ххх
Они выбирают самое удалённое и незаметное поле, больше похожее на пустыню. Тут нет ничего, кроме песка разве что. Пока пацан задумчиво рассматривает окрестности, Кацуки разминает плечи и натягивает манжеты, поддерживающие локтевой сустав. — Сколько ворон насчитал? — он ухмыляется. Мальчишка склоняет голову к плечу в ожидании. И без того ограниченное парами секунд терпение подрывника стремительно потрескивает. — Покажи мне, что ты можешь. Тогда Сол понимающе изгибает губы буквой "о" и лениво прикрывает глаза. — Разве ты не читал отчёты? Я же говорил, моя, ээ… Моя причуда — огонь. Кацуки выразительно выгибает бровь. — И? — Этого недостаточно? — Хах, ну давай я тебе объясню, — Кацуки выдыхает и переносит вес на опорную ногу, а руку упирает в бедро, на другой показательно загибая пальцы. — Этим отчётам верить нельзя по понятным даже тебе, тупице, причинам. Ты не выглядишь, как те идиоты, с которыми я учился, так что объяснять тебе это бессмысленно, нет? Похуй. Мне плевать, какая у тебя причуда, будь ты хоть бессмертным. Я должен видеть, что ты можешь и как. Ты тут не на отдыхе. Мальчишка печально опускает уголки губ. — Блин, — его рука тянется к волосам, чтобы встрепать их, поставить пряди торчком ещё сильнее. — Я не то чтобы атакующий тип, Кацунян. Моя специализация, ну… пытки. Выведывание информации. Я хорош в вещах, которые- Ох! Грохот взрыва заглушает все его слова. Кацуки не собирается больше ждать. Нападает пока только вполсилы, его целью не является убийство. Очень внимательно, он наблюдает за тем, как немного с ленцой мальчишка отпрыгивает назад, переворачивается на одной руке, уходя от атаки. И тут же нападает снова. Его раздражает, что ублюдок не ставит его всерьёз. Сила его ударов растёт пропорционально тому, как пацан отказывается нападать в ответ всё дольше и дольше. Его стиль боя чем-то похож на то, что выдает Изуку на поле брани. Он пляшет, ускользая, и ловко уходит от прямых атак. Пламя взрывов ему действительно не страшно, хоть и обжигает руки, но он не показывает, что ему больно. Это заставляет его следить за Кацуки в ответ, и тогда становится понятно, что мозги ему нужны не для базовых действий. Он правда умеет ими работать. А Кацуки, о да, очень хорош в том, что делает. И достаточно упрям, чтобы добиться желаемого — как и всегда, в принципе. Мальчишка резко выдыхает и уходит в очередной переворот, но даже не заканчивает движение, только отталкивается руками от земли и выдаёт волну огня. Он создаёт его руками, как Шото правой, удерживает в ладонях и парирует удары. Он двигается быстро и слаженно, у него хороший контроль тела. Достаточно, чтобы не оставлять открытыми бока или голову и не позволять Кацуки схватить его за ногу или руку. Тренировочный бой быстро становится чем-то большим. Почти что настоящей схваткой, где причудливые атаки чередуются с рукопашным боем. Сол двигается так, будто вырос на улицах, с лёгкостью использует грязные приёмы, но честный бой ему тоже знаком. Воздух вокруг него нагревается и вибрирует, танцует, песок на месте их сражения плавится в стекло. Кацуки вдруг понимает: ему не нужно сдерживаться. Не важно, что он делает, мальчишка этого не боится. Каждое новое движение со стороны подрывника запечатлевается им, и тогда Кацуки узнаёт ещё кое-что о нём. Он быстро учится, буквально на ходу. — Ах ты, — шипит он, — крысёныш! Мальчишка смеётся слишком легко для происходящего, беззлобно, азарт легко читается в этих звуках. Глаза его блестят так же. — Я кот, вообще-то. — Обезьяна ты! Сол сам идёт в наступление. Это его главная ошибка. Он не самонадеянный, он исследует, хочет попробовать. Кацуки не составляет труда уложить его серией атак и закончить вращением, которое он не доводит до гаубицы. Мальчишка под ним дышит загнанно, но улыбается широко и восторженно, даже не пытаясь скинуть его со своей груди. — Вау! Это было хорошо! Твоё колесо просто бомба! Научишь меня? Кацуки слезает с него сам и пинает песок ему в лицо. — Подавись, сволочь. Сол смеётся. Кацуки не пытается сдерживать ухмылку. Он даже не подозревал, как ему этого не хватало.ххх
