Кукольный дом

      Сонхва бдительно сидит рядом с Саном, расположившись таким образом, чтобы иметь возможность следить за загрузкой, которая медленно идёт к завершению. Он снова и снова прокручивает в памяти свой последний разговор с Хонджуном, поначалу сгорая от злости, но с каждой секундой злость постепенно уходит из него, превращаясь в пустую шелуху.       Рациональная часть его мозга хочет оставаться в ярости за всё, что Хонджун когда-либо сделал ему, и за то, что его раздражает, что Сан, как никто другой, считает этого ненадёжного, не заслуживающего доверия человека лучшим вариантом для себя. Впрочем, он не может так уж сильно злиться, потому что, глядя на куклу и файлы, которые Хонджун пытается загрузить на его оборудование, Сонхва вынужден признать, что, похоже, фиксер хорошо о нём заботится. Как бы ему ни хотелось этого признавать.       Хонджун знал о Сане больше, чем кто-либо другой, и ему было достаточно заботы, чтобы убедиться, что кукла знает об этом. Всё в его поведении противоречило тому, за что Сонхва его ненавидел. В его глазах Хонджун всегда был эгоистом, который брал то, что хотел, не обращая внимания на последствия и людей, которые пострадали в результате. Так же он поступил и с Сонхва, улыбнувшись и сказав ему такую наглую ложь, утверждая, что любит риппера, а Сонхва, глупый, наивный и такой влюбленный в то время, верил ему до самого конца.       Сонхва удаётся удержать свою горечь, когда он напоминает себе, что всё ещё есть вероятность того, что он может подставить Сана. Он не неспособен. Он уже делал это раньше. Но какая-то часть Сонхва просто знает. Он уже знает, что Хонджун этого не сделает. Просто не сделает. Ему трудно это признать, но тем не менее эта часть присутствует.       Сонхва смотрит на распростертую куклу, барабаня пальцами по коленям. Кто бы мог подумать, что кукла снова так сблизит их двоих? Он и представить себе не мог, что Хонджун не обязательно должен ему нравиться, чтобы помогать его помощнику. Если понадобится, они смогут найти компромисс в этом вопросе, а когда Сан будет в порядке и о нём позаботятся, всё вернётся на круги своя. И Сонхва сможет вернуться к прежней жизни, ненавидя человека, который изначально поставил его на это место.       Но он не может. Это невозможно. Да и как это возможно после того, в чём ему признался Хонджун? Что Сан всё равно общался с фиксером, сообщая ему о происходящем по крупицам, чтобы Хонджун неизбежно вмешивался в чужие дела.       Загрузка останавливается, и тело Сана подёргивается, как будто он знает, что передача данных завершена.       Сонхва поднимается на колени и подползает к кукле, осторожно протягивая руку, чтобы отключить его от компьютера. Несколько минут он парит над Саном, пока кукла медленно приходит в себя, веки несколько раз вздрагивают, прежде чем он открывает их.       — Привет, — тихо приветствует его риппер, помогая Сану сесть как раз в тот момент, когда кукла, впервые попытавшись это сделать, падает, взмахнув руками.       — Сонхва…? — неуверенно произносит Сан, глядя на риппера. Он смотрит на Сонхва, словно не может понять, настоящий он или нет.       — Да, это я, — Сонхва помогает кукле повернуться, чтобы Сан мог прислонить к кровати. Кукла гримасничает и почёсывает шею. — Как ты себя чувствуешь? Хорошо? Ты… — он запинается, желая спросить, помнит ли Сан что-нибудь, но не смог найти подходящий способ спросить.       Сан продолжает чесать шею, ногти всё яростнее впиваются в кожу, словно у него появился зуд, который он никак не может унять.       — Я… я думаю, что со мной всё в порядке. Я просто… я не знаю.       — Ты… ты много помнишь? Что-нибудь о своём прошлом?       — Да, — Сан, наконец, перестаёт чесать шею и опускает руки на колени. — Я помню кое-что.       — Что-нибудь… полезное? — странно так говорить, но Сонхва не знает, как ещё сформулировать вопрос.       — Думаю, да, — Сан приподнимается и снова начинает царапать шею, словно пытаясь снять собственную кожу. — Это неправильно. Это всё так неправильно!       Сонхва сочувственно улыбается ему.       — Поведенческий чип, наверное, конфликтует с твоим прежним «Я», — замечает риппер. Он берёт Сана за запястья и отводит его руки от шеи, прежде чем он сможет пустить кровь. Его шея покрасневшая и покрыта царапинами. — Насколько Хонджун был прав? — он проводит большим пальцем по царапинам на шее куклы, пытаясь успокоить кожу.       — Он и тебе рассказал? — спрашивает он. На кивок Сонхва он отвечает: — Практически всё, — Сан вздрагивает, когда пальцы Сонхва слишком сильно впиваются в его царапины, но риппер сразу же смягчает прикосновения. — Я… эта штука… мне нужно её вытащить, — он протягивает руку, чтобы коснуться интерфейса, но Сонхва отдёргивает его.       — Мы можем? — спрашивает Сонхва.       — Да, — Сан облизывает губы и хмурит брови. — Есть протокол выброса через заднюю дверь, но я… я не уверен, что смогу сделать это сам.       — Хонджун поможет тебе, — заверяет его Сонхва.       — Ты так думаешь? — Сан смотрит на риппера, несколько раз моргает, пытаясь вернуть фокус. Затем он опускает взгляд на свои колени. — Не ожидал увидеть тебя здесь, — тихо говорит он.       — Почему? — Сонхва качает головой в сторону. — Потому что ты работал с Хонджуном, чтобы следить за мной?       Сан морщится от обвинения, с трудом встречаясь с глазами риппера.       — Да, насчёт этого я сожалею. Мне очень жаль. Я не должен был так поступать с тобой. Я предал твоё доверие, и мне очень жаль.       Сонхва долго молчит. Он просто сжимает губы в тонкую линию, рассматривая куклу.       — Мне угрожали, — наконец говорит он. — Старая банда Хонджуна узнала, где я, и решила вымогать у меня денег. Старый-добрый шантаж, верно? Вот к чему велись все разговоры о переезде, — он складывает руки вместе на коленях и смотрит на них сверху вниз. — Я думал, что смогу выиграть время, если перенесу мастерскую, хотя это было бы очень неприятно. Потом, в один прекрасный день, угрозы просто прекратились. И они больше не возвращались, — он пристально смотрит на куклу, которая, наконец, встречает его взгляд, когда понимает, что смотреть больше некуда.       — Я не должен был, — признаётся он с раскаянием. — Я… даже не знал, что было не так. Или что было на тебя. Я понятия не имел, что дал Хонджуну.       — Тогда почему? — спрашивает Сонхва. — Если ты не знал, что происходит, зачем тебе было просто слепо брать эти данные? Зачем было отдавать их Хонджуну? — в его голосе звучит нотка гнева, заставляющая куклу отпрянуть назад, уставившись на свои колени, но Сонхва с некоторым любопытством отмечает раздражение, которое на мгновение промелькнуло в выражении лица Сана.       Он борется с самим собой, отмечает риппер, но чип пока продолжает побеждать.       — Я… верил, что он не будет использовать эту информацию со злым умыслом, — наконец говорит Сан. — Он не стал бы использовать её против тебя. Он ведь помог тебе, не так ли?       Сонхва вздыхает и проводит руками по лицу. Он закрывает рот руками, обдумывая слова куклы.       — Хонджун, — начинает он, а затем делает паузу, чтобы облизать губы. — Хонджун говорит, что он заставил тебя. Он сказал, что не оставил тебе выбора. Это правда?       Сан снова гримасничает, к нему возвращается желание чесаться и рвать кожу, но он изо всех сил старается не поддаваться искушению.       — Нет, — отвечает он через некоторое время. — Нет, он… определённо сказал это, чтобы защитить меня.       — Правда? — Сонхва скрещивает руки на груди и поднимает бровь на куклу.       Сан кивает.       — Он… мы иногда обменивались информацией, — поясняет он. — Он хотел знать, что происходит с тобой, и в обмен на это помогал мне разобраться в клане Юнхо. У меня был выбор отказаться, — пожимает плечами Сан и опускает голову, — но я этого не сделал. Прости меня, Сонхва. Правда.       — Знаешь, что он со мной сделал? — Сонхва задирает подбородок, практически нависая над куклой.       Сан медленно кивает головой.       — Да. Знаю.       — Но ты всё равно выдал ему всю эту информацию? По своим эгоистичным причинам? — тон Сонхва ровный, и Сан не может понять, в ярости он или просто опустошен. Чёрт, даже Сонхва не уверен.       Кукла облизывает губы и снова начинает чесать основание шеи.       — Я сделал это, потому что хотел узнать, что может предложить Хонджун, и потому что не думал, что он использует эту информацию, чтобы навредить тебе, — Сан снова смотрит на риппера. — А он?       Сонхва запинается, но не может ответить на этот вопрос, так как полагает, что ему не причинили никакого вреда. Возможно, он был раздосадован, когда узнал об этом, но причинило ли это ему реальную боль? Более того, возможно, Сонхва только выиграл от вмешательства фиксера. Вздохнув, риппер подползает поближе к кукле и усаживается рядом с ней на кровать.       — Ты с ума сошёл? — спрашивает Сан, садясь.       Сонхва с лёгким вздохом качает головой.       — Не знаю, — честно отвечает он. — Я злюсь, — тут же поправляет он. — То есть, я думаю, это скорее просто остаточный гнев. Мне не нравится мысль о том, что он делал, но я не… я не настолько зол из-за этого сейчас.       — Не злишься? — Сан оживляется, выглядя обнадёженным.       Улыбаясь, Сонхва смотрит на куклу.       — Я больше всего волнуюсь. Я волнуюсь за тебя. Я хочу, чтобы с тобой всё было хорошо, и я… признаться, я в шоке от того, что ты обратился именно к Хонджуну. Я удивлен, как… хорошо он справился, — Сан тонко улыбается, не зная, положительно ли отреагировал Сонхва. — Забавно, — продолжает риппер, прежде чем Сан успевает что-либо сказать, — никогда бы не подумал, что кукла принесет нам какое-то мгновенное перемирие.       И Сан не знает, что на это ответить.       — А что насчёт Юнхо? — кукла поднимает голову и смотрит на Сонхва. — Хонджун сказал мне, что вы поссорились. Поэтому ты здесь, — Сан стыдливо опускает голову.       Гнев и обида закипают в его жилах при напоминании о ссоре с Юнхо. Тот самый односторонний спор. Но как только эти чувства поднимаются в нём, они так же быстро гаснут. Из-за чипа? Сан выводит бессмысленные узоры на своём бедре. Он и сам не совсем уверен.       — Так же, как и с тобой, я действовал за спиной Юнхо. Я думал, что делаю ему одолжение, отплачиваю за всё, что он для меня сделал. К сожалению, он так не считает.       — Я могу это понять, — замечает Сонхва, обхватывая руками колени и прижимая их к груди. — Но это не совсем то же самое, если учесть, что вы с ним в хороших отношениях, — он смотрит на Сана, который с трудом поднимает взгляд от своих коленей, и поправляет себя: — Были. Наверное, — кукла вздрагивает от его поправки. — Не очень приятно, когда кто-то делает что-то за твоей спиной, Сан, даже если ты пытаешься ему помочь.       — Я знаю, — признаётся Сан. — Но он никогда не услышит меня, если я ему скажу! Он… Юнхо слишком упрям. Он никогда не попросит о помощи.       — О, я знаю. Я слишком хорошо его знаю, — соглашается Сонхва. Вздохнув, он откидывает голову на кровать и смотрит в потолок. На мгновение они замолкает, и тишину нарушает замечание Сонхва: — Интересно, а Хонджун чувствовал себя именно так? — Сан неуверенно поднимает голову и с любопытством смотрит на него. — Что у него не было другого выбора, кроме как помочь мне без моего ведома.       Сан нервно облизывает губы, с тревогой оглядывая комнату.       — Хонджун… — Сан впивается пальцами в колени. — Хонджун… я верю, что он преследует твои интересы, — наконец говорит он.       Сонхва делает глубокий вдох.       — Я думаю, что ты тоже преследуешь интересы Юнхо, — говорит он. — Ты поступил так, как считал нужным, но я не виню его за то, что он расстроился.       — Я знаю. Я был не прав, когда так поступил.       — Я никогда не говорил, что ты не прав, — поправляет его Сонхва. — Я также не говорю, что Юнхо прав. Я не могу сказать, что понимаю тебя и Хонджуна, но Юнхо я понимаю. Скоро он одумается.       — А ты? — с любопытством спрашивает Сан.       — Что?       — Ты когда-нибудь придёшь в себя после Хонджуна?       Сонхва неловко прочищает горло и отворачивает голову в сторону. Это другой сценарий, — почти рефлекторно произносит он, останавливая себя в последнюю секунду. Так ли это? Или он никогда не даст Хонджуну такого шанса?       — Я не знаю, — наконец говорит он. Это единственное, что похоже на правду.       Когда входная дверь распахивается, оба вскакивают на ноги, но Сонхва оказывается проворнее, и кукла, спотыкаясь, выскакивает из комнаты.       — Эй, Сан проснулся совсем недавно. Кажется, получилось, — говорит Сонхва, входя в гостиную.       Сан вскакивает следом за ним и замирает, заметив, что рядом с фиксером стоит Юнхо. С криком тревоги он утыкается в спину Сонхва и прижимается к рипперу, как будто ему действительно удастся спрятаться от кочевника таким образом.       Юнхо замечает его и делает шаг к нему, но останавливается, когда Хонджун хватает его за запястье и удерживает. Фиксер едва заметно качает головой, а затем снова обращается к Сонхва с вопросом:       — Загрузка завершена?       Сонхва кивает и идёт за фиксером к дивану, когда Хонджун показывает на него. Сан вздрагивает, когда его «живой щит» внезапно исчезает, и замирает, как загнанный в угол зверь, встретившись взглядом с Юнхо. Он не знает, чего ожидать, когда кочевник целенаправленно приближается к нему, поэтому автоматически отступает назад и вздрагивает, когда кочевник протягивает руку, чтобы коснуться его щеки.       — Ты в порядке?       Сан несколько раз моргает и поднимает глаза на Юнхо после того, как кочевник задаёт ему этот вопрос. Он не ожидает такого вопроса от Юнхо, поэтому не может его осмыслить. Всё, что он может сделать, — это тупо смотреть на Юнхо, пока кочевник не повторит свой вопрос, проводя большим пальцем по его скулам. Он просто кивает в ответ, а затем взвизгивает, когда кочевник притягивает его к себе.       — Прости, — шепчет Юнхо на ухо, заставляя вздрогнуть.       — За что? — бормочет кукла, уткнувшись ему в плечо.       — За то, что я сказал тебе в последний раз, когда мы разговаривали. Что я угрожал, я не хотел этого. Я бы никогда. Я просто разозлился. Я знаю, что это не оправдание, но я…       — Всё в порядке, — в груди Сана на мгновение вспыхивает гнев и раздражение, потому что это, конечно же, не нормально, но эти эмоции быстро подавляются, и он не чувствует ничего, кроме оцепенелого спокойствия. Сан поднимает руки и упирается ими в бока Юнхо, используя рычаг, чтобы оттолкнуть себя от кочевника. Он низко опускает голову, не желая встречаться с кочевником взглядом, и впивается пальцами в бок Юнхо. Не больно, но достаточно, чтобы заземлиться и убедить себя в том, что Юнхо действительно здесь. Это не какой-то лихорадочный сон. — Я знаю, что переступил черту. Поэтому я ничего и не сказал, но клянусь, я не хотел тебя обидеть. Я пошёл к Хонджуну, потому что…       Он прерывается, когда Хонджун прочищает горло, привлекая Юнхо и Сана. Они обращают на него внимание. Фиксер молча кивает на диван, предлагая им сесть вместе с Сонхва. Они обмениваются взглядами, после чего Сан отходит и направляется к дивану. Устроившись на диване, Хонджун скрещивает руки на груди и смотрит на то, как Юнхо и Сан сидят бок о бок, практически прижавшись друг к другу коленями, а кочевник вдруг обхватывает Сана и притягивает его ближе, так что кукла практически утопает в его боку.       Хонджун, напротив, с горечью ощущает расстояние между собой и Сонхва. Опустившись обратно на свой жёсткий диван, он решительно отказывается даже смотреть в сторону риппера и признавать тот факт, что они так держат дистанцию, и вместо этого улыбается кукле, бросая пристальный взгляд на Юнхо.       — Я же говорил, что поговорю с ним, — самодовольно произносит он.       Сан колеблется, бросая взгляд между Хонджуном и Юнхо.       — Ты имеешь в виду…? — он не говорит Ёсан, он слишком напуган и нерешителен после того, как его последний разговор — ссора, правда, — закончился.       — Ёсан, — уверенно говорит Хонджун, задирая подбородок вверх, когда Юнхо подсознательно впивается ногтями в плечо Сана. — Он признаёт, что был не прав, верно?       — Я… — Юнхо ослабляет хватку на плече куклы, понимая, что слишком сильно вцепился в него пальцами. — Хонджун показал мне, что он нашёл, и я… это действительно похоже на Ёсана, так что я…       Сан оживляется, несмотря на то, что Юнхо так и не закончил мысль.       — Так это он? Это он? Мы не ошиблись? — спрашивает он.       — Я не совершаю ошибок, — хмыкает Хонджун, оборонительно расправив плечи. Почувствовав на затылке тяжёлый взгляд Сонхва, он вздрагивает и наклоняет голову, словно пытаясь как-то защититься от него. — Это он, но я всё же предпочел бы, чтобы мы оставили остальную часть работы наёмнику, которого я нанял, — он бросает взгляд на Юнхо, а затем снова переводит взгляд на Сана. — Я хочу знать о загрузке. Помогла ли она?       — Я…       — Какая загрузка? — Юнхо спрашивает, прежде чем Сан успевает закончить мысли.       — Загрузку, которую я дал Сану, — невпопад отвечает Хонджун. — Просто кое-что нашёл о нём. Надеялся, что это поможет ему вернуть некоторые из его подавленных воспоминаний на поверхность. Получилось?       Зуд возвращается, но Сан сопротивляется желанию дотянуться до него и почесать.       — Да. Я помню, помню почти всё.       Хонджун удивлённо смотрит на него, как будто это не он предложил эту идею.       — Правда? — шепчет он больше для себя, чем для чего-либо. Потом повторяет громче: — Правда? — он наклоняется вперёд, к кукле. — Ты помнишь, кто тогда сделал чип? Это был ты?       — Подожди-ка, — Юнхо взмахивает свободной рукой перед собой, продолжая удерживать Сана другой рукой. — О чём ты говоришь? Ты знаешь, кто сделал чип? Клиент говорит, что он мёртв.       Хонджун на мгновение смотрит на Юнхо, но ничего не говорит, переведя взгляд на куклу. Он не отвечает, потому что если кто и знает настоящий ответ, так это кукла.       — Мой… господин, — слово даётся кукле с трудом, но когда она пытается сказать о нем плохо, то обнаруживает, что не может. Как будто существует некий физический барьер, не позволяющий ему называть иначе, чем господин. Он вздыхает, проклиная эту особенность чипа. — Он думает, что я мёртв. Вот почему он тебе это сказал.       Юнхо хмурит брови, на мгновение задумавшись над этим утверждением. Сан всё это время следит за его выражением лица, успевая уловить тот самый момент, когда, кажется, до кочевника наконец-то дошло.       — Ты сделал это?       — Я… — Сан помахивает пальцем, пытаясь объяснить, какое участие он принимал в создании чипа. — Я запрограммировал большую его часть. Чип сделал мой друг, но кодировку программировал я. Поведенческий код, хранение данных и всё остальные базовые возможности — мои.       — Но тогда почему ты сказал…? — Юнхо не нужно заканчивать фразу, потому что Сан уже знает, о чём он хочет спросить.       — Когда моё оборудование было стерто, стерлась и большая часть моих воспоминаний. Осталась лишь фальшивая память о моей жизни, частично основанная на правде, — Сан ковыряется в штанах, пальцы становятся всё более неистовыми и агрессивными с течением времени. — Это то, что я повторил тебе, потому что я думал, что это правда.       Юнхо протягивает руку к Сану, чтобы остановить его от чрезмерного ковыряния, и, похоже, это помогает, потому что Сан вздыхает и расслабляется, прижимаясь к боку кочевника.       — Так кто же ты такой? — Юнхо переводит взгляд на Хонджуна. — Что здесь происходит?       Фиксер пожимает плечами и наклоняет голову в сторону куклы.       — Думаю, он должен нам рассказать, — он указывает на Сана, который снова начинает впиваться пальцами в бёдра.       Все взгляды обращаются к кукле, и желание вылезти из собственной кожи становится почти всепоглощающим. Рука Юнхо, лежащая поверх его руки, помогает немного успокоиться, и Сан обнаруживает, что может медленно расслабить пальцы вдоль бёдер, потирая их вверх и вниз, и делает глубокий вдох, прежде чем начать.       — Я был нетраннером в Железном братстве, — медленно произносит он. Хонджун сопротивляется желанию погрозить кулаком и закричать от победы, потому что хочет послушать объяснения Сана, но мысленно радуется своей победе. Он был прав. — Однажды мы получили работу. Один богатый корпорат хотел заказать у нас новинку. Обычно мы не занимаемся подобными вещами, но оплата была достаточной, чтобы привлечь наше внимание. Я присоединился, потому что подумал, что было бы забавно сделать такой чип. Это звучало безумно. Безумно. Вот я и ввязался в это дело, — он пожимает плечами и вздрагивает, чувствуя, как ему снова хочется почесать ногтями по бёдрам.       — Как же ты тогда здесь оказался? Вот так? — спрашивает Сонхва.       Сан облизывает губы и впивается ногтями в бёдра.       — Я принимал в этом самое активное участие, так что мне показалось, что это правильно. Принял стандартные меры предосторожности, но я не ожидал, что он набросится на меня. Я не знаю точно, почему он хотел, чтобы я участвовал в этом. Я просто… — Сан морщится при воспоминании о том, как его заставили лечь на пол, и о панике, охватившей его, когда он понял, что его клиент пытается вставить в него чип.       — Набросился? — Юнхо озабоченно хмурит брови, убирая руки Сан от своих ног. — Что ты имеешь в виду? Что случилось?       Кукла смотрит на Юнхо и полушутя-полусерьёзно пытается оторвать руки от кочевника, но тот держится крепко.       — Это должен был быть обычной доставкой. Ожидал отдать ему товар, получить взамен наши деньги и отправиться обратно домой. Вместо этого после того, как я передал товар, на меня набросились его телохранители. Он насильно вживил мне чип, и после этого я мало что помню, — он качает головой.       — А когда поведенческий код был скомпрометирован… — Юнхо смотрит на Хонджуна.       — Тогда ты взломал чип, — заканчивает за него Хонджун. — И это стало достаточной угрозой, чтобы он избавился от тебя после этого.       — Не то чтобы я действительно что-то помнил в то время, — поправляет их Сан. — Просто было ощущение паники. Я просто знал, что мне нужно попытаться вытащить чип. Тот вирту, которого ты смотрел на днях, — кукла откидывает голову назад, чтобы посмотреть на Юнхо, — он был конкурентом моего господина. Я подумал, что если смогу заключить с ним сделку, он поможет мне вытащить чип.       — Значит, ты знаешь, как его извлечь? — с нетерпением спрашивает Хонджун.       Сан делает глубокий вдох и поправляет:       — Я знаю, как его можно удалить, но я… не помню кодировку.       — А как же Хонджун? — предлагает Сонхва. — Он тоже нетраннер. Разве он не может помочь?       Сан качает головой и делает паузу.       — Я основывался на собственном коде, поэтому сомневаюсь, но, возможно, вы сможете что-нибудь сделать, — он нервно глядит на Сонхва, а затем снова обращает внимание на Хонджуна. — Ты и Сонхва.       Они обмениваются взглядами. Сонхва выглядит встревоженным и нерешительным. Хонджун просто интересуется, готов ли риппер отложить в сторону их разногласия и свои личные чувства ради Сана. Когда после долгого молчания они не отвечают, Сан объясняет свои доводы.       — Поведенческий код — единственное, что мне мешает. Без него я мог сам работать над чипом. Если бы вы могли провести высокоточную операцию по его удалению, я бы смог работать над его правильным удалением.       Хонджун признаёт, что в этом есть смысл. Он не уверен, насколько выполнима просьба Сана, но готов попробовать. Однако он не говорит об этом, потому что не хочет говорить за Сонхва. У него нет на это права.       — Неужели такое вообще возможно? — Сонхва наконец говорит.       — Я не уверен, — качает головой Сан. — Я надеялся, что ты сможешь ответить на этот вопрос.       Выпустив длинный, тягучий вздох, Сонхва соединяет руки вместе и кладёт на них подбородок.       — Я подумаю, но не уверен, что это возможно, — он бросает взгляд на Хонджуна, словно только что осознал, что перед ним фиксер. — Если Хонджун, конечно, захочет.       — Я помогу, — быстро говорит он. — Сонхва прав. Не уверен, что это действительно возможно, но мы можем попробовать.       Проходит около часа, прежде чем Сонхва и Хонджун, сидя за кухонным столом, обсуждают логику попыток целенаправленно не поджарить поведенческий код в его чипе, когда к кукле подходит Юнхо. Он ёрзает на месте и вынужден сознательно сдерживать свое волнение, когда Сан поднимает голову и смотрит на него.       — Привет, — тихо здоровается он. — Я, э-э, скоро ухожу.       — О, — Сан моргает, откинувшись на спинку дивана. — Конечно. Конечно.       Юнхо облизывает губы.       — Слушай, я понимаю, если ты хочешь остаться здесь, но я решил предложить тебе вернуться, если ты захочешь. Со мной, — он поднимает руку, чтобы потереть шею.       Сан задерживает дыхание, и сердце его трепещет от такого предложения, но он колеблется, прежде чем беззаботно согласиться.       — Хочешь, я пойду с тобой?       Юнхо смотрит на куклу с таким выражением, будто не может понять этого вопроса.       — Да, конечно, хочу. Но только если ты хочешь. Я понимаю, если тебе неудобно, ты боишься меня или что-то в этом роде.       — Я не боюсь, — отрицает Сан. — Я никогда тебя не боялся, но я также понимаю, как ты на меня разозлился.       Это не совсем так. Сан, безусловно, боялся Юнхо и раньше. Когда он впервые очнулся в квартире кочевника, то был в ужасе. Он подумал, что Юнхо — Скавс, и в тот момент испугался за свою судьбу. И в тот раз, когда он в последний раз был в его квартире, он почувствовал страх. Страх, что Юнхо действительно может извлечь его чип и при этом усыпить его бдительность, но этот страх быстро прошел. Может быть, потому, что Сан уже не был так уверен, что боится возможной смерти. Не тогда, когда он должен был умереть еще в Скавс. Во всяком случае, сейчас он не испытывает страха перед кочевником. Может быть, это из-за чипа? Он незаметно разглядывает кочевника, обращая внимание на то, как тот складывает руки на груди и избегает смотреть на куклу, как будто ему есть чего стыдиться.       Губы Сан дёргаются. Может быть, дело не в чипе?       — Но если я вернусь с тобой, мы сможем поговорить об этом? — спрашивает Сан.       Юнхо кивает головой, потому что это вполне справедливая просьба. Наверное, им стоит поговорить об этом.       — Ёсан был… был… моим лучшим другом. Он… и я так много сделали вместе, — он отворачивает голову. — Это не оправдание или что-то в этом роде. Я просто… я имею в виду…       — Я понимаю, — Сан неловко прочищает горло. — Типа того. Поэтому нам, наверное, стоит поговорить.       — Верно, — соглашается Юнхо.       Выйти из убежища — совсем другое дело. Сонхва и Хонджон, похоже, не хотят отпускать их вместе, но Сан настаивает на том, что хочет вернуться с ним. Поездка в квартиру проходит неловко и скованно. Сан сидит на своем месте совершенно неподвижно, насколько это вообще возможно в движущейся машине. Юнхо так же напряжен, но выражает это подпрыгиванием на ноге и барабаном пальцами по рулю, бесплодно пытаясь поддержать разговор. Поговорить можно только об одном, и в машине по дороге в квартиру Юнхо — не самое подходящее место для этого.       Китти с радостью встречает Сана, когда он возвращается домой. Она мурлычет от удовольствия и многократно трется о его ногу, пока Сан на цыпочках, спотыкаясь о её маленькое тельце, пробирается к дивану. Юнхо ловит его за руку по дороге туда. Он кивает головой в сторону кровати, прежде чем подвести его к ней.       Сан двигается без сопротивления, хотя его дыхание сбивается, когда они приближаются к кровати. Кочевник разворачивает его и толкает вниз, положив руки на плечи Сана. Он садится на край кровати и откидывает голову назад, чтобы посмотреть на Юнхо, который садится рядом с ним. На мгновение они оба ничего не говорят. Сан смотрит на профиль Юнхо, а кочевник не отрывает взгляда от пола.       В конце концов, Сан первым нарушает молчание, спрашивая:       — Хочешь закурить?       Юнхо качает головой и наконец поворачивается лицом к кукле, чтобы тонко улыбнуться.       — Нет, я просто… — мнётся он, не зная, с чего начать. Вздохнув, он сжимает одной рукой челюсть. — Как ты в конечном счёте попытался разобраться с чем-то подобным? — спрашивает он.       Сан гладит руками бёдра и делает глубокий вдох.       — Просто… так получилось, — неопределённо отвечает он. — Я просто всегда чувствовал, что тебе одиноко. Поэтому я всегда предлагал свои услуги. Я хотел помочь, — на последнем слове его голос дрогает. — Было ясно, что того, что я могу предложить, недостаточно. Это было не то, что тебе нужно.       — Это неправда, — говорит Юнхо хриплым голосом. — С тобой было хорошо. Мне нравится твоя компания.       — Спасибо, но это тоже было не совсем то, что тебе нужно. Я подумал, что ты просто тоскуешь по дому, — говорит Сан. — Я начал выяснять, к какому клану ты принадлежишь, потому что подумал… не знаю, что я подумал. Что, может быть, я смогу помочь тебе восстановить плохие отношения с ними? Когда Сонхва однажды заговорил об этом, прозвучало так, будто у тебя с ними были разногласия, и поэтому ты ушел. Я хотел помочь тебе с этим, но когда мы стали разбираться, то узнали, что твоего клана больше нет. Я не смог помочь тебе восстановить испорченные отношения.       — А Ёсан? Если ты узнал, что мой клан уничтожен, почему ты вдруг продолжал?       — Ты выжил, — напоминает ему Сан. — Я подумал, что если ты выжил, то, возможно, и кто-то другой тоже. Я попросил Хонджуна узнать, не может ли он разыскать кого-нибудь из твоих прямых родственников или ближайших друзей, — Юнхо тяжело вздыхает. Так вот почему он нашёл эту фотографию. — Я знаю, что это не моё дело, но я действительно хотел помочь. Я не хотел тебя обидеть.       Юнхо переводит дыхание, которое он задерживал, переваривая слова Сана. Он наклоняется вперёд, чтобы скрестить руки.       — Нелегко говорить о них. Я имею в виду Ёсана и Ёну. Это очень деликатная тема, потому что из-за меня, ну, из-за меня убили Ёсана. Или я так думал, — он озабоченно потирает руки, не зная, что думать дальше. То, что показал ему Хонджун, — конечно, убедительно, но в голове всё равно остались сомнения. — Честно говоря, меня беспокоит даже не то, что вы заглядываете в моё прошлое или в его. А то, что ты работал с Хонджуном. Я подумал, что вы двое замышляете что-то за моей спиной. Даже сейчас, я имею в виду, Хонджун показал мне, что вы нашли. Я видел их собственными глазами — Ёсана, то есть, — но всё равно не могу отделаться от мысли, что всё это неправда. Это просто уловка, чтобы использовать это против меня.       Сан кивает, хотя логика кочевника ему совершенно непонятна. Он говорит:       — Я понимаю, почему ты так подозрительно относишься к Хонджуну, но он на самом деле неплохой человек. Иногда он давит на меня — иногда он давит на всех, — но у него добрые намерения. Он мог бы и не загружать мне эти данные. Помогать мне восстановить мои воспоминания. Но он это сделал.       Юнхо сжимает губы в плотную линию и избегает встречаться взглядом с Саном, пока кукла защищает своего фиксера. Признаться, в его жилах теплится ревность, но Юнхо быстро подавляет это чувство. Когда же, чёрт возьми, они успели так сблизиться?       — Так вот почему ты пошел к нему? — спрашивает он сердитым голосом. Чёрт возьми.       — Поэтому. И потому, что больше никого не было, — признаётся Сан. — Мне было неловко идти к Сонхва, учитывая мои отношения с Хонджуном и то, что мы уже сделали, а Уён — парень Чонхо. И он уже высказал мне свои подозрения. А вот с Хонджуном можно было не сомневаться.       Юнхо качает головой в знак понимания, даже если он лично не согласен с этим чувством. Хонджун? Беспроигрышный вариант? Юнхо не уверен в этом, даже если фиксер и проявил себя. Он заставляет себя расслабить руки. Возможно, ему нужно пересмотреть своё мнение о тех, кто его окружает.       — Спасибо. Кстати, — говорит кочевник, прижимая тыльную сторону ладони к носу, чтобы заглушить сопение. — Не уверен, что мне станет легче, пока я не буду знать, что Ёсан в безопасности, но если бы не ты, мы бы никогда не добрались до этого момента.       Сан спрашивает:       — Как ты думаешь, ты будешь счастлив? Когда он будет в безопасности, я имею в виду.       — Я уверен, что тогда буду чувствовать себя дерьмово, — смеётся Юнхо, хотя это совсем не шутка. — Я должен был быть рядом с ним, но не был. Я даже не знал, что он жив всё это время!       — Ты бы не догадался его искать, — защищает его Сан. — Ты думал, что он мёртв.       — Но он всё ещё мой клан. Моя семья. Я должен был быть тем, кто найдёт их.       Сан проводит руками по бёдрам. Его тут же осеняет мысль, но он сдерживает себя, чтобы просто не выдать её. А может быть, это чип не дает ему сказать всё, что приходит в голову. В любом случае, он гораздо более нерешителен, когда говорит.       — Вот для чего я здесь. Чтобы помочь тебе, потому что я тоже… — Сан сглатывает, не решаясь высказать мысли. — То есть, я знаю, что я не кочевник и не член твоего клана, но ты действительно единственный человек, который у меня есть, и ты, по сути, единственная семья, которая у меня есть.       Это смелый поступок. Это смело сказать любому кочевнику. Они не из тех, кто принимает в свою семью чужаков. Такое случается, но крайне редко. Заявить о своём вхождении в семью — это, конечно, смелый и неслыханный шаг, но Сан решает рискнуть и окунуться с головой. Сердце его учащённо бьётся о грудную клетку, и он готовится к несомненной пламенной реакции кочевника.       — Я — твоя семья? — повторяет Юнхо. В его голосе нет злости, но этого недостаточно, чтобы снять напряжение с плеч Сана. Тогда кочевник кладёт руку ему на плечо и прижимает к кровати, а Сан только пищит в ответ.       Сан лежит неподвижно и не шевелится, когда Юнхо накрывает его своим телом, просовывая руки под тело куклы, чтобы обнять его. Ни один из них не говорит ничего, пока Сан, наконец, не обнаруживает, что может расслабиться в кровати.       — Не могу сказать, что у меня всегда получалось общаться с людьми, но ты больше, чем «семья». Ты важнее, чем просто моя семья.       Из горла Сана вырывается смех, и он шутит:       — В прошлый раз ты выгнал меня из квартиры.       — А я всё это время волновался за тебя. Я просто… не мог справиться со своим гневом. Прости за это.       Сан не знает, когда его смех переходит в слёзы, потому что он даже не замечает этого, пока Юнхо не вытирает большим пальцем слезу из уголка глаза.       — Что случилось? — спрашивает Юнхо, вытирая еще одну слезинку с куклы.       Сан стискивает зубы и с трудом выговаривает эмоции:       — Я просто… чувствую, что всё не так! Всё так неправильно. Всё не так.       Кочевник хмурится, услышав ответ Сана. Затем кукла начинает дрожать под ним, извиваться и поворачиваться, словно пытаясь выбраться из угла, в который её загнали. Поначалу Юнхо отступает, приподнимаясь, чтобы снять нагрузку с куклы, но вскоре становится ясно, что Сан борется не для того, чтобы вырваться из рук Юнхо. Сан продолжает биться даже без веса кочевника. И только когда Сан, свернувшись калачиком на боку, с силой впивается ногтями в шею, плечи и руку до крови, Юнхо понимает, что проблема не в нём.       С криком тревоги он хватает Сана за запястья, отрывая ногти от кожи. Сан сопротивляется, пытаясь вырвать руки из захвата Юнхо, но кочевник снова накидывается на его тело и прижимает его руки к голове.       — Сан! Что такое? — спрашивает Юнхо. Удержать куклу несложно. Он не настолько силен, чтобы отбиваться от Юнхо, но ещё какое-то время пытается бороться с кочевником, но вдруг затихает, когда у него кончается энергия.       Его грудь вздымается, но Юнхо замирает.       — Я чувствую это, — говорит он, как только переводит дыхание.       Затем между ними воцаряется тишина. Юнхо спрашивает:       — Что чувствуешь?       — Чип! — Сан пытается вырвать руки из хватки Юнхо, но кочевник удерживает его в целях собственной безопасности. Кукла снова расслабляется, многократно сгибая пальцы. Он объясняет: — Этого не должно быть во мне. Я это чувствую. Каждый раз оно мешает мне сказать то, что я хочу сказать, или мешает мне сделать то, что я хочу сделать. Это сводит меня с ума.       Юнхо делает глубокий вдох, вспоминая, о чем они говорили у Хонджуна. Честно говоря, он почти забыл из-за чувства собственной вины, и необходимости сначала разобраться во всей этой неразберихе с Саном.       — Мы разберёмся, — заверяет он. Для него самого это звучит глупо. Всё это время он понятия не имел, что делать с чипом. Как его безопасно извлечь. И, если уж на то пошло, Сан, видимо, более компетентен в этом вопросе, что, по крайней мере, вселяет в него некоторую уверенность. — Теперь ты у нас. Мы знаем, что теперь делать, верно? Я имею в виду, что ты знаешь, что делать.       — Но в этом-то и проблема, — Сан обращает заплаканные глаза к кочевнику. — А мне вообще здесь место?       Юнхо тупо смотрит на него, обдумывая свой вопрос.       — Что? О чём ты говоришь? Конечно, принадлежишь, — он садится, медленно убирая руки с запястья Сана, чтобы проверить. И тут же он снова тянется к своей шее, и Юнхо приходится ловить их, прежде чем снова попытается содрать с себя кожу. — Я знаю, что в прошлый раз я вёл себя с тобой как чёртова задница. Я вёл себя как придурок. Я… угрожал тебе, — чем дальше, тем больше Юнхо понимает, почему Сан мог почувствовать себя нежеланным гостем. — Прости меня за это. Я не хотел, чтобы ты почувствовал себя нежеланным гостем. Поэтому я… — именно поэтому он спрашивает, не хочет ли Сана вернуться с ним.       — Нет. Не сюда, — поправляет Сан. — Я имею в виду просто жизнь в целом. Я вообще не должен быть живым.       Юнхо резко вдыхает.       — Как ты можешь так говорить? — спрашивает он.       — Потому что я не справился! — Сан коротко вздыхает, но потом понимает, что у него просто нет сил подняться, и со вздохом рушится обратно на кровать. — Дважды. Это чуть не стоило мне жизни, но я всё ещё здесь.       — О чём ты говоришь? — хмурится Юнхо. — Разве тот факт, что ты все еще здесь, не доказывает, что ты должен быть жив?       — Я не доверяю корпо, — говорит ему Сан. — Никто не доверяет. А чужакам я доверяю еще меньше. У нас в Пасифике есть правило: убей всех собак. Мы не доверяем чужакам. Слышал когда-нибудь, что в Пасифике нельзя брать работу?       — Слышал, что никто никогда не возвращается, — отвечает Юнхо, вспоминая совет Чонхо по этому поводу.       — Только отчаянные, глупые или проклятые люди берутся за работу, потому что они в лучшем случае могут быть использованы, если их не убьют на месте. Этот парень — мой господин… — Юнхо моргает, уловив, что Сан как будто не имеет другого выбора, кроме как обращаться к нему таким образом. — Предложил хорошие деньги за этот чип. За мою работу. У меня не было намерения убивать его или что-то в этом роде, но я бы соврал, если бы сказал, что в этом чипе не было… некоторых… предосторожностей.       — О каких предосторожностях мы говорим? — спрашивает Юнхо.       — Дистанционное управление, — отвечает Сан. — Мог поджарить того, в ком находился чип. К счастью, я передал управление только себе. Просто на случай, если мне это когда-нибудь понадобится, — он фыркает, поворачивая голову в сторону, и смотрит на стену Юнхо, прокручивая в голове события, которые привели его к этому моменту. — Пытался активировать его, когда он удерживал меня и вставлял в меня чип. Я подумал, что лучше быть мёртвым, чем куклой, но у меня не было времени. Потом последний раз, со Скавсом. Тебя не было рядом со мной.       — И что? — Юнхо опускает руки куклы к своему животу и сжимает их там, наклоняясь, чтобы посмотреть на его выражение лица. Похоже, он не находит того, что ищет, потому что через мгновение вздыхает. — Меня не было рядом с тобой, но всё равно это было удачное время. Я всё равно спас тебя. И ты всё ещё жив.       — Ты когда-нибудь жалел об этом? — вот. Сан наконец-то спрашивает об этом. Он задаёт вопрос, который не давал ему покоя всё это время.       Он смотрит на Юнхо, который моргает и смотрит на него в ответ. В груди куклы тесно, сердце сжимается и сжимается, как будто его крепко привязали проволокой, которая, если Юнхо дёрнет чуть сильнее, может просто разорвать его сердце. Чем дольше Юнхо смотрит на него, тем туже становится эта проволока. Кочевник словно наматывает свободный конец на руку, проверяя, насколько сильно он сможет натянуть его, прежде чем сломает куклу.       — Нет, — наконец говорит Юнхо таким тоном, будто выражает своё разочарование тем, что Сан вообще спросил его об этом. — Даже когда я был зол на тебя, я не думал об этом. Как я могу сожалеть о чем-то подобном после всего того, что ты для меня сделал?       И Сан действительно ломается, но не так, как он ожидает.       — Но я ничего не сделал, — смеётся он, когда из его глаз начинают капать слёзы. Проволока вокруг его сердца всё ещё кажется тугой и гнетущей, но Юнхо не затягивает её сильнее, а медленно и осторожно распутывает.       — Ты нашёл Ёсана, — категорично заявляет Юнхо. — А мне просто нравится, что ты рядом. Не очень хочется признаваться в этом, но без тебя одиноко. Мне одиноко без тебя.       — Правда? — Сан с надеждой смотрит на него.       — Правда, — отвечает Юнхо.       У куклы перехватывает дыхание, и он, вывернув руки из хватки Юнхо, хватает кочевника за предплечье и тянет его вниз. Юнхо вскрикивает, застигнутый врасплох внезапным проявлением силы, но Сан быстро сглатывает этот звук, когда ловит губы кочевника в поцелуе.       Юнхо не ожидает, что дело зайдёт дальше. Он лижет рот Сана. Поцелуй горячий и влажный, но это всего лишь поцелуй и это всё, на что рассчитывает Юнхо. Однако Сан умеет добиваться своего. Когда Юнхо пытается отстраниться, он обхватывает кочевника руками за плечи и прижимает к себе, приподнимая бёдра.       — Сан, — задыхается Юнхо, оторвавшись от поцелуя. — Ты уверен в этом?       — Да, — отвечает Сан, прижимаясь губами к губам Юнхо. — Мне это нужно. Мне нужно, чтобы ты показал мне, что я не просто кукла.       Юнхо грустно улыбается в ответ.       — Ты уверен, что секс с мной поможет? Разве это не будет напоминанием о том… кем тебя заставили стать?       — Нет, — Сан просовывает руки под рубашку кочевника. Юнхо отбивает его руки, но всё ещё не уверен, что выполнит просьбу Сана, поэтому вместо этого кукла выгибает спину и пытается придать себе привлекательный вид. — Пока этот чип во мне, я не могу ничего сделать, чтобы противостоять поведенческой программе, но с тобой мне легче. С тобой я не чувствую себя куклой.       — Ты предложил мне свои услуги, потому что ты кукла.       — А ты принял их, потому что тебе понравилось общение, а не потому что тебе нужна кукла. Верно? — Юнхо вздыхает, потому что он не может отрицать, что Сан держит его там. — Покажи мне? — умоляет Сан. Кочевник опускает взгляд на разложенную под ним куклу. У него перехватывает дыхание, когда он сглатывает, во рту пересыхает от красивой картинки, которую рисует кукла.       Это так странно для Юнхо. Он всегда знал, что Сан — не просто кукла. Он делал всё возможное, чтобы привлечь его, но это не меняло того факта, что он знал его только как куклу. Думать о нем как о ком-то другом — такое чуждое понятие, особенно с учетом того, как Сан продолжает выгибать спину и крутить бедрами вниз, пытаясь соблазнить Юнхо. И все же в груди у него тепло. Он не такой, как его владелец. Он не похож на того человека, который превратил Сана в это. Он смотрит вниз и видит вовсе не куклу. Он видит нечто совершенно иное.       — Чёрт возьми, я люблю тебя.       Это заявление явно застаёт Сана врасплох, но он быстро приходит в себя, выражение лица становится ярче, уголки губ кривятся в лукавой улыбке.       — Покажи мне, — повторяет он снова, на этот раз более уверенно. Он не задаёт вопрос и не умоляет Юнхо сделать что-то. Он бросает вызов, и кочевник с готовностью ухватился за эту возможность.       Юнхо знает, какое великолепие представляет собой обнажённое тело Сана. Он видел его множество раз и может честно признаться, что совершенство имплантов биоскульптуры не перестаёт его удивлять. Однако на этот раз за его восхищением скрывается легкий укол ревности и гнева, когда он нежно проводит пальцами по бокам куклы, по бедрам и вниз по ногам к коленям, которые он подхватывает руками, приподнимая ноги куклы вверх и раздвигая их.       Хотя он не думает, что Сан был полностью переделан за те годы, когда он был заперт в виде куклы, какая-то часть его души задавалась вопросом, что корпо изменил в нем. Какие недостатки он скрыл, которые Юнхо никогда не смог бы исследовать? Он превратил настоящего человека в безупречную марионетку, но Юнхо хотел знать, каким был Сан. Он хотел узнать, каким он был без фильтрации и контроля.       Он опускает одну руку с колен Сана, проводит по задней поверхности бедра и по ягодицам, а затем проводит пальцем по влажной дырочке. У Сана перехватывает дыхание. Он впивается пальцами в простыни и с затаенным дыханием ждет, что сделает Юнхо дальше. В этот момент он совершенно не обращает внимания на внутреннее смятения в голове кочевника.       — Ты мокрый, — замечает Юнхо, для пробы надавливая большим пальцем на вход куклы с едва достаточным нажимом, чтобы проникнуть внутрь.       Сан мурлыкает и говорит:       — Для тебя. Только для тебя.       В животе кочевника что-то шевелится, и он на мгновение поднимает взгляд на кукольное лицо только для того, чтобы встретиться взглядом с затуманенными голубыми глазами. Не фиолетовые.       — В прошлый раз ты боялся, что не понравишься мне? Тот, который без поведенческого чипа, я имею в виду.       — А что?       Сан приподнимает бёдра, когда Юнхо убирает большой палец только для того, чтобы вместо этого медленно ввести в него указательный. Он медленно погружает его внутрь, пока костяшки пальцев не прижимаются к заднице Сана. Кукла может вынести больше, и они оба это знают, но Юнхо не торопит их. Он двигает пальцем внутрь и наружу, прижимая подушечку пальца к стенкам Сана, ненадолго вдавливая его в простату, прежде чем просто осторожно поглаживать вокруг неё. Кукла думает, что он может сойти с ума от удовольствия.       — Ты всё ещё беспокоишься об этом?       Сан облегчённо вздыхает, когда Юнхо вводит в него ещё один палец, и обхватывает кочевника ногами, когда тот ослабляет хватку на его колене.       — Я… — останавливается он. Волнуется ли он из-за этого? Трудновато думать, когда в его заднице два пальца. — Нет-нет! — его голос внезапно повышается, и он добавляет второй слог к своему ответу, когда Юнхо снова вдавливает свои пальцы в его простату.       — Да? Хорошо, — хмыкает Юнхо. Он несколько раз вводит пальцы в Сана, и кукла вздрагивает. — Ты должен быть уверен в себе. Я хочу увидеть, какой ты на самом деле, — наконец он добавляет третий палец, и Сан дышит во время растягивания.       Он слышит слова Юнхо, но проходит какое-то время, прежде чем они проникают в его затуманенное сознание. Длинные пальцы Юнхо трутся о его чувствительные стенки, и он с интересом нажимает на член, который дергается. Он прижимает руку к нижней части живота, прямо над своим вытекающим членом. Это помогает ему ещё лучше почувствовать пальцы Юнхо внутри себя и сдержать желание потрогать себя.       При этой мысли его пальцы подергиваются. Но почему он должен сдерживать это желание? Бунтарская мысль прочно засела в его голове, и он пытается потянуться вниз и обхватить рукой свой член. Но не может. Что-то физически мешает ему. Чертов чип мешает ему.       — Это не уверенность в себе. Это придаёт тебе больше уверенности, — скрипит зубами он, когда желание прикоснуться к себе и быть хорошим тянет его в разные стороны.       — Я? — скептически произносит Юнхо. Однако, похоже, он замечает внутреннее смятение и свободной рукой обхватывает ствол Сана. Кукла облегчённо вздыхает от прикосновения, пальцы снова перебираются на живот. — Не представляю, как ты можешь доверять мне после… — он не заканчивает мысль, сделав полную паузу, поскольку, несомненно, снова корит себя за ту ссору.       — Не буду врать и говорить, что ни на секунду не был потрясён, — говорит кукла, отчаянно двигая бёдрами в попытке побудить Юнхо продолжить ласки. — Но, прости за дерзость, я тебя хорошо знаю, Юнхо. У меня было много времени, чтобы наблюдать и учиться, — кочевник хмыкает, рассеянно водя пальцем под головкой члена Сана. Он знает, насколько наблюдательной может быть кукла. — Я знал, что ты на меня рассердишься, будь то из-за того, что я лезу в твою личную жизнь, или из-за того, что я работаю с Хонджуном. Поэтому я рискнул и промолчал. Было бы несправедливо говорить, что я не знал, что произойдет. Хонджун пытался меня предупредить.       Юнхо замирает от такой информации, и, видимо, удивление отражается на его лице, потому что Сан поясняет.       — В конце концов, он согласился, потому что я был так настойчив, но даже он не был уверен, что мы должны это делать. Он не был уверен, что стоит копаться в, возможно, самом болезненном воспоминании.       — Но ты всё равно настоял, — это не обвинение и не утверждение. Это просто факт, на который указывает Юнхо, но Сан всё равно чувствует, как у него болит грудь от чувства вины.       — Я не знаю кочевников, — признаётся Сан. — Особенно не в виде куклы. Даже сейчас я признаю, что то, что я знаю, — это только то, что можно услышать мимоходом. Мы никогда не вели дел с кочевниками. Они, пожалуй, доверяли нам меньше, чем мы им. Но я знаю тебя, кочевник ты или нет. Я знал, как много значит твой клан, каждый раз, когда ты упоминал о нём вскользь или кто-то поднимал эту тему. Я хотел, чтобы ты вернул свою семью. Или хотя бы её часть.       Юнхо опускает взгляд на тело куклы и, кажется, наконец вспоминает, что он засунул три пальца глубоко в задницу Сана, а рукой обхватывает его член. Он сгибает пальцы, прижимая их к простате, и медленно обводит ими чувствительный бугорок. Пальцы ног Сана поджимаются, и он выгибает спину, пытаясь получить это удовольствие.       — Ты мне его уже вернул, — замечает он, продолжая водить пальцами по сладкому месту куклы. Сан хмурит брови, его разум слишком затуманен, чтобы полностью осознать подтекст слов Юнхо, но кочевник, к счастью, поясняет. — Я… ты был прав. Я просто хотел вернуть свою семью, но в таком городе это нелегко. Чонхо и Сонхва всегда будут по-своему далеки, хотя я знаю, что мы всегда друг друга прикрывали. Но с тобой все не так. С тобой никогда так не было. Ты дал мне именно то, что мне было нужно, а потом нашел для меня и Ёсана.       Юнхо наклоняется и прижимается к груди Сана, не переставая водить руками по его шее и челюсти, покрывая их влажными поцелуями.       — Я бы назвал тебя частью своего клана. Я бы назвал тебя своим родственником, если бы ты согласился.       — Да! — задыхается он, когда Юнхо впивается в него особенно сильно. Кочевник откидывается назад, чтобы удобнее было опираться на куклу. — Пожалуйста, Юнхо, — он поднимает голову, чтобы посмотреть вниз по своему телу, мимо своего эрегированного члена, чтобы посмотреть на то место, где Юнхо трахает его пальцами. Кочевник делает паузу, когда видит реакцию куклы, и, кажется, обдумывает свой следующий шаг, потому что в следующий раз, когда он будет это делать, он будет гораздо осторожнее. Это медленнее, слаще, и совсем не так, по мнению Сана, ему нравится.       Сейчас он вспоминает, как он дурачился со своими друзьями, как у него было несколько парней. Он помнит, как ему нравится заниматься сексом, и грубость, которую Юнхо ненадолго проявил, возбудила его. Ты можешь быть более грубым, хочет сказать он. Но в ответ звучит:       — Используй меня, как хочешь.       Юнхо улавливает странность его слов и разочарование, которое, должно быть, отражается в его глазах, потому что его движения замедляются, когда он рассматривает текущее состояние куклы. Он тяжело дышит, грудь вздымается, ноги широко расставлены для кочевника. Его чёлка прилипает ко лбу, одна рука вцепляется в простыню рядом с головой, а другая продолжает висеть рядом с его членом. Не прикасаясь. Просто висит.       Экспериментируя, кочевник резко вводит пальцы внутрь, грубо прижимая их к сладкому месту, а затем отдергивает.       — Это? — спрашивает он, наблюдая за тем, как извивается член куклы, пока из его щели на пальцы не потекла белая жидкость. Он ещё не кончил. Юнхо наверняка знал бы об этом, но он зачарованно смотрит на жидкость. — Или это? — на этот раз он вводит пальцы медленнее. Он не вызывает такой же реакции, и Сан даже не нужно отвечать, чтобы он знал.       Он вынимает пальцы и переносит руку с члена Сана на свои бёдра, удерживая там, а головку члена прижимает к дырочке Сана. Прежде чем он успевает проникнуть внутрь, кукла протягивает руку и обхватывает его лицо одной рукой, привлекая к себе внимание кочевника.       Его дыхание всё ещё тяжёлое, а кожа всё ещё раскрасневшаяся, но его глаза выглядят ясными, когда он что-то ищет в выражении лица Юнхо. Блондин не уверен, находит ли он это, но потом говорит:       — Я нравлюсь тебе таким, какой я есть сейчас, и я ценю это. У меня в голове чип, контролирующий мои действия. Как я говорю. Куклы иногда бывают не в духе по этим причинам, но я все равно нравлюсь тебе таким. Я уверен в тебе. Поэтому я думаю, что и без чипа я бы тебе понравился.       Юнхо усмехается, двигая бёдрами вперёд, погружаясь в куклу, сначала медленно, а потом резко выгибаясь вперед, чтобы насадиться на неё полностью.       — А ты, оказывается, чертовски дерзкий, — замечает он, вспоминая тот брэйнданс.       Сан хмыкает, закрывает глаза, наслаждаясь ощущением наполненности.       — Ты и половины не знаешь, — задыхаясь, говорит он, прежде чем Юнхо выбивает из него тихий вздох.       Кочевник снова накрывает куклу своим телом, просовывая руки под плечи куклы, чтобы прижать её к себе, и короткими мощными толчками вгоняет свои бёдра в Сана. Кукла захлёбывается стоном, издавая совершенно несексуальный и неразборчивый звук, но Юнхо, похоже, этого не замечает и не беспокоится.       Он трахает Сана вот так, исторгая из его горла один сдавленный звук за другим, матрас сотрясается под силой его толчков. Кукла пытается поднять бёдра, прижимаясь членом к телу Юнхо, но это не приносит ему никакого удовольствия. Это лишь вызывает кратковременный шок, который распространяется по всему паху и заставляет его еще сильнее желать разрядки.       — Юнхо, — скулит он. Он обхватывает кочевника за плечи и сцепляет лодыжки за спиной, притягивая блондина к себе. — Юнхо, пожалуйста. Я не могу… не могу прикоснуться к себе. Этот дурацкий чип… — больше он ничего не успевает сказать, потому что Юнхо толкается в него особенно сильно, головка его члена давит на его сладкую точку с таким давлением, что мозг куклы на короткое время замыкается.       К тому времени, когда он приходит в себя, он уже совсем забывает, что хотел сказать, о чём он умолял Юнхо. К счастью, ему это и не нужно, потому что кочевник, похоже, понял его просьбу. Он протягивает руку, чтобы убрать одну из рук Сана со своих плеч, удерживая его за запястье между их телами.       Сан вздрагивает, когда чувствует, как Юнхо опускает руку к его члену, уговаривая его обхватить его пальцами, прежде чем положить большую ладонь на руку Сана. Кукла не уверена, для того ли это, чтобы направлять его или, возможно, помешать ему убрать руку на случай, если его программа снова включится, но в любом случае Сан благодарен, когда кочевник направляет его, чтобы он начал трогать себя.       На мгновение в квартире становится тихо, только слышно, как они задыхаются и шлепки кожей о кожу. Юнхо подносит руку куклы к члену, побуждая его кончить, и шепчет похвалы ему на ухо. Глаза Сан становятся тёмно-синими и стекленеют. В паху у него теснится жар, и он знает, что уже близок к развязке.       Он кончает вот так, Юнхо продолжает водить рукой вверх-вниз по его члену, высасывая и доводя его до состояния перевозбуждения, но модификации, внесённые в его тело, делают это совсем не болезненным. Сан вздрагивает от этого ощущения, пальцы сжимают его возбуждённый член и надрачивая его в такт темпу кочевника, когда тот набирает скорость.       Требуется всего несколько толчков, прежде чем Юнхо изливается в него, прижимаясь бедрами вплотную к заднице Сана, все тело Сана содрогается от запоздалого осознания того, что он только что снова кончил. Им требуется мгновение, чтобы перевести дыхание, Сан убирает руку от себя и инстинктивно тянется, чтобы коснуться лица Юнхо, но передумывает, когда понимает, какое месиво у него на пальцах.       Юнхо понимает его движение по-другому, и вместо того, чтобы отпрянуть от пальцев, Сана потрясает, когда кочевник ловит пальцы между губами, втягивает их в себя и вылизает дочиста для куклы. Живот Сан скручивается от этого зрелища: он одновременно и возбуждён этим зрелищем, и застигнут врасплох, потому что никогда не мог представить, что его господин сделает это для него.       Он быстро отгоняет мысли о нем. Это всего лишь его чип.       — Юнхо, — зовёт он кочевника, как только ему удаётся перевести дух.       — Хм? — кочевник хмыкает, продолжая чистить руку куклы.       — Как только всё закончится, я хочу, чтобы ты снова называл меня так.       Юнхо отрывается от его пальцев и бросает на куклу вопросительный взгляд.       — Как тебя называть, когда чип будет вынут?       — Котёнок, — в глазах Юнхо на мгновение мелькает страх, но потом он расслабляется, увидев, что Сан не изменился. Кукольная программа не изменилась. — Мне нравится это, — говорит Сан, устраивается обратно на кровать. Он вытаскивает руку из захвата Юнхо и подносит её к губам, не сводя глаз с кочевника, высовывает язык и слизывает с пальцев собственную сперму. Ему это не доставляет особого удовольствия, но он, безусловно, наслаждается тем, как темнеет взгляд Юнхо, когда он наблюдает за этим. — Ты бы не называл меня так, когда разговаривал со мной, — говорит он негромко.       — Я волновался, — отвечает Юнхо.       — Я знаю. Я рад. Я тоже не хочу, чтобы кукольная программа взяла верх надо мной, но оно мне нравится на будущее.       Губы Юнхо кривятся в лёгкой ухмылке от его слов. Он говорит:       — Принято к сведению.