ххх
В душ он идёт первым. Потому что, даже если любит тепло, после мелкого находиться в ванной нереально. Он даже не знал, что тот любит воду, пока не засёк ради интереса, сколько времени тот проводит в душевой. Если… Если, конечно, не рассматривает свои раны. Кацуки помнит только некоторые из шрамов. Помнит кольцо — яркий всполох красного — вокруг груди, которое лишь частично открывают безразмерные майки и которое видел на записи. Шакальное качество оставило большой простор для мыслей по поводу старых следов. Сколько вообще их он носит на себе? Мальчишка возвращается с полотенцем на голове и, как обычно, в одежде, которую Кацуки знает. Он вздыхает, слишком лениво машет в его сторону рукой. — Тебе что, своей одежды мало? А пацан весело сверкает на него глазами. — Нет, просто твоя пахнет вкусно. — Я использую всё без запаха, — едко замечает Кацуки. Сол падает на диван с другой стороны, утыкается в ворот носом и мурлычет. — На них твой запах. Ты пахнешь карамелью. Я — пламенем. А Декиру молоком, при виде тебя с мёдом. Вы такие сладенькие. Кацуки вяло морщится и свешивается с подлокотника. Если бы ему не было так лень даже дышать, он бы его пнул. Так что пока пусть живёт, наверное. — Я не спрашивал, как пахнет Деку, сволочь. Тихий смешок раздаётся чуть ближе, а затем он ощущает тяжесть чужого тела на своём и ворчит. Влажные волосы рассыпаются по его обнажённым рукам. Сол накрывает ладонью шрам у него на животе, а в ключицу утыкается носом. — Подумал, что ты захочешь знать. — Зачем мне это, — всё так же ворчит Кацуки. Скосив взгляд, он наблюдает за тем, как хвосты лениво изгибаются над ними, красивые и крепкие. Он берёт полотенце со спинки дивана и сам вытирает чужую башку, а Сол подставляется под его грубоватые прикосновения, щурясь и сопя. — Обычно ты спрашиваешь "что Деку сказал" или "что Деку по этому поводу думает". Поэтому я решил тебя опередить, чтобы тебе не пришлось прикидываться, будто тебе на него плевать. — Он открывает глаза и смотрит позабавленно, тон его голоса меняется, становится ниже. — Мы все трое знаем, что это не так. Что ж. Теперь-то он точно летит на пол, и Кацуки вовсе не жаль. Он раскидывается на свободном пространстве дивана, кидает в мальчишку полотенце и глубоко вздыхает. Тот посмеивается, щёлкает его по краю уха, явно рискует остаться без руки. Но дверь раскрывается почти оглушительно громко, а затем они видят Изуку. Взмыленный и тревожный, он застывает на пороге. Злость мгновенно сменяет всё прежнее на его лице, молнии сверкают вокруг рук. Он скалится. — Я вас обоих ненавижу, — обычно мягкий звонкий голос звучит похоже на рык. Сол занимает место на спинке дивана, намеренно садясь между ним и Кацуки, похоже. Изуку уверенно шагает к ним. — Как вы могли?! Мы искали вас до полуночи, а вы… просто сбежали?! Мы чуть с ума не сошли! — Это была моя идея, — спокойно говорит Сол. — Кричи на меня. Хотя лучше обойтись без этого. — А Каччан её поддержал! — Изуку злобно взмахивает руками. — Сора, может, ты чего-то ещё не понимаешь, но Каччан- — Ты его отпустил, — вмешивается Кацуки, ему даже приходится ради такого сесть. Он не позволит какому-то там Деку возвышаться над собой. — Я доверил тебе смотреть за ним, а ты отпустил сраный поводок. — Это было неэтично, — буркает Изуку в ответ, смотрит исподлобья. Сол мягко соскальзывает со спинки и идёт к нему, чтобы… зачем-то… провести от кончика носу к линии роста волос на лбу. Изуку ошеломлённо моргает. — Это ещё зачем? — Меня это всегда успокаивает, — мальчишка легко улыбается, самыми уголками губ. — Детей успокаивают так же. Он делает так ещё раз, медленнее. И конечно же, тупица Деку ему это позволяет. Конечно же, его он не ударит, на него он даже не повышает голоса. Только смотрит на Кацуки опять обиженно. Вредный, блин. — В любом случае, Каччан, он не собака, чтобы его водить на поводке. Кацуки