Вдвоём и всюду

      Идиотская туфта. Священный Грааль. Дешёвая поделка. Шедевр видеоиндустрии. Мысли Маджимы перескакивали от отвращения до трепещущего восторга каждый раз, когда в диалоге один персонаж новеллы сменялся другим.       Утром он отвесил оплеуху олуху из своей семьи, который притащил ему эту игру, уверяя, что босс не пожалеет о потраченном времени. Три часа назад, запустив всё-таки от безделья диск, он не поверил своим ушам. А сейчас он достал лучшие наушники во всём Камурочо и с терпеливостью старателя, продирающегося сквозь тонны грязи к крупицам золота, прощёлкивал диалоги, желая побыстрее перейти к той самой сцене. Это, чёрт возьми, эротическая новелла. Там должна быть та самая сцена.       Когда он нашёл её, то впервые отдал должное не только актёрам озвучки — одному конкретному актёру — но и геймдизайнерам. Диалоги можно было не только пропускать, но и отматывать назад.       Назойливый голос второго актёра сперва смазывал впечатление, но Маджима приноровился быстро проскакивать его часть.       Зато голос протагониста новеллы…       Маджима не спутал бы его ни с чьим иным. И, как заворожённый, переслушивая одну и ту же реплику раз десятый, он откинулся на спинку стула; его свободная рука уже безотчётно поглаживала промежность, а узкие кожаные штаны, казалось, стали ещё теснее.       «Я всегда видел в тебе чуткого, сильного мужчину», — снова произнёс Кирю. Его голос обволакивал — глубокий, полный нежности, такой, чёрт возьми, обольстительный. И Маджима спорить готов был, что Кирю даже не старался играть — у него никогда не выходило хорошо актёрствовать.       О чём он, чёрт побери, думал, когда записывал эти строки?       От таких мыслей ширинку пришлось наконец расстегнуть.       «Я бы хотел, чтобы ты стал моим первым», — Маджима чуть не застонал сквозь крепко сжатые губы. От каждого слова, от каждого звука этой реплики кровь приливала к члену сильнее. Он всегда жалел, что так и не услышал от Кирю ничего подобного — и сейчас уносился на крыльях прекрасной фантазии, прикрывая веко и всё больше распаляя сам себя.       Маджима представлял себе Кирю, который лежал бы рядом с ним на кровати; в его взгляде — поволока желания, в его голосе — соблазн, которому невозможно не поддаться. Этот голос целовал саму душу Маджимы, он гулял волнами возбуждения по коже, доводя до мурашек на невольных вздохах. Этот голос шептал ему на самое ухо:       «Пожалуйста, будь нежен со мной».       Закусывая губу, в безумном исступлении Маджима переслушивал это снова и снова, едва попадая по кнопке «назад» и представляя, что вместо собственного кулака он входит в восхитительную, блаженную, ни с чем не сравнимую тесноту Кирю, пока тот тяжело дышит у него над ухом, поощряя фразами, которые были бы пошлыми и избитыми, если бы их говорил кто-то, кроме него. У него любые фразы звучали так, будто бы он хотел, чтобы Маджима немедленно кончил.       Случайно вместо «назад» он промотал «вперёд». И на этот раз не смог сдержать хриплого вздоха, зажмуривась и продолжая неистово надрачивать под стоны Кирю, сперва подавляемые, но чем дальше, тем более громкие и непристойные. Последний, самый непристойный, накрыл Маджиму волной оргазма, пока с губ его слетало протяжное «Казума-а».       Немного придя в себя и сфокусировавшись вновь на экране, где застыл задник новеллы с кнопками «Сохранить» и «Выйти в меню», Маджима тряхнул головой и выругался. Стоило всего-то несколько месяцев не видеть Кирю, как он буквально сошёл с ума от какой-то компьютерной игры для перевозбуждённых школьниц.       С другой стороны, несколько месяцев не слышать его голос — настоящая пытка. Теперь, услышав его вновь, Маджима ещё отчётливее осознавал это.