— Пытки. Хах. Интересно. Они сидят на краю поля, все в песке и саже. Сол слизывает кровь с губы, трогает нижнюю челюсть кончиками пальцев. Задумчиво, он переводит на Кацуки взгляд. Тогда приходится уточнить (не без раздражённого вздоха, конечно же): — Кого пытал? Не "кого-то", как спросил бы Изуку. Оставлять пацану обходные пути не в интересах Кацуки. Он хочет ответов, какими бы они ни были. Похоже, придурок это тоже понимает, потому что откидывается на выставленные назад руки и расслабленно горбит спину. — Далеко не лучших людей. Они сделали много дерьма и влезли не туда, куда им следовало бы. — Для кого? Он видит, что задаёт правильные вопросы. По крайней мере, они заставляют Сола ненадолго задуматься, сбивают веселье с его лица. Теперь глаза у него серьёзные, даже если смотрят не на подрывника. — О… Для отца, как правило. Иногда для себя. Знаешь ли, я не святой мальчик и связался не с той компанией когда-то очень давно. Мне нужны были ответы, которые никто не дал бы просто так, а я, ну, торопился. Действовать нужно было быстро. — Ты с мафией связан, что ли? — Кацуки фыркает. Вроде бы насмешливо, но весь этот налёт веселья слетает с него, как только он видит холодную ухмылку на чужом лице и лениво прикрытые глаза, в этот раз обращённые на него. — С ней тоже, но они меня вроде того что берегут. Я там на хорошем счету, они меня многому научили. Но знаешь, мм, есть один… человек, которого, как ни крути, ты не сможешь назвать хорошим. Уверен, ни в одной из параллельных вселенных он не является молодцом. Они защищали меня от него много раз. Кацуки подаётся вперёд. То ли интерес побуждает его к этому, то ли странная, непонятная ему жажда защитить. — Больной ублюдок. Кто он? — Его имя тебе ничего не даст. Он помышляет на территории Японии, но живёт точно не тут. Заскочил, знаешь, на огонёк… К тому же, он достаточно скрытный, чтобы не попадаться полиции. Или героям, хех. Пока я единственный, кто смог хотя бы пару раз надрать ему зад. Он немного зол на меня за это. Пренебрежение в последней реплике ставит под сомнение лёгкость, с которой он её произносит. Это не похоже на хвастовство, каким бы гиперболизированным ни был взгляд Кацуки на ситуацию. Он отмечает факт мысленно, делает себе зарубку вернуться к теме потом как-нибудь. Он ведь видит, как напрягается чужое тело в это время. Он фыркает и откидывается обратно. Ответов больше не становится, но немного ещё информации он получает. Что с ней делать, пока не знает, но что-то подсказывает ему, что в этот раз показной лжи в словах мальчишки нет. Вот такой, честный, он намного приятнее. Сол разворачивается так, чтобы сидеть к нему лицом. Лёгкая улыбка не касается глаз, слишком серьёзных. Только это и заставляет Кацуки вернуть внимание к нему и слушать. Хотя ему всё ещё как-то не по себе от того, что их не разделяет стекло, и что видят они друг друга вот так. И говорят нормально, не через динамики. — Этот человек… Кацунян, в лаборатории мне было наиболее безопасно. Там он достать меня не мог. Ну, или мог, но по какой-то причине не хотел, я не уверен насчёт его мотивации. Он больной на голову. Если он появится тут, не пытайся с ним сражаться. У тебя ничего не выйдет. Кацуки не успевает подумать. Есть он, его мгновенно вспыхнувшее раздражение и колено, которым он упирается в чужое горло, завалив пацана на землю и пригвоздив собой к ней. Прямо ему в лицо, он шипит сквозь зубы: — Не смей меня недооценивать, сволочь. Я жопу тебе надеру. И почему-то — по какой-то непонятной ему причине — бледное лицо проясняется. Исчезает гнетущее нечто из глаз, появляется блеск, который Кацуки немного даже нравится. Восхищение, удовольствие. Мальчишка не пытается выбраться, только обвивает пальцами его лодыжку и легонько царапает обнажённую кожу. — Конечно, Кацунян. Ты же сильный. — Хватит называть меня так, ублюдок, — Кацуки затыкает этот не к месту болтливый рот ладонью и отстраняется сразу после. Сам создаёт безопасную дистанцию. — Если будет надо, я его уничтожу. Сол мягко смеётся и не спешил подниматься. Кажется, на земле ему тоже более чем комфортно. Он только складывает руки на животе и вздыхает, успокаиваясь. — Тогда защити меня, мой герой. Голос его урчит.ххх