складывает руки на груди и вскидывает бровь. — Котов тоже так выгуливают, если ты не видел. — Сейчас он не кот. — Я всегда кот, — Сол улыбается, обвивает хвостами ногу Изуку и низко мурлычет. — Коты не любят громких звуков и оров, так что давайте поговорим о менее унизительных вещах. К тому же, — он поворачивается к Кацуки, — он честно не хотел меня отпускать. Мне пришлось уломать остальных, чтобы они уломали его. Они всё равно отказывались играть в прятки, зная, что я могу их найти повсюду. Типа, это будет нечестно, если я буду с кем-то в связке, это заранее определит сторону победителя. Кацуки фыркает, приваливается к спинке дивана и выгибает брови. — Дай угадаю. Предложение тоже было твоё, мелкий ты прохвост? Сол смеётся, довольно сверкает глазами и качает головой. — Нет, но пришлось кстати. Изуку вздыхает и накрывает его затылок ладонью, мягко поглаживает пальцами за ухом. Плечи опускаются, он расслабляется, отпускает гнев, бурлящий в нём. Хах, похоже, Солов шарм тоже не шуточки. — Это правда. Мина не поверила, что прячется он тоже хорошо. Мы все забыли, что Сора не играет честно. — Играю, — Сол хихикает, — но не сегодня. То, что для вас грязно в моей игре, для меня и есть жизнь. А кроме того, мы расстроили Кацуняна, я хотел его взбодрить. Изуку хмыкает. Глаза его щурятся снова, когда он смотрит на Кацуки, но больше он не злится. Только выглядит уставшим, это всё. Невооружённым глазом видно, что он больше переживал, чем действительно был обижен. Сейчас, убедившись в том, что всё хорошо, он позволяет всему этому уйти. — Вижу, у тебя получилось. Эйджиро передал вам совет да любовь. Кацуки давится воздухом. Под звуки смеха мальчишки, он рычит и кидает в Изуку подушку, которую тот ловит вытянутой рукой и с ухмылкой на лице. Позёр хренов, чтоб его. — Засунь всё это себе в жопу и заткни с помощью этого чёртова балабола, — Кацуки показывает средний палец и падает обратно на диван. Поступь чужих шагов он не слышит, но прикосновение прохладных пальцев ко лбу чувствует. — Что за..! Скольжение подушечек по спинке носа через переносицу как-то странно баюкает. Кацуки моргает, выжидая. Сол мягко хихикает у него над ухом. — Видишь? Со всеми работает. Не хмурься слишком много, у тебя уже морщины тут. Кацуки честно, правда, мечтает его взорвать. Но не сейчас. Сейчас ему хорошо и так.ххх
— Эй, шпендель. В чём вы с тем упырём… со Свифтом похожи? Сол задумчиво мычит. Прижимается к его плечу своим крепче, не пихается, просто жмётся, продолжая шагать рядом. — Ты в нём слишком заинтересован, или мне только кажется? — Что с того? Кацуки молчит о том, что заинтересован не в Свифте вовсе. Конечно, ему хочется узнать о нём побольше, но причины у него вполне понятные. Возможно, между ними есть особая связь, и если это так, он хочет знать. Он хочет иметь более обширную базу, по которой сможет собрать портрет Сола точнее. Иметь ввиду все его аспекты, представление о том, чего от него ждать. Сол выдыхает и горбится немного, неприязненно кривит лицо. Тут и дураку понятно, что особой любви к тому, о ком ему приходится видеть сны, слышать от ближайшего человека и от врага-насильника-наркоторговца-конченного ублюдка (нужное выбрать самим), он не испытывает. Свифт ему сильно не нравится, презрение читается в каждом слове и тоне, с которым он о нём говорит. Но всё равно отвечает: — Мы не самые лучшие люди, знаешь. Если бы не вы меня нашли, думаю, я мог бы присоединиться вообще к кому угодно или не присоединяться ни к кому вообще. Я не выношу, когда страдают невиновные. Свифт обожал заставлять людей страдать. Неосознанно, но наслаждался их болью. Он был больным ублюдком, ему нравилась боль, он состоял в нездоровых отношениях почти всю свою жизнь и не думал разрывать их. Думаю, пару раз он сбегал сам, специально, чтобы позлить своего партнёра. Много манипулировал. Я так не делаю. — Пока