ледяным водопадом по спине. Князь замирает как кролик перед удавом и пялится перед собой стеклянным взглядом. Миша, видя такую реакцию, расплывается в широкой улыбке: — Кассетку бандеролью ей отправлю — пусть на мужа полюбуется, соскучилась небось. Договорить он не успевает — Князь размораживается и молнией кидается к телевизору, хватает видик и в аффекте шарашит его об пол, уничтожая и кассету внутри, для надёжности потоптавшись по ней гадами. — Блять! — вскакивает Миха, которому прилетело каким-то осколком по лбу, — Ну и дурак! Ты думаешь у меня эта кассета одна?! Я первую уже по почте отправил на твой адрес, до востребования, — Миша потирает ссадину на лбу, но скоро это становится его наименьшей проблемой, потому что Князь, с по-прежнему стеклянным взглядом, претворяет в жизнь двухдневно зревшее желание бить ёбла. Первый удар смазанный, Андрей неловко перескакивает через останки видака, и у Миши появляется время перегруппироваться. На пути кровать и ему приходится бодренько перекатываться через неё, чтобы уйти от следующего удара. Андрей в бешенстве — на стратегию мыслительных мощностей не остаётся, и он тупо преследует Горшка, точно также форсируя двуспалку. Соскочив с кровати, они оба оказываются, наконец, лицом к лицу. Князь замахивается правой, но Миша успевает присесть и поднырнуть ему под руку, весом толкая Андрея обратно. Рушатся на несчастный предмет мебели они молча, сразу начиная пихаться локтями, коленом Князь подло пинает в живот, спасибо, что не как баба — пониже. Бить Андрею лицо — а оно сейчас близко и не защищено — Мише не хочется и он на каких-то рефлексах залепляет ему пощёчину. Это Андрея, кажется, протрезвляет и он, вспомнив о своем превосходстве, если не в весовой категории — Миха поднабрал с тех пор, как завязал с хмурым, то в физической форме уж точно, недаром в качалку ходит, двумя ногами обхватывает Мишины, и переворачивает их. Не давая Горшку времени сориентироваться, кулаком метелит его в скулу — матрас амортизирует удар, и Мишина голова скорее вдавливается в него, чем серьёзно страдает, но это Горшенёва выводит из себя и он лбом пытается достать до лица Андрея и встречает второй удар, уже запустивший фейерверки. Вскинув руки для защиты, получив удар и по ним, он вцепляется пальцами Андрею в горло. Шея у Князя бычья, но и руки у Миши не маленькие — обхватывают идеально. Андрей времени даром не теряет — тоже берёт на удушающий, только не пальцами душит, а давит предплечьем на кадык. Миха напрягает челюсть, гнёт подбородок к груди и сильнее старается сжать пальцы. — С-сука, — сипит Князь сквозь передавленное горло, глаза у него бешеные, зрачки черным мазутом растеклись по радужке, зубы оскалены. «Красивый» — вдруг расцветает у Михи в голове, не иначе как от нехватки кислорода. Такого красивого хочется заграбастать себе поближе, и Миша, уже не вспоминая причины их драки, перехватывает шею поудобнее и тянет на себя. Но Андрей его восторгов видимо не разделяет, делает свои какие-то выводы о Михиных намерениях, и, убрав руку с его шеи, оглушает ударом в ухо. Далее для Михи всё превращается в карусель: вот он от неожиданности распускает пальцы, вот потолок номера летит ему навстречу, а вот его словно мешок картошки, держа за трещащую по швам рубашку, вышвыривают в коридор. С грохотом за спиной закрывается дверь и уже из-за неё летит матерный посыл его на все четыре стороны. Кое-как поднявшись и прямо посреди коридора рассевшись на полу, Миха сверлит захлопнутую дверь взглядом. «Вот и поговорили». To be continued…