Идея приходит в голову сама. Кацуки любит свой мозг, правда. В небольшом лабиринте всего один выход, и тот нужно суметь отыскать. Зная о нечеловечески остром нюхе Сола, Кацуки достаточно заботится о том, чтобы сбить его с толку. Ухмыляясь, он упирается рукой в бедро. — Я дам тебе времени, ну, скажем, минут 15. Этого более чем достаточно, чтобы даже такой, как ты, справился. Сол смотрит на него странно, со смесью веселья и настороженности, немного исподлобья. Одежда Изуку всё ещё в саже и земле после их недавнего спарринга, но даже со своего места Кацуки чувствует, что мальчишка всё ещё разогретый. От него прёт жаром, разве что дым не идёт. — Всё не может быть так просто, — замечает Сол. Умный мальчик, ничего не скажешь. Кацуки ухмыляется шире. — Верно, сволочь. Я подумал, что тебе будет слишком легко. Там роботы, которых мы используем на экзаменах. Уложишь пятерых, зачту за победу. Сол дует губы, будто бы немного даже обиженно. Ведёт носом по воздуху, мелко морщится и выпрямляется. Руки ныряют за ворот футболки, когда он поправляет выбившиеся оттуда пряди. — Я обязательно должен это делать? Серьёзно, почитай отчёты, там всё расписано, что я могу и как- — А что, — Кацуки прикрывает глаза, голос его становится ниже, когда он добивает, — тебе, опасному преступнику, за спиной которого целая, мать его, мафия, слабо? А Сол смотрит на него глазами хищника. Это глубокий, цепкий, жаждущий взгляд. Что-то такое есть в нём, от чего внутри подрывника всё подрагивает в желании… ну, не сбежать, но точно быть внимательнее. Не поворачиваться к зверю спиной и всё такое. И не то чтобы он собирался. Даже если за спиной у мелкого не только грёбанная мафия. — Я преступник, а не цирковая мартышка. — 10 минут. Глаза Кацуки сверкают. Вызов, который он кидает, попадает точно в цель. Мальчишка насмешливо фыркает, принимая то самое обманчивое ленивое положение, когда понятно, что он собирается хорошенько повеселиться. Похоже, он быстро перестраивается. — Мне хватит 5. Он сам ступает на территорию лабиринта, автоматом запуская отсчёт. Кацуки наблюдает за ним через мониторы, покусывая губу. Шпендель двигается уверенно, бесшумно и стремительно, атакует быстро. Создаётся впечатление, что к нему невозможно подойти незамеченным. Роботы идут к нему сами, но он находит их раньше, легко, и расправляется так же. У него точно есть опыт в скрытых операциях. Он хорошо показывает себя в том, что нужно для теневой работы, для стремительного наступления. Роботы большие и шумные, но после его атаки затихают и падают слишком быстро. Кацуки не недооценил его, и ему это нравится. У него такое чувство, будто он откопал сраный алмаз в куче дерьма. Это забавно. У пацана нет почти никаких приёмов, только горящие руки и скорость, какая-то нечеловеческая грациозная гибкость и безрассудная смелость, из-за которой он себе всё это позволяет. В другой ситуации риск был бы неоправданным. Он совершает движения и кувырки в воздухе — очередное подтверждение догадки о том, что он точно не домашний котёночек. Он полностью полагается на слух и зрение, нюх ему не поможет, но кажется, что это и не нужно. Кацуки видит, что он достаточно силён, чтобы быть частью геройского факультета. Может, даст фору многим первокурсникам, если постарается. Новая идея зреет в голове, но пока что он её удерживает при себе за хвост. Для начала нужно поговорить со Стёркой. Таймер издаёт новый звуковой сигнал. Сол убивает семерых роботов (достаточно для победы) за три минуты и ждёт его на выходе из лабиринта ещё через две, ленивый и расслабленный. Правда хорош. — Ну и вонь, — голос через динамики доносится весёлый и хриплый, а лицо на экране сморщено в отвращении. — Ты тут кого-то расчленил, да? Добрался-таки до дока? Это предупреждение? Кацуки раздражённо цокает. Ну и трепло, реально. Он отправляет к нему ещё двоих роботов и не без удовольствия наблюдает, как механические внутренности разлетаются в щепки под звуки смеха.ххх