я вижу в вас только отличия, — хмыкает Кацуки. Мальчишка издаёт короткий звук, который сложно распознать. Вроде бы удовольствие, а в то же время может быть недовольство. — Мы оба убегаем и прячемся, нас преследует предположительно один и тот же человек. Мы оба наркоманы и любим поиграть с людьми, не боимся запачкаться и быть плохими. Мы оба нестабильны и кидаемся по крайностям. Мы делаем больно, с нами опасно, все вокруг нас умирают. Для него мир был чёрный и белый, для меня цветов и оттенков больше, но мы оба делим людей на своих и чужих. Вы с Декиру мои, Никки мой. Остальные — ваши с Декиру друзья — нет. — Всё ещё довольно размыто. И что, если им будет грозить опасность, ты не поможешь? Мальчишка ухмыляется, кидая на него насыщенный острый взгляд. — Не уверен. Грубо говоря, мне плевать. У вас здесь героизм занимает важную роль, люди об этом с детства мечтают, спины гнут и ломаются. Они знают, на что идут, разве я не прав? Стоит ли в таком случае мне помогать? Кацуки шумно вздыхает и качает головой, слабо толкая его в плечо своим. — Они тебе помогали. — Это было их решение. Хоть я им и благодарен, пока что это не меняет моего. — Бессердечный. Пацан улыбается, щурит глаза, всё так же смотря на него. Только на него, как будто пытается сказать намного больше. — Это тоже мне досталось от Свифта.ххх
На смене они с Изуку с самого утра в этот раз. Вместе. Территории у них разные, основная задача — сохранение порядка на фестивале Канда. В мире, где почти у каждого есть причуда, нельзя глаз спускать с людей ни на секунду просто. Кацуки раздражён. Его этот шум бесит, башка раскалывается и руки чешутся. Пожалуй, он немного перегибает палку, когда ловит воришку. Пожалуй, воришка сам виноват, что решил его атаковать. Пожалуй, герою всё же похеру. Он не жалеет ни о чём, кроме того, что ему приходится торчать тут на солнцепёке с грёбанных 7 утра — за целый, мать его, час до начала основного балагана. Он чувствует себя несколько параноидально, когда вот так интенсивно вглядывается в толпу, окружившую святилище Канда. Все они молятся, сложив ладони, одетые в традиционные одежды. но что мешает рандомному простолюдину с промытыми говном мозгами вытащить нож из рукава и накинуться на кого-то? Такое уже было, в конце концов, утырки любят скопления народа, чтобы блеснуть пустотой вместо извилин. Он совсем не удивляется, когда такое происходит. Он уже готов к этому, и даже предчувствие Деку ему не нужно. Чудовищные рефлексы также спасают и его самого, когда на него нападают. Придурки слишком сильно в себя верят, раз решаются на подобные фокусы. Он только довольно скалится, захлопывая дверцу полицейской машины. За первую половину дня он успевает спасти маленькую девочку от похищения, и даже не привлекает слишком много шума. Похитителем оказывается беспричудное ничтожество в костюме клерка и залысиной на затылке. Даже касаться его мерзко. Кацуки бьёт его особенно сильно — поделом. Он успевает предотвратить изнасилование двух школьниц, избиение ещё одного школьника, нападение на бабулю, угон автомобиля и ограбление ящика для подношений. В последний момент ему удаётся остановить начавший было распространяться огонь, а зачинщиков обнаруживают уже другие, и что там с ними, ему по барабану. Жаль, убивать до сих пор нельзя. В час тридцать объявляют перерыв, и он выдыхает. Толпа немного редеет, люди разбредаются по палаткам и магазинчикам, а он замирает на своём месте в тени и бдит, как и должен герой. О появлении Изуку говорит только всполох зелени и треск молний в воздухе. Кацуки устало закатывает глаза и поворачивает голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как придурок поднимает картонный стаканчик и ярко улыбается. — Это ещё что, — только и бурчит он. Изуку улыбается шире и легонько приподнимает стаканчик, намекая забрать. — Я тебе что, алтарь для подношений? — Всего