глаза сменили тон ты отпусти ладонь — мой дом теперь закроется
навсегда
викторов сильнее натягивает рукава толстовки на свои руки, скрываясь от противного ветра. по ту сторону квартиры громкая музыка, пьяные люди, к которым в этот раз присоединяться совершенно не хочется, и звонкий смех. на балконе только собственные мысли. равный обмен? от чего-то каждую ночь он мёрзнет. это совершенно не зависит от погоды и температуры. возможно, в груди есть дыра? продувает вечно, вот и морозно так. нечем заткнуть — в этом и все дело. неуютно. всегда легче думать о чем-то хорошем. о лучшем исходе в критической ситуации, о выходе в бесконечном лабиринте сомнений и о спасении, будучи одним на дне океана. никогда не смотришь на обратную, реальную сторону — на ту, где все будет совсем плачевно. на ту, где ты скорее с ума сойдешь, пока будешь путаться на пути. и на ту, где ты уже потонул. люди всегда тянутся к тёплому, нежному, светлому и живому. тянутся, чтобы почувствовать тоже самое. по сути, вся их жизнь — это гонка за эмоциями. эмоции от первых отношений, эмоции от первого заработанного миллиона, эмоции от первой покупки. люди жаждут прожить весь спектр положительного, забывая о мирском балансе. о том, что без хорошего не бывает плохого и наоборот. в каждом бочонке мёда есть ложка дёгтя. и эта ложка дёгтя — безнадежные отношения. у них нет конца и начала, потому что изначально союз обречён на провал. сумбурные ответы, такие же чувства и вечная головоломка. было бы славно, если бы они с сашей прошли друг друга мимо. если бы не сошлись с обещаниями. но судьба, а может и они сами, распорядилась иначе. может решил сам викторов, не оставив другому выбора. просто стёкла очков всегда бьются внутрь. особенно, если это розовые очки сквозь которые ты разглядываешь серый мир. он наконец приобретает краски, но вместе с этим искажается. как и все твои чувства. начинаешь идеализировать человека, перестаёшь замечать его недостатки и любые мелочи уже кажутся не такими заметными. глебу казалось, что у него уже был такой человек. в судьбу он мало верит, но что-то толкает его к этой мысли. жить изо дня в день становится невыносимо. пить таблетки от головной боли, шататься по шумным местам со знакомыми, чтобы совсем крест не ставили. а так не хочется всего этого.и снова мысли на весы —
на тебе две полосы
тошно. от того, что вокруг все ломается, падает и не складывается. нужно хоть иногда жить спокойно, безо всяких драм и разборок. может, уехать далеко-далеко? оставить прошлое, начать жизнь с нового листа без больных воспоминаний. может.. парень заходит обратно и среди толпы уже не различает где те, кто позвал его сюда, где все люди, что были с ним. в голове периодически звенит от музыки, которая беспощадно бьëт по ушам, а запах крепкого алкоголя ударяет в нос, отчего находится среди этой шумихи невозможно. глеб пробирается через это стадо, ища спасение, мысленно обещая себе больше не лезть на такие тусовки. но знает, что начал врать себе довольно давно и ещё не раз вернётся к этому. какое-то утешение в этих лживых обещаниях есть. труды не напрасны, по крайней мере он так думает, находя дверь в коридор — а там уже домой уехать. дело каждого, где быть, где находится, куда идти, а главное зачем. дело каждого сколько где стоять, если это не нарушает закон или личных границ. глеб искренне не понимает, что он нарушил, раз его хватают за запястье, оттягивая на себя. лица не различает, отчего надеется только на разборчивые слова с другой стороны. — уже уходишь? только недавно же пришли. расслабься наконец. серафим. с ним он и пришёл. — успею ещё, сим. я не в духе сегодня.от моей любви
от твоей любви.
— слушай, глеб, это не конец жизни, а всего лишь расставание. ты еще встретишь в своей жизни множество людей, с которыми у тебя будет своя история. а сейчас ты просто проебываешь время на эти страдания. первый раз разве проходим?п р о е б ы в а е ш ь.