Кацуки не спрашивает, он ставит перед фактом. Мальчишка склоняет голову к плечу, выглядит удивлённым. Длинные волосы собраны неаккуратным пучком на затылке, но хвосты достаточно длинные, чтобы прикрывать шею. Похоже, ему некомфортно, когда она обнажена. Интересно. — Школа? — только и спрашивает он. Кацуки не до конца понимает, почему в его тоне так много удивления. Сол негромко мычит, слабо хмурится. — Разве это не рискованно? Я же могу их всех перебить, они даже не успеют моргнуть. — Будет им хорошим уроком не зевать, — Кацуки хмыкает, складывает руки на груди. Опасно, он склоняется к пацану ближе, смотрит прямо в глаза практически в упор. — Но не сомневайся, что я тебе кишки наружу выпущу, если посмеешь рыпнуться, шпендель. — Ой фу. Внутренне довольный этой маленькой угрозой, которую точно сможет воплотить в жизнь, он выпрямляется. Сол со скучающим видом отклоняется назад, покачивается на ножках стула. Хорошо держит баланс. Взгляда всё равно не отводит, смотрит сосредоточенно. — От этого потом живот болеть долго будет. Давай что-нибудь другое. Кацуки чувствует, как его брови скользят вверх. Серьёзно. — Изнутри подожгу. Пацан морщится снова. — Метеоризм. Целую неделю, бе. Лучше утопи. — Вижу, у тебя богатый опыт, — Кацуки хмыкает. Мальчишка внезапно улыбается, глаза его сужаются и искристо сверкают. — Богаче, чем ты думаешь. Я умирал уже столько раз, — он загибает пальцы, начиная торопливо перебирать: — От пули в голову потом мигрени, от отравления изжога, даже молоко не помогает, а ведь взрослым и так оно не на пользу! Взрослым котам, кстати, тоже, мало ли ты не знал. А если на куски- — Я просто тебя скину со скалы! И я знаю, что котам нельзя молоко, ты, идиот. Поразительно, но мальчишка замолкает. Делает вид, что всерьёз задумывается, с ума сойти можно. Кацуки чувствует, как дёргается левый глаз. Эти дети… Если Айзаве с ними всеми было так же, он искренне сочувствует. Насколько может сочувствовать такой, как он. Сол ухмыляется, наконец-то кивает. — Сойдёт. Посплю побольше. Кацуки думает, что сумасшествие в его годы реально. Вот оно, сидит перед ним за столом, довольно лыбится, рассматривает ногти и мурлычет под нос какую-то извращённую пародию на детскую песенку.ххх
Может, идея была не настолько хороша, как ему казалось. Ему и Айзаве, который посмотрел устало, но дал добро. Изуку виноват. Если бы его жопа была здесь, Кацуки не приходилось бы проходить через это одному. Он вспоминает все те разговоры и проклинает своё доброе сердце, какое-то ощущение связи между ними двумя. Когда Изуку попросил помочь ему с детьми, он не сопротивлялся по-настоящему, он готов был изначально. В какой-то степени даже ждал любого предложения на сотрудничество, ведь всем известно, ему даже, что вдвоём они справляются намного лучше. Но, по факту, он тут. Один. А сраный Деку в сраном городе. Должно быть наоборот, чёрт его подери. И вот он здесь, да. И снова ищет проклятого пацана по всей территории Академии, потому что тот улизнул прямо с урока, на который он отвёл его чуть ли не за шкирку. Что за несносный идиот, ну серьёзно. Должен ли Кацуки удивляться тому, что придурок находится на крыше? На самом, мать его, видном месте. И должен ли он ругаться на себя самого за то, что проворонил этот момент? — Какого дьявола ты тут забыл?! — он хватает пацана за ворот и поднимает рывком. Тот вцепляется в его запястье, но не слишком резко. Скорее, для вида, наверняка ведь слышал злобную поступь подрывника. Глаза распахивает так же. — Лежу? — почти искреннее недоумение, Кацуки ему не верит. Он притягивает мелкого к себе ближе и рычит ему в