лишь кофе, Каччан. Для подношений я выбрал бы что-нибудь посерьёзнее. Подумал, что тебе тут слишком скучно. — Думаешь, с тобой будет веселее? — вяло парирует Кацуки и берёт наконец стаканчик. Приподняв крышку, принюхивается, удовлетворённо хмыкает и делает глоток. Горячий кофе разливается во рту, затем — расцветает жаром в желудке. Он прикрывает глаза, а Изуку сияет, наблюдая за ним. — Думаю, да. — Ты отвлекаешь, — ворчит Кацуки, отворачиваясь. — И раздражаешь. Что тебе нужно? — Да ничего такого, правда, — Изуку кладёт ладонь на бок и пьёт из своего стакана. — Просто захотел тебя увидеть. Точнее — точнее, проверить, в порядке ли ты! Не сильно ли тебе здесь тяжело! Т-то есть… ну. Мало ли помощь нужна или ещё что… Он тараторит, но его трёп проходит как-то весь мимо эфемерным шумом, без которого Изуку просто не существует на этой планете. Солнечные лучи красиво путаются в его волосах, высвечивают веснушки там, где тень от густой чёлки не прикрывает их. Кацуки не понимает румянца на его щеках. Не понимает блеска в глазах. Не понимает его всего, целого, живого и взволнованного. — Ничего мне от тебя не нужно, придурок. Я справляюсь сам! Изуку посмеивается, треплет волосы неаккуратным движением руки и щурит глаза, успокаиваясь разом. — Точно. Каччан же сильный. Кацуки фыркает и смотрит на него исподлобья, припечатывая одним лишь взглядом. Под ним Изуку показывает кончик языка и втягивает голову в плечи, будто ему 12, такой дурак. Он сегодня в отличном настроении, раз позволяет себе такие вольности. Или обдолбан. С Деку всё может быть реальным, в этом парадокс. — Увидел, — мрачно тянет Кацуки, — убедился. Вали, пока не получил. — У нас перерыв. — У нас нет перерывов. Видишь того мужика? — он кивает в сторону, Изуку поворачивает голову, и, вместе, они смотрят на то, как какой-то неудачник пытается прокрасться в женский общественный туалет, пока все отвлечены на небольшую заварушку чуть дальше по улице. — Кажется, ему твоё внимание нужнее. — Ох, — только и говорит Изуку, прежде чем сунуть свой стаканчик ему в руку и сорваться с места молнией. Дальше Кацуки уже не смотрит, возвращает внимание к толпе, которая продолжает движение то туда, то сюда. Если Деку не сможет справиться с каким-то жалким извращенцем, что тогда он забыл в героике, да? И вряд ли какой-то жалкий извращенец будет таким же сильным, как Шигараки, например. Волноваться не о чем. Он успевает сделать всего шагов десять прочь, прежде чем Изуку снова его нагоняет. Он очаровательно улыбается группке школьниц и тянется за своим кофе, но Кацуки отказывается ему отдавать вообще хотя бы что-то. Ухмыльнувшись, он делает глоток из чужого стаканчика. Ему нравится, как легко можно прочитать Изуку, но не нравится то, как тяжело расшифровывать его реакции. Он ожидает, что придурок смутится и скукожится в изюм, и тот смущается, правда, но помимо этого выглядит воодушевлённым ещё больше. Вот и как это понять? — Ты же знаешь, да, Каччан? — немного сдавленно бормочет Изуку, закинув руки за голову и тем самым подсказывая, что не будет больше драться за кофе. — Это был непрямой- — Завали, — тут же прерывает его Кацуки и пихает стакан ему в грудь. — Не дитя уже вроде. Не неси чепухи. Изуку — обворожительный засранец — смотрит на него с таким теплом, с которым Кацуки не знаком. Принимает стакан обратно, но пить из него не спешит. — Как скажешь, Каччан. Оставлю это себе. — Придурок. Он допивает свой кофе в несколько больших глотков, оставляя всего такого загадочного и непонятного Изуку позади. Сжимает стаканчик в кулаке и отправляет его в урну. Перерыв постепенно заканчивается, начинается вторая часть праздника, и это только первый день. Ничего, с этим он справится. Всего-то присмотреть за кучкой отбросов, ничего такого, с чем бы он не справился. — Мне пора, — голос Изуку звучит из-за спины. Кацуки машет в его сторону рукой, но всё равно оборачивается через плечо, чтобы кинуть ворчливо-дерзкое: — Не думай, что я тебе отдам деньги за доставку. Изуку широко улыбается. — Я рад, — он взлетает и, не дав ответить, исчезает из поля зрения. Кацуки смотрит вслед ещё какое-то время. А затем возвращается к работе с первыми звуками барабанов. Вечером он обнаруживает в шкафчике раздевалки бенто. А утром следующего дня — дня, когда они должны присутствовать на чайных церемониях по всё той же причине — несколько онигири и коробочку бананового молока. Что это вообще значит?ххх
