Не угашен

Объективно ущербное на вкус пиво — не повод его не пить. И такого мнения придержались все. Не просто ж так на базе собрались. — Кста-ати! Анжела на день рождения к себе зовёт завтра! Вы как, пойдёте? — Да, мне тоже говорила. Я иду, — протянул Мел. — Кто бы сомневался, — хитро лыбится Хэнк, закидывая ногу на ногу. — А в общем-то, почему бы и нет? — Гендос, ты тоже приглашён. — Хуя-я… Уже авторитет! — Ну чё, все идут, получается? Получается. Хоть Анжелка и говорила что-то типо: «Не нужно мне никаких подарков, главное, чтобы вы сами приходили…» Но бля, че-то негоже к девушке, хоть и не своей, без подарка на днюху приходить. И Киса обязательно подумает над этим завтра. А сейчас он расслабляется после тяжелой недели. Вот только расслабиться особо и не получается. Киса так-то врачей никогда не любил, да и сейчас тоже. Лекарства во время болезней пьёт, ну когда уже совсем худо, но про успокоительные, антидепрессанты не забывает, хотя, думает, странно, что ему их выписали, не поставив диагноз определенный. За здоровьем своим начал что ли больше следить, потому что вся эта ситуация его и вправду тревожит: перепроверяет что-то вечно, напоминания в телефоне ставит, следит за курсом… Хотя, иногда может и в пустой живот таблеток закинуть, а потом ещё и алкашкой запить. — Ты опять? — спрашивает Мел, отпивая из своей бутылки, когда видит, как Киса таблетки свои пьёт. — Что?.. — Ну… Принимаешь, — уточняет Гендос. Ваню аж передёрнуло. А Хэнк тем временем взглядом своим будто прожечь Кису хочет, пытается уловить малейшие изменения в мимике того. Киса же ничего им так и не рассказал. — Да не, я это… — занервничал, как-будто реально принимает, пытаясь придумать самую найдебильнейшую отмазку. — Не принимаю. Недели две уже, если не больше, — он на секунду пересёкся взглядом с Хэнком. Тот смотрит понимающе, с немой поддержкой, как-то по-тёплому так. Под этим взглядом хочется расслабиться. Боря чуть заметно кивнул, мол: «Давай, расскажи им уже». Кислов вытягивает ноги и смотрит куда-то вниз, теребя пальцы: — Ну бля… Там подозрения всякие… — и снова взгляд с Хэнкиным встречается. — Говорят, биполярка тип, пограничка, может, короче, вариантов хуева туча, блять. Вся сборная солянка во мне собралась! Ну это похуй, вы не думайте там. Сто проц «эти» хуйню моросят просто. Да от стресса, скорее всего, нервничаю. На него выпячиваются две пары удивленных глаз. — Хуя-я… — протянул Гендос, поднося к губам бутылку. — Да бля, забейте вы! Я ж не псих какой-то! Пара секунд молчания. — Ты к психологу хоть ходишь, Кис? — спрашивает Мел, ставя бутылку на подлокотник кресла. — Да хожу! — бесится. — Так спрашиваешь, будто я ебать проблематик с бедами с башкой. Вот как знал, не надо было вам рассказывать. — Кис, успокойся, нормально всё. Никто тебя не осуждает, — говорит Хэнк, а Ваню уже трясти начинает от поступающей злости. Все взгялды на себя воспринимает, как попытку нападения, как взгляды на умалишённого психа. Ваня на секунду кривит губы, напрягая спину, и устраивается на диване поудобнее, отпивая из своей бутылки. — Ага. — Не парься только сильно, ты, кислый. Ты ж всё равно брат наш. Даже если с ума сходишь, — коротко посмеялся Гендос, а Киса замахнулся рукой: —Сук, ща реально пизды дам! Гена только сильнее рассмеялся, выставляя руки в защитном жесте. — Кис, я рад, правда, что ты нам рассказал. Гена прав, ты всё равно более чужим для нас не станешь. Справишься со всем! — улыбнулся Мел, и Хэнк потёр ладони: — А теперь выпьем за это! Ваня наконец расслабился. Что бы там ни было, они ж все равно кенты, по-любому *** — А что Анжелке дарить-то? Без подарка идти — хуйня идея. — Я ей книгу купил, завтра цветы ещё куплю. — сказал Мел, и парней одновременно прорвало на смех. — Книгу? Братан, на твою днюху я подарю тебе уроки по пикапу, — все ещё лыбясь, проговорил Гендос. — Да идите вы! — Реально, Ген, — резко изменился в лице Хэнкин, — может, Анжелка, там, читать любит? Киса уже начал конкретно задыхаться от смеха, хватаясь за живот и падая на диван рядом с Хэнком. — Ладно, вообще… — Кислов протёр глаза, всё еще чуть посмеиваясь.