лицо: — Ты должен быть на уроках. — О, ну, — Сол тихо посмеивается и разводит руки, выглядит расслабленным, а глаза неотрывно следят за Кацуки. — Мне стало скучно. Когда ты сказал про занятия, я был взволнован. Вау, школа! И всё такое. Но это оказалось оооочень тухло. — Я тебя не на рейв вывел, сволочь. — Там слишком шумно. Кацуки его встряхивает. Сильно, слышит даже клацанье острых зубов. Пальцы с длинными ногтями вонзаются в его запястье почти панически, дарят обещание боли, если не прекратит. — Хватит надо мной издеваться! — шипит он опасно, уже правда на грани убийства. Сол поднимает руки, делая вид, что сдаётся. Улыбка сидит в уголках губ, в морщинках у глаз, но не в самих глазах. Он напряжён. Он натянут и в готовности к чему угодно. Кацуки медленно разжимает пальцы, отпуская его. Взгляда не сводит всё равно. — Ты должен быть там и давиться новыми знаниями, чтоб тебя. — Да, что ж… — мальчишка поправляет футболку и смотрит из-под чёлки, почти обиженный, но Кацуки видит это: его настороженность, ожидание новых действий. — Такое дело… Не хотел тебе говорить… Я… не умею писать, — внезапная ухмылка намекает на очередную издёвку, но Сол неприязненно морщится, будто смущается. — Ты в курсе, что я хорошо понимаю японскую речь, но не понимаю вашей письменности? Кацуки резко выдыхает. Глаз снова дёргается. — Ты так прикалываешься? Наверное, был комиком. — Я знаю древний японский, — Сол задумчиво поджимает губы, отводя взгляд туда, где солнце ярко светит на небе, — корейский, китайский и все диалекты английского. Но писать умею только на английском. — Нахрена тебе вообще… — Кацуки устало выдыхает, нервно запускает руку в волосы. — Нахрена тебе английский. Крошечная улыбка — настоящая на этот раз — появляется у Сола на губах. — Я вырос в Нью-Йорке, Кацунян. А здесь только родился. — На кой хер тогда древний японский? На этот раз пацан только пожимает плечами. — Его я не учил. Просто знаю.ххх
Теория даётся ему неплохо, несмотря на то, что он умудряется на уроках спать. Кацуки наблюдает за ним, чем, он знает, немного нервирует других студентов. Это не мешает учителям вспоминать первый курс класса Кацуки (его это бесит, но он не может отрицать, что немного всё же скучает). Когда на пути к полю он задаёт вопросы, Сол на них отвечает. В своей этой болтливой манере, но тем не менее. Умеет слушать всё же, оказывается. И заметно оживляется, когда дело доходит до практики. Кацуки держит его возле себя, когда первый класс стоит перед ними двумя. Стоит признаться, это всё ещё несколько неловко. Он ждёт, когда остальные подтянутся, у них есть ещё пара минут. Тогда один из учеников внезапно теряет терпение. — Откуда ты вообще такой взялся? — вопрос не к нему. Сол опускает голову, которую держал запрокинутой, подставившись под солнечные лучи. Его глаза блестят насмешливо. — С горы спустился, — а потом зачем-то думает и всё же добавляет, — из Тоямы. Как будто это что-то должно им сказать. Он и замирает так, будто правда должно. В ожидании чего-то. Кацуки в замешательстве хмурится, но хмурится он постоянно, так что никто даже не замечает. Девчонка из первого ряда упирается в бедро рукой и смотрит на шпенделя свысока. У неё очки, но по опыту Кацуки в курсе, что они не будут ей помехой. Пока что, за время обучения, она не потеряла их ни разу. А ещё он знает, что она довольно хлёсткая на язык, и удивлён, что первый вопрос был не за ней. Но вот она открывает рот. — Ну и что ты такого сделал, чтобы тебя зачислили к нам? Мир спас? Пацан посмеивается. Его руки спрятаны в карманы тренировочных штанов, он выглядит безоружным и безвредным. Привычная уже улыбка делает его безобидным и простым парнишкой, даже если внешность его обманчива. Им неоткуда этого знать. И её тон его совершенно не задевает, как будто бы. — Выжил? Из меня пытались сделать ному. — Ному? — девчонка переводит на Кацуки возмущённый взгляд. Студенты тревожно переглядываются, шёпот и переговоры вполголоса наполняют