Словно в багряную краску
Окунули тысячу раз –
Так густо окрашено небо,
Когда к зубцам дальних гор
Нисходит вечернее солнце.
[Минамото-но Санэтомо]
Неуверенными шагами они пробирались сквозь лесную чащу. Гарри держал руку Джинни в своей, пытаясь совладать со сковывающей тяжестью в груди. — Гарри, зачем мы идём в Запретный лес? — спросила его жена, сжимая его руку. — Потому что больше не могу… Ноги стали утопать в магическом тумане. Он скрыл место, к которому они направлялись, от посторонних глаз. С каждым шагом их силуэты обволакивала непроглядная пелена, пока полностью не поглотила мужчину и женщину. — Я покажу тебе её… Могилу Гермионы… — Поттер взмахнул волшебной палочкой из бузины, и туман стал медленно оседать. Джинни остановилась, прожигая спину Гарри не верящим взглядом. Её ноги отказывались идти. Она просила мужа об этом десять лет. Требовала. Умоляла. Угрожала. Делала всё, что было в её силах, чтобы иметь возможность прийти к могиле подруги и хотя бы просто сказать о том, как она скучает по ней. — Гарри Поттер, я умоляла тебя об этом десять лет! — звенящим шёпотом сказала Джинни, пытаясь заставить свой голос не дрожать. — Десять грёбанных лет… Она прикусила нижнюю губу, чувствуя металлический вкус крови на языке. Её затошнило, и мелкие иголки дрожи прошлись по всему телу. — Я не мог, Джинн. Это слишком больно… Туман вокруг них исчез, и Джинни увидела поляну, окружённую вековыми деревьями, увитыми плющом. Их стволы тянулись к солнцу, укрывая кронами затаившуюся тишину. Поттер вновь взмахнул палочкой, и перед ними посреди поляны в зарябившем воздухе медленно проступили очертания каменного изваяния грубой резки. Из огромной каменной плиты выступали фигуры мужчины и женщины. Джинни прочла золотую надпись, выбитую в камне:Гермиона Джин Грейнджер
Драко Люциус Малфой
19.06.2005
«Я люблю его, Гарри. Без него бы я не смогла…»
— Гарри… — Джинни прикрыла рот рукой, и из глаз полились слёзы. Она сделала шаг. Затем другой. И дотронулась трясущейся рукой слова «люблю». — Что это, Гарри? — спросила она, не отрывая глаз от позолоты букв. Из лесной чащи к ним вышел фестрал и подошёл к Гарри, утыкаясь скелетоподобной мордой в его плечо. Поттер достал из небольшого кожаного мешка кусочек мяса и протянул его на ладони старому другу. — Джинн… — он замолчал, смотря в пустые глазницы фестрала. — В тот день… Я нашёл их… Я… Я не мог разлучить их после смерти… Она умерла, пытаясь спасти его… — его голос дрожал, и слова слетали с губ осколками, оседая пеплом у ног жены. — Ты должен был мне всё рассказать! Она… Она спасла мне жизнь. Вытащила из самого ада… Как ты мог?! Я бы всё поняла… Приняла… — Джинни давилась словами, словно те были жидким Круцио в горле. — Прости… — Прости?! — почти взвизгнула она. — Прости. Я не могу простить себя за то, что не успел… — он посмотрел в покрасневшие от слёз глаза. — Сейчас ты расскажешь мне всё. И он говорил. Говорил о том, как получил патронуса Гермионы за мгновение до первого взрыва, который разрушил холл и часть помещений первого этажа площади Гриммо 12. В день последнего сражения в своей жизни. Как прибыл сразу же после победы в крохотный заброшенный домишко в какой-то глуши и увидел их остывшие тела, скреплённые кровной магией. — Рядом с ними я нашёл лишь небольшой обрывок пергамента с этими словами и уничтоженный крестраж, — Поттера раздирала на части скрываемая годами боль, и он сбивался на каждом слове. — Джинн, я не знал, что думать… Я не знал, что делать… Северус помог мне похоронить их здесь. Укрыть от всех… Они… Любили друг друга… Годами...Скрываясь ото всех… Я не мог раскрыть их тайну… Просто не в праве… Гарри замолчал, а Джинни сжала его руку и уткнулась мокрым от слёз лицом в его грудь. — Почему ты рассказал мне об этом сейчас? — чуть слышно спросила она. — Потому что больше не могу нести груз этой тайны в своём сердце… Слишком больно… Слишком…