Студенты переминаются с ноги на ногу под взглядами двух пар красных глаз. Одни весело сощурены, другие — злобно прикрыты. Молчание начинает затягиваться, когда он решает его наконец разорвать. — Сегодня вы будете играть, — говорит он. Взгляды на него устремляются недоумённые. — Мы поделим вас на две команды, будете хорошими и плохими ребятами. Этот, — он кивает на Сола, жар которого ощущает совсем рядом, буквально кожей, — в команде плохих. Делайте, что хотите, но вы должны отобрать у него бомбу. — Бомба ненастоящая? — тихий голос обращает внимание на невысокого щуплого мальчишку, который может удлинять конечности просто до смехотворных значений. — Настоящая, — устало выдыхает Кацуки. — Если не уложитесь в отведённое время, она взорвётся. Хана щенкам. — Щенкам?! — хор голосов пробуждает давно позабытую мигрень. Котяра посмеивается, перекатываясь с пятки на носок, поясняя: — Вам. Студенты неуверенно переглядываются. Видно, что нервничают, но Кацуки помнит тот дурацкий первый бой с Изуку, когда он был уверен, что убьёт его. Когда они впервые надели костюмы, и это вскружило ему голову так же сильно, как собственная злость на задрота, который решил, что ему есть место на геройском факультете. В этом году с похожим заданием они здорово задержались. — А ты, — одна из девочек, до этого ни разу с Солом не говорившая, перебирает низ физкультурной футболки, — будешь настоящим злодеем? Будешь пытаться нас убить и всё такое? Драться взаправду? Использовать причуду? Сол пожимает плечами и тычет большим пальцем в сторону Кацуки. — Видите этого большого опасного парня? Он не позволит мне вам навредить. Кацуки шлёпает его по затылку, просто потому, что может, и кивает остальным на здание, в котором будет всё происходить. — Это чудовище вас не станет есть, вы для него слишком мелкие. Не наестся. Убить его я вам тоже не дам. Ограничимся мячами с краской. Подобраться к нему вы всё равно не сможете. Мальчишка довольно ухмыляется и машет вслед уходящим ребятам рукой. Затем оборачивается к Кацуки и улыбается теперь ему, по-другому, загадочно, опасно. Голос скатывается в привычное уже урчание. — Я наемся каждым из них, но ты всегда будешь моим номером один. И ты прав, лучше им об этом не знать. А я тебе покажу, кто из них курит и где. Он подмигивает и спешит за остальными, но центральный вход игнорирует. Кацуки остаётся стоять там, где стоял, провожая взглядом неугомонное недоразумение. Когда-то Сола было с места не сдвинуть, а сейчас становится не по себе от того, насколько активным он может быть, когда заинтересован в собственном развитии. И честно, теперь, когда он знает, что Сол не врал и насчёт своих гастрономических предпочтений, он просто не знает, что с этой информацией делать. И чего на самом деле от него ждать. Не станет же он взаправду жрать их? Да ведь?ххх