пространство вокруг них. — Вы ебанулись? Ному разнесли город в щепки, а вы притащили это сюда, чтобы сразу наверняка разнесли и Академию? — Следи за языком, когда говоришь со мной, — рычит Кацуки. Девчонка стискивает челюсти. Ему плевать. — Он под моей юрисдикцией, что не понятно? Я не должен перед вами отчитываться. Если что-то не нравится, валите нахер, мне фиолетово. Попытаетесь его убить, я сам каждого из вас отправлю в ад. — Мне это не интересно, — насмешливо замечает Сол. — А убить вы меня всё равно не сможете. Вы ещё слишком маленькие. Видно, что этот ответ никому не нравится. Оба, и герой, и его подопечный, нервируют студентов, но если бы Кацуки было не всё равно, наверное, земля бы схлопнулась. Он считает, что слабаков нужно отсеивать сразу. Может, они и прошли экзамены, но всё не будет так, как они хотят, а верёвки вить пусть продолжают из тупицы Деку. Пацан из второго ряда поднимает руку. Кацуки переводит на него тяжёлый взгляд, но студент смотрит только на ушастого мальчишку. — Сколько тебе вообще лет? Сол задумчиво мычит и пожимает плечами. — Если честно, не уверен. — Не уверен?! — это уже несколько голосов. Кацуки устало прикрывает глаза. Сол посмеивается. — Я не скажу вам точное число, потому что не знаю его. Полагаю, за сотню. Вот и весь ответ. Кацуки решает, что хватит с него и с них. Он пинает камень носком кроссовка. — Достаточно набалаболились. Давайте приступать, мать вашу, — а мелкого хватает за плечо, чувствуя тут же, как оно каменеет под пальцами. — Ты остаёшься со мной. — Почему? — Сол не выглядит возмущённым, смотрит искренне заинтересованно. Такой наивный и покладистый с виду. Кацуки не позволяет себе обманываться. — Будешь наблюдать. Сол понимающе ухмыляется.ххх
Когда он находит пацана на крыше, не удивляется. Сол всё так же нежится под лучами солнца, а Кацуки просто внутренне гордится собой за то, что в первую очередь пошёл сюда. — Не стой там, Кацунян, — голос звучит мягко и сыто, хотя Кацуки не может отрицать, что мальчишка снова худеет. — Я тебя слышу, даже если ты молчишь. — Что ты здесь делаешь опять, — даже не спрашивает. Ноль вопросительных интонаций. Сол улыбается, не открывая глаз. Опрометчиво с его стороны. Хотя бы ради профилактики Кацуки совершенно не против скинуть его с крыши нахрен. — Я их нервирую. Из-за меня они не могут сконцентрироваться на учёбе и стать хорошими геройчиками. А мне и отсюда хорошо слышно. Кацуки хмыкает. Чёрт знает, что им движет, но опускается на крышу неподалёку. Достаточно, чтобы не терять мальчишку из виду. Хотя не похоже, что тот готов куда-то сейчас срываться, бежать, лететь или катиться кубарем. — Почти удивлён, что тебе не всё равно. Тихий смех не раздражает его больше. Сол вытягивает ноги, вытягивает руки, расслабляется полностью. Открывает наконец глаза, но смотрит вверх, не скрывая наслаждения. Всем своим видом демонстрирует, насколько комфортно себя чувствует. — Это редкость. Мне плевать, как ко мне относятся люди, но я не хочу, чтобы из-за меня их будущее страдало. Не люблю создавать проблемы и привлекать к себе лишнее внимание. Когда оно мне надо, я сам о нём прошу. Ну, обычно. — Обычно, — Кацуки фыркает. — Здесь от меня это не зависит, — резонное замечание. — Ты вынужден следить за мной, потому что я ному. И другие учителя тоже глаз не сводят. Думаю, по той же причине. Ты только им не говори, но я отлично слышу их страх. Биение сердца, перемены в запахе, взгляды, вот это всё. Я знаю, где кто носит нож или, боже, вилку. Они ждут, чтобы я оступился, дал любой повод напасть. О, кроме Мика. Мик, похоже, от меня слегка без ума. — Ты не ходишь на занятия. — Да, — мальчишка усмехается, переводя на него хитрый взгляд, — но мы видимся на переменах или когда у него окно. Кацуки откидывается назад. Сначала на руки, затем ниже, пока вовсе не опускается на спину. Мышцы расслабляются. Может, опрометчиво, но он готов к нападениям. Ждёт даже. Ни одно из них не происходит всё равно. — Ему нравятся