— Я особо париться не буду, она не моя тёлка всё-таки. Букетик цветочный ей куплю, да и всё. Чё там париться. — Подарок как раз такой, будто она — твоя тёлка, — парень посмотрет на друга с прищуром, за что сразу же получил локтём куда-то в ребро. — Блять, ну тортик куплю, похуй. Тебя ебать не должно, Хенк! С парнями спокойно. Переживания Киса почти сразу отпустил, и не ясно, почему он боялся осуждения, это ведь братья его, они ведь не могли его не поддержать. С каждым выпитым глотком становилось всё легче. Время уже около восьми вечера было, когда парни решили разойтись. Утром на учёбу, да и они итак уже засиделись. Хэнк обхватил Кису двумя руками со спины, пока тот гнал на своём мотоцикле. Спустя время они остановились возле какого-то подарочного. — Так, ну если что, потом ещё куда-нибудь сгоняем. Чё брать будешь, решил? — спросил Киса, снимая шлем. Второй повторил то же действие, после чего парни зашли внутрь. — Честно, не ебу. Игрушку какую-нибудь плюшевую, может… Не знаю даже, не слишком ебануто? — неуверенно спросил Хэнк. — А тебе не кажется, что ты слишком пытаешься заморочиться? — сказал тот и повернулся к стенду с игрушками, высматривая что-нибудь подходящее. — Дарёному коню зубы не чистят, — продолжил Ваня, вызывая у друга смех. — Возможно, — не стал спорить Хэнк. — Бля, ну вон, уродца возьми… — усмехнулся Кислов, взяв с полки какого-то стрёмного кролика. — Спасибо, блять, за помощь, — цокнул Хэнк, ворочаясь туда-обратно, пытаясь найти что-нибудь более нормальное. — Хенкалина, тут это… Тебе точно Бабич эта не нравится? Ты ж помнишь, что это Мела девчонка, не по-пацански ж получится… Хэнк недоуменно нахмурил брови, заглядывая Кисе в лицо: — Бля, Вань, ты ебанутый? — Ну бля, а чё, — возражал тот, — Я ж просто спрашиваю. Не, ну реально… — Когда-нибудь точно по ебалу получишь. Киса посмеялся, сощурив нос. Купили выбранного плюшевого гуся, засунули его в Борин рюкзак и вышли на улицу. Пасмурно. Пока они были в магазине, начал моросить дождь. — Пизда, а не погода. — А мне нравится. — Кислов расслабленно улыбнулся, сощурив нос от попадавших на лицо капель и убрал руки в карманы. — Нравится грязь и дерьмо? — Я ж с вами общаюсь как-то. Грязные брызги от кроссовок разлетались, неизбежно пачкая джинсовые подвороты. — Хэнкин, а погнал на набережную, а? — Зачем? *** Дорога на мотоцикле заняла не больше пятнадцати минут, могло быть и быстрее, но ускоряться во время дождя и мокрой дороги — идея не из лучших. Они ехали, а над ними быстро двигалось серое небо, мимо пробегали частные дома, деревья, магазины и новостройки. Пахло приятно — свежестью: лесом и смесью травящих выхлопных газов, в общем — свежестью, которую мог себе позволить Коктебель. Если б Боря шарил за эстетику, сказал бы, что на улице атмосферно, но за эстетику он не шарит, поэтому кричит, не задумываясь: — На улице, всё-таки, охуенно! — Я же говорил! — слышит он крик в ответ, заглушаемый рёвом мотора. Заглушили мотор прямо у набережной. Тишину разбавлял звук волн и мелко-капающий дождь. Приятно так, спокойно.