какое вообще дело до того, как себя ощущает викторов? это только его чувства, только его потеря, только его силуэт. его жизнь. его погибель. многие считают, что любовь живет около трёх лет. но ведь любовь не живёт три года, не живёт три дня — любовь живёт именно столько, сколько двое того хотят. это как серьезный и одурманивающий наркотик, это и эйфория, и убийство. это зависимость и болезнь. о таком должны знать только двое и эти двое — они с сашей. любовь не про грусть, она про горящие глаза. любовь не про бабочки в животе, она про спокойствие и уверенность в себе и своем партнёре. — это просто ошибка, поэтому не могу принять ее. я пойду. — все делают ошибки, это не страшно, наоборот, это опыт. — а ты думаешь, что люди учатся чему-то на этом опыте? есть несколько стадий опьянения. первая — ты счастлив и максимально весел. вторая — когда уже начинаешь отходить, поэтому доливаешь ещё и ещё. третья — осознание. вспоминаешь все самое плохое и грустное, от чего кошки скребутся на душе. ну и четвёртая — когда тебе просто хуево. третья стадия, которая вот-вот переплывет в четвертую. смысла продолжать разговор больше нет. резкая хватка серафима тут же слабеет, позволяя викторову благодарно кивнуть и наконец покинуть квартиру. теперь это все позади — музыка, танцы и тот балкон. самое важное — не чужое благо, а только свое собственное. но не тогда, когда дело касается отношений. там совсем другая песня. грустная.отмотать бы плёнку, но
всё засвечено давно.
глеб, стоя в лифте, в какой-то момент думает, что зря это все. один ебучий раз он так сблизился с кем-то, просто обстоятельства потребовали. был осторожным, лишнего не болтал и просто считал, что ему удобно с кем-то находиться. но он ведь сам позволил другому человеку зайти..так близко. коснуться души, залезть в самые темные уголки души, помочь осветить их и отдать свое тепло. ощущаешь себя предателем для того, кто в тебя верил и кто на тебя надеялся. поэтому легче отрезать себя от внешнего мира и новых знакомых, чем метаться из угла в угол. зачем загораться яркой искрой любви, а потом так же потухать? вот спички. ты зажег их быстро, как и свои чувства. а после они медленно сгорают. а потом перегораешь и ты. либо перегорают к тебе. это больно. еще одна вещь, которая делает тебя слабым, ненужным и жалким. быть убитым и спасти кого-то лучше, чем не успеть или испугаться. нет, он чертовски устал. устал жить с мыслью, что себя спасти больше нельзя. что уже утонул в омуте воспоминаний, затянул с решением проблемы и теперь..пустота, да конец. ночь обещает быть долгой. выбегая из подъезда, глеб залезает руками в карманы и щупает сигареты. в пачке остаются две. был бы тут саша..поделился бы. а так придётся растягивать удовольствие. в собственных мыслях слишком много сюжетов и мыслей. " а если бы..", " а вдруг он.." может, курение и убивает. но что, если не это, сделает свободнее? сигареты на мгновение дают забыть все проблемы и печали, которые томятся и варятся в душе, как в котле в аду. быстрее убивает только прокрутка моментов на лавочке у дома. в глазах только мутнеет от яркого света фар. раздражать начинает, что они так светят сильно. совсем тихо на улице — нормальные люди уже по домам в тепле. а глеб нигде и никак согреться не мог. стекла всегда бьются внутри, попадая прямо в глаза. ходить в розовых очках, чтобы потом ослепнуть или забыть про любовь, чтобы всю жизнь жить в неведении? он ведь так и не попрощался. они не поговорили. — планы.. мы строили ебучие планы с тобой. его глупый и наивный взгляд направлен на темный переулок, будто желая схватить такой знакомый и любимый силуэт, который ушёл слишком резко, слишком быстро. это что, слёзы? наговорил лишнего, поэтому саша ушёл? сам сделал что-то не так? был недостаточно честен? или сейчас просто накрутил себя по максимуму, отчего и размазало. викторов сжимает челюсти, удерживая отвратительно жалкий всхлип. когда-то он уже зашёл за угол, а значит не вернётся. может не так все и хорошо, как думал? как брошенный котёнок остался на улице. холодный, голодный и мокрый из-за невроза. могло ли быть иначе? он поторопился говорить о личном? набрав побольше воздуха в легкие, он хочет уйти домой, поскорее упасть головой куда-нибудь, чтобы забыть этот вечер. ничего хорошего не вышло и не выйдет. о чем он сейчас думал? что сможет переубедить и показать, что душа его не такая темная на деле? что дом — это не помещение, а человек? настолько пусто на душе, что хочется вернуться в эту толпу, напиться до звездочек перед глазами и проболтать до самого утра с ясюкевичем. но придётся отпустить все и растворить в своей памяти так же, как дым сигареты растворяется в воздухе. он и сам не понимает уже, мести хочет или справедливости. одна сторона говорит о самой жестокой мести этому человеку, о самой жестокой мести для себя, чтобы никто больше не смог причинить боль. другая же, что это неправильно. что злость и обида не должны накрывать с головой. что должна быть только справедливость, а не боль.во мне тает дым.