дети. — Я не ребёнок. — Ты выглядишь, как ребёнок. И не знаешь, сколько тебе лет. — Я не врал, что мне за сотню. Может, я не выгляжу дряхлым стариком, но не первую жизнь живу. Кацуки издаёт жалкую пародию на смех, откровенно даже не старается. Даже на сарказм ему сил тратить не хочется. Он слышит тихий шорох сбоку и собирается уже вскочить и защищаться, но. Открыв глаза, он видит лицо, слегка склонившееся к нему. Чёрные волосы едва заметно колышатся на ветру. Последние дни августа пахнут выжженной зеленью. Он улыбается. Глаза его улыбаются тоже. — Чё пялишься, придурок, — бурчит Кацуки. А мальчишка склоняет голову к плечу, негромко мурлыча. — Пахнешь вкусно. Чья вина, что он всё же летит с крыши.ххх
О том, что он тренируется сам, Кацуки узнаёт случайно. Как это ускользает от него, не понимает, не имеет ни малейшего представления. Но вот ночью он подозревает, что в соседней комнате слишком тихо, а вот уже на поле, где горит огонь и трава выжжена, и Сол посреди всего этого безобразия. Огонь обнимает обе его ладони, послушно увеличивается, уменьшается, пока вовсе не становится маленьким скачущим клочком. Игриво, он пробегает по пальцам мальчишки, а тот наблюдает за ним с нежной улыбкой. На усеянном неверными тенями лице глаза светятся красным. Кацуки хмурится, замирая. Сол поднимает на него взгляд и улыбается шире. — Я тут внезапно понял, что всё было неправильно. Для меня. — Почему ты не спишь, блять, — Кацуки пинает камень в его направлении и идёт туда же. — Время, идиот, ты его видел? Три часа ночи, ёбу дал? — Редко сплю ночью, — Сол не двигается с места, а огонёк всё так же лениво перескакивает с пальца на палец, как монетка в руках фокусника. — Я ночное создание. Днём есть солнце, вкусная еда и ты, поэтому я встаю. — Плевать. Ничего не хочу, блять, слышать. Что ты здесь делаешь. — А, точно! Я наблюдал за твоими учениками и понял, в чём моя ошибка. Вы, ребята, рождаетесь с этими вашими причудами и развиваете их, типа, всю жизнь, так? Учитесь и всё такое. Они как дополнение к вам, — он замолкает в ожидании, и Кацуки кивает, несмело подтверждая. Тогда чужие глаза вспыхивают восхищением. — А я нет! Я не такой же! Огонь не дополнение ко мне, он и есть я, а я есть огонь. Мы одно целое, буквально. Мне не нужно управлять им, мне нужно научиться с ним говорить. — Если тебе так удобнее, — Кацуки делает жест рукой, мол, как пожелаешь. Сол улыбается так, как он ещё не видел, чтобы он делал. Это яркая, довольная улыбка, улыбка первооткрывателя, нашедшего то, что искал. Кацуки вдруг понимает что-то. Он ухмыляется. Оскал медленно растягивается по лицу. — Хочешь научиться чему-то новому? — Да! — Тогда вали спать, сукин ты сын! И не смей выходить из комнаты без моего ведома! Что ж. Он должен признать, что мальчишка и правда очень быстрый.ххх
— Ваша задача поймать его и не дать ему поймать вас. Работайте. — Уверен? — Сол смотрит с ухмылкой. Кацуки сразу понимает, что тот обижен, но ему, ха, кто бы мог подумать, вообще плевать. — Разрешаешь мне отойти от тебя дольше, чем на два метра? А как же… Кацуки скалится. — Мне на китайском сказать? — А ты можешь? — Вали, мать твою! Они дают Солу фору буквально пару минут, чтобы он смог спрятаться. Поле не сильно замысловатое, в основном это кочки, пара луж да пучки травы. Достаточно открытое, чтобы на нём было сложно скрыться в засаде, и чтобы Кацуки мог видеть всех без каких-либо проблем. Особенно этого идиота. Дети ждут к полю спинами всё это время, переговариваются вполголоса, обсуждая тактику и давая мальчишке спрятаться. Должен ли Кацуки удивляться тому, что тот этого не делает? Сол лишь пожимает плечами и закидывает руки за голову, стоит ученикам обернуться с недоумёнными лицами. — Вы уверены, что он не попытается нас убить? — девчонка в очках косится на него. Кацуки смотрит на неё почти злобно. — А ты уверена, что поступила на правильный факультет? Так начинается погоня. Первые несколько учеников атакуют в лоб. Против