Это заставляет его думать о других вещах, вытекающих из неё. Например, о тех людях, которые числятся пропавшими с прошлого года. Конечно, всех их можно вписать в списки бедолаг, которых пустили на фарш для ному, но. Какова вероятность того, что хотя бы одного из них мальчишка попробовал на вкус? Мысль зудит глубоко в мозгах и покидать их не хочет. Кацуки гоняет её туда-сюда. Зацикливается, как она в круг. Что ему с этим делать? Он наблюдает за тем, как Сол стережёт бомбу. Вместе с ним в большом зале с колоннами ещё двое студентов дальних причуд, та девчонка в очках и парень, который может управлять тенью. Не как Фумикаге, однако в помещении, где царит полумрак, у него тоже явное преимущество. Другие студенты разрабатывают стратегию и разделяются, пытаются окружить зал, чтобы напасть со всех сторон. Сол держит бомбу на коленях и покачивается из стороны в сторону. Легко представить, как он мурлычет себе под нос, делая вид, что ничего не замечает, а на деле чутко прислушиваясь и отслеживая каждого. Взгляд его глаз прикован к одной из камер, и Кацуки кажется, будто он видит его сквозь неё. Как тогда, сквозь стекло. Слышит на таком расстоянии. Но затем чуть поворачивает голову, и прилетевший будто бы из ниоткуда шарик разбивается о пол чуть в стороне, стремительно пролетев мимо вовремя пригнувшегося шпенделя. Он тут же перехватывает бомбу так, чтобы удобно было держать одной рукой, резво заваливается на спину и перекатывается, выталкивает себя вверх с помощью другой руки и снова юрко ускользает от атаки. Ребята работают слаженно. За первый год они чему-то да учатся, есть чем похвастаться. Уже лучше чувствуют свои тела, более выносливые, управляются с причудами намного изощрённее, придумывают им новые применения. Только Сол растёт быстрее. Он проводит слишком много времени наедине с пламенем, по-прежнему ускользает на поле. И то, что не атакует с помощью огня, не значит, что он лёгкая добыча. Он нападает, используя скорость и манёвренность, ловко избегает почти всех соприкосновений. Едва мяч его достигает, он плавит его щитом и тут же перемахивает через студента очередным акробатическим прыжком через голову. Все они становятся лучше. Кацуки косится на таймер, у них ещё есть время, но действуют они почти отчаянно. Боятся потерять преимущество, только загнать злодея в угол им не удаётся. Они полностью концентрируются на нём, и это их главная ошибка — помимо него там ещё двое плохишей, которые совсем не хотят стоять без дела. Лишённый какой-то части противников, Сол действует спокойнее и свободнее, чередует довольно слабые огненные атаки с щитами и упражняется в том, чтобы уворачиваться поискуснее. По нему видно, что он мало времени уделял причуде раньше, тело было его оружием. Вряд ли он ограничивался когтями. Когда смотришь на него вот так, в бою, кажется, ему очень не хватает чего-то. Он справляется и так, игриво подкидывает бомбу, атакует или избегает атаки, ловит или перехватывает снаряд, и всё продолжается. Кажется, ему весело. Кацуки наблюдает и за другими учениками тоже. Парень с тенями сбивает согруппников небольшой кучкой, не давая им подобраться к тиммейтам, то и дело чёрная текучая субстанция формирует небольшие ограждения тут и там, защищая соратников от дальних атак. Его контроль причуды заметно лучше, чем был в начале, он обладает чудовищной концентрацией. Действительно полезен в защите. В будущем агентства будут за него бороться. Девчонка в очках предпочитает держаться на расстоянии от кого угодно. В условиях, где она сильно ограничена, она учится добиваться того максимума, который в данный момент ей доступен. Так, она полностью сосредотачивается на том, чтобы всячески мешать ребятам их группы хорошистов. Из пола торчат изогнутые арматуры, с потолка в местах, где не критично, падают куски бетона. Она открывает несколько разломов в стенах, которые не являются несущими, да и те небольшие — она понимает, что будет, если разойдётся не на шутку. Их тут всех просто-напросто похоронит. Ограничения её раздражают. Она хочет сделать больше, но сама является лёгкой мишенью, пока перебирает варианты того, что можно сделать. Её приходится защищать, но она же сама вполне способна помочь остальным своим согруппникам, например, создавая больше укрытий для тени и больше укрытий для Сола. То, как команда плохишей срабатывается, приятно