в тебе тает мир .
от прикосновений близких всегда становится легче. чувствуешь, что они сквозь прикосновения, объятия, поцелуи и поглаживания передают частичку себя, помогая морально. они лечат своими руками и искрящимися глазами, которые смотрят с теплотой. они запускают пальцы в волосы, гладят, целуют в обе щеки и греют, прижимая к себе ближе. энергия пополняется мгновенно. всем нужны близкие, которые смогут помочь в такие мгновения. человек не сможет жить без тепла, потому что иначе замёрзнет внутри и его существование станет лишь брожением в сером мире. в мире таких же пустых, как и они. но любое холодное, даже ледяное сердце можно разогреть. сломать толстую корку льда спустя время. сил нужно приложить много, но результат будет положительным. растопить чужое сердце — это подвиг. даже если сам медленно замерзаешь от чьего-то холода, сам проваливаешься в пустоту. и лёд может согреть в минуту печали, как сейчас. когда-то от чужих прикосновений было теплее, чем от обогревателя или одеяла зимой. трепетные лучики заботы накрывают с головой, касаясь темных уголков нетронутой души. ладони держат лицо, гладят скулы и вытирают слёзы. такое чувство внутри, будто все так и должно быть. будто в животе наконец оживают бабочки. бьются о стены, желая вылететь. но пока только искры в глазах выдают его чувства. как же..хочется сейчас прижаться к чужой холодной груди и слышать стук сердца. слышать, как медленно оно бьется. оно тоже холодное, тоже где-то там внутри каменеет. саша когда-то растопил его, сделал так, чтобы оно горело ярким пламенем. тогда даже не надеялся на взаимность. просто хотел, чтобы глеб сиял ярче любой звезды на небе, даже если его небом станет другой человек. это, наверное, настоящие и искренние чувства. когда ты хочешь сделать человека счастливым, не думая, останется ли он рядом. просто глеб должен быть счастлив. это дороже всего. саша.. все мысли сейчас о нем. о том, как хочется оказаться совсем близко. других глеб бы не подпустил. почему же тот не исключение? просто из-за того, что раскрылся так быстро. не было задумки использовать это против него. может быть, осознает чуть позже.стучался в твою дверь, но забыл, что ты не одна
я знаю, не откроешь, останусь тут до утра
его омут напротив. он заставляет окунаться в него с каждой встречей все сильнее и сильнее. в омут, где есть только темнота и черти, которые готовы полакомиться свежей душой. здесь только неизвестность, которая заставляет пугаться, останавливаться и осторожничать с каждым новым шагом. глеб не может просто прыгнуть, окунувшись с головой. хотя, до этого момента немного осталось. сойдёт с ума и наступит в темноту, свободно падая. омерзительно. все давит, скорее душит. сам сжимает кулаки, обхватывая колени. поджимает губы, чтобы сдержать очередную волну глупости своей и слез таких же жалких, как и он сам. да, он чертовски устал, но какое дело остальным до очередного потенциального больного? никакого. и смысла в этом тоже никакого."однажды всё пройдёт" —
ты запомни эти слова.
тоник и лирика
— ты один, глеб, потому что не позволил мне быть рядом в то время. — саш? тут же взгляд поднимает свой, видя его. это не силуэт. это не сон. он правда рядом. — я скучал..отпускай.