безоружного врага они не рискуют выступать с причудами, и зря. С ними Сол расправляется играюче, ускользая от мутации в виде щупалец и нескольких не самых уверенных выпадов. Он помечает их шлепками грязными ладонями по спинам, показывая их поражение. Остальные действуют смелее и злее. Причуды трещат в воздухе и заставляют землю дрожать, из-под неё вода бьёт гейзерами, но Сол в этот раз не стеснён никакими обманками запахов или звуков. Он чутко чувствует то, что под ногами, и точно знает, где раскроется фонтан, а где провалится прямо под ним. А даже если нет, в его ногах достаточно силы, а чудовищная реакция позволяет ускользать от двоих нападающих сразу, когда они решают напасть с разных сторон. Он использует пламя, когда против него выступает ученик, умеющий делать себя полностью стальным, почти как Тецутецу, разве что броня у него сложена из пластов. Японский Колос. Сол отбивает его удары кулаками и позволяет другому ученику, нападающему со спины, закрыть себя. Так ещё двое выбывают из строя. Он довольно подвижен и не боится оказываться на земле. Там он явно чувствует превосходство, маневрирует ловко и резко, рывком перекатывается через плечо и увеличивает дистанцию. Он уже знаком с тем, как ребята дерутся, потому что наблюдал за ними в первые несколько раз. Он точно знает, кого лучше убрать первым, а кто предпочтёт сбиться в группы. Он не стыдится играться с ними и подначивать, посмеивается и ведёт себя расслабленно, но Кацуки отлично видит, что он готов ко всему. Быстро реагирует, не боится использовать грязные приёмы улиц, когда, например, сбивает сразу нескольких вращением на руках или оплетает ногами плечи ещё одного ученика, чтобы швырнуть через себя в кучу уже поверженных. С девчонкой в очках танцует дольше всего. Она тоже успела достаточно его изучить, чтобы знать, что близко к нему лучше не подходить. Её проблема только в том, что стиль её боя подразумевает разрушения, а он стоит так, что вместе с ним она нанесёт урон и одноклассникам. Сол усмехается, смахивает чёлку с лица и резко кидается к ней, но не напрямую. Он делает внезапно всего два действительно длинных прыжка, чтобы оказаться прямо перед ней, ладонь застывает прямо у неё под подбородком, но на этом он не останавливается. Используя силу инерции, он позволяет телу продолжить вращение, на мгновение оказывается к ней спиной. Этого мгновения достаточно, чтобы она использовала причуду, но она этого не делает. Сол легко пихает её кончиками всех пяти пальцев между лопаток и тут же увеличивает дистанцию, не желая нервировать больше. Пыль улегается вокруг них. Дети поднимаются с земли с разной степенью ворчания и кряхтенья, а он возвращается к герою. Выглядит довольным, хотя Кацуки видит, что он слегка напряжён. Он молчит. Они дожидаются, пока остальные подтянутся к ним тоже. Сол перекатывается с пятки на носок, покачивается и мозолит глаза ну просто очень профессионально. Ученик с причудой, как у Тецутецу, с недовольным лицом трёт плечо. — Чувак, ну ты и демон. Сол обнажает зубы в широкой улыбке. — Так и есть. — Почему ты меня не завалил? — девчонка в очках смотрит исподлобья. Мелкий пожимает плечами. — Ты меня не ударила. — Ты просто не по девочкам, а? — Сложно сказать, кто именно это говорит, потому что смеются сразу все. Сол прикрывает глаза, ухмыляясь. — Тоже верно. Мой тип, определённо, сильные и темпераментные мужчины. Гул из странных возгласов проносится над полем. Кацуки отпускает их побыстрее, но мальчишку снова цепляет, в этот раз за локоть. Сол натягивается, но не вырывается. Пока что. Кацуки видит, что он хочет. — Эй, недотрога. Когда тот пацан замахнулся на тебя, — говорит Кацуки, склонившись к нему, — почему ты замешкался? — О, — после секундной заминки красные глаза забавно округляются, — я увидел бабочку. Такую красивую! Хочешь, покажу? Уверен, она всё ещё там. Надеюсь только, её не затоптали случайно… Было бы жалко. Кацуки медленно разжимает пальцы. Чудак какой-то, реально.