видеть. Наверное, если бы всё прошло хорошо, планета не выдержала бы. Внезапно пол под ними всеми дрожит. Девчонка в очках чертыхается, убирает руки, тень натягивается у студентов под ногами. Все они замирают на местах, напряжённо ждут. А потом начинают падать. Кацуки спешит туда, матерясь под нос. Как будто он чем-то сможет помочь, как же! Из здания звучит небольшой взрыв, подгоняет сильнее. Сердце бешено заходится в груди. Он и сам не знает, в ответ на то: на возможные ранения у студентов или, может, даже смерти, или на что-то ещё. На кого-то ещё. На чьи-то ещё повреждения. Когда он прибывает, тень удерживает почти всех огромным гамаком. Последним упавшим учеником оказывается девчонка, которая была от тени слишком далеко, а Сол как раз сидит на корточках и отпускает её. Она шумно дышит, а он протягивает руки и надевает очки ей обратно на лицо, поднимает руки и улыбается. — Погнулись немного. Вау, ты правда хороша, причуда крутая, — он оборачивается, оттягивает рукав. Задняя сторона его футболки вся обожжена и опалена, ещё немного тлеет. Он проводит по ткани ладонью и дует губы. — Чуть не задело. — Задело, — шепчет она. Кацуки окидывает взглядом остальных, но они, похоже, в порядке. Сол покачивает головой. — Если бы я не распалился достаточно, она бы не сдетонировала. Мой косяк. Подрывник пихает его в плечо коленом, а тот откидывает голову, прижимается к тазовой кости затылком. Смотрит снизу, широко раскрыв глаза, и прикусывает губу. — Я испортил твою футболку. Кацуки фыркает в высокий воротник костюма. В глубине карманов сжимает руки в кулаки. — Это Деку. Отработаешь потом. У тебя кровь. — Не страшно, — мальчишка машет рукой. — Оно заживёт. Кацуки хватает его за ворот и вздёргивает, удерживает почти на весу. Сол хватается за его руку немного в панике, немного для виду. Кацуки обводит спустившихся студентов требовательным взглядом. — Больше никто не ранен? — Я не чувствую крови, — бормочет Сол. Староста курса качает головой. — Полный порядок. Перепугались немного. Кацуки хмыкает. — Не помрёте. Возвращайтесь в класс. Если есть раны, топайте в лазарет, — затем кивает. — Хорошо поработали. И уносит пацана в медпункт, игнорируя удивлённые взгляды в спину и бесконечную трескотню сбоку. Всё же он был прав в самом начале: Сол то ещё несмолкаемое трепло.ххх
О приходе Денки Сол не в курсе. К моменту, когда герой прибывает, мелкий уже на поле с остатками второго курса. Тренировка с очередной заданной ситуацией в самом разгаре, а он в центре событий. Не как злодей в этот раз, хотя Кацуки уверен, что с этими ребятами он сдерживался бы меньше. Пацан с причудой усиления тоже там. За ним Кацуки наблюдает особо тщательно, но тот в команде Сола, так что он сам сможет за себя постоять в случае чего. Подрывник видит, как студент косится на него, держится чуть дальше. Вряд ли это шпенделя особо задевает. Ему наоборот лучше, когда пространства вокруг него больше. Это всё равно не мешает ему слышать каждого из них. — Как справляются? — Денки легко пихает Кацуки в плечо. Подрывник молча кивает на мониторы, предпочитая слушать глупые переговоры студентов, а не его. Денки улыбается. Вспоминает, наверное, те времена, когда они тут сражались против б-класса. Кацуки на него косится самым краем глаза. — У тебя работы нет? — Сегодня нет, — Денки улыбается шире, устраивается удобнее прямо на полу. — Решил заскочить, а вас в общежитии не оказалось. Я развесил вещи, если что. — Что мешало тебе делать это, когда была твоя очередь? — Кацуки пихает его боком кеда в бедро. Денки перехватывает его ногу и отталкивает. — Ты был всегда такой типа "не приказывайте мне!". Тобой вдохновлялся. Кацуки рычит. Вцепляется в его волосы рукой и тянет голову к полу. Денки хохочет, от его постоянного статического электричества волосы дыбом встают и по коже щекотно. Он отталкивает придурка от себя прочь. Из динамиков раздаётся напряжённое девчачье: — Сора, ты нужен нам в разведке. Сол резко выталкивает себя ногой, перемахивая через пространство между трубами кувырком. Сумасшествие, какой он ловкий и безбашенный. Кацуки рассматривает его движения с удовольствием, только никому об этом не скажет. — Но я хочу убивать! — мальчишка наигранно рычит в микрофон, зажав передатчик пальцами. В ответ ему звучит усталый вздох. — Герои не убивают. — Я хочу крушить! — Ты точно уверен, что понимаешь концепт героики? Сол смеётся, запрокинув голову. Он уже на земле, спешит к студентке, которая вместе с ещё одним студентом ждёт его в укрытии. — Герои скучные, — говорит он, без труда обнаруживая их, садится на корточки перед ними на расстоянии, которое нужно, чтобы говорить без напряга и не повышать при этом голоса, — вот чего не понимаете вы. Совсем не умеете веселиться, а ведь ещё так молоды. А как же вечеринки и угрозы полицией за шум? Бассейны? Травка? Тайные свидания? Несчастные дети, где ваше детство. Какая информация вам нужна? Девушка переглядывается со своим штурманом, у которого причуда дальнего обзора. Он бы отлично пригодился в медицине. С его зрением в хирургии ему самое место. Оба они выглядят сконфуженными и закрытыми. — Месторасположение врага, — говорит она. Сол кивает и приподнимается, выглядывает из-за осколка стены. Она дёргает его за низ толстовки. — Только без убийств. — А пытки можно? — Нет! — Ни в коем случае! — вторит второй из студентов. Прямиком из чистородного ужаса. Сол запрокидывает голову снова, в этот раз не для смеха. Закатывает глаза, типа. — Герои полнейший отстой, — бурчит он, но Кацуки слышит усмешку в его голосе. Денки смеётся так сильно, что опрокидывается на пол. Кацуки выпрямляет спину, складывает руки на груди. Он ухмыляется.ххх
Закономерно, что вопли пацана про жажду убийств выдают его собственное местонахождение. У противников был бы шанс, если бы он не мог слышать их ещё на подходе. И если бы тот придурок с вакуумом был с ними. Но он выбрал не ту сторону и ошибся, а Сол живой. Везде есть свои плюсы. Всё это баловство приводит к тому, что Сол велит остальным убираться, а сам выскакивает из убежища и кидается в погоню. По его следам тут же тянется цепочка небольших взрывов. Денки охает. Он не в курсе того, какими причудами обладают студенты, за которыми Кацуки с Изуку присматривают, но теперь следит более внимательно. На экране перед ними либо будущие союзники, либо враги. Хорошо иметь представление о том, с кем им придётся работать или кому придётся противостоять. А Кацуки думает: если первый курс для Сола баловство, то второй уже ощутимо выше. Их растили в более спокойное время, а первому придётся навёрстывать очень многое на втором году. Программа первого не резиновая. Программе второго придётся такой стать. Второкурсники вынуждают Сола обороняться почти по-настоящему. Наверняка они всё ещё его боятся, но это не становится препятствием между ними. Он использует причуду, взмахом руки ставит блок, так ему полюбившийся. Теперь у него получается быстрее, хотя он всё ещё не делает щиты большими и убирает их сразу же после того, как атака не проходит. Он легко вступает в рукопашную, несмотря на то, что против причуд усиления это не сильно помогает. Его ладони быстро оказываются объятыми пламенем, когда он начинает биться всерьёз. — Ох, — Денки поднимается, подаётся к экранам ближе, — ох, а он хорош! Много с ним тренировался? — Я только присматриваю, — Кацуки говорит это не без гордости, хотя мастерски маскирует. — Он сам тренируется. — Чумаааа. Сол шумно выдыхает и успевает в последний момент опуститься в шпагат, избегая атаки в голову, тут же собирает ноги и коротким вращением делает хлёсткую подсечку. От следующего нападения уворачивается перекатом на бок, а оттуда прыжком поднимается на ноги через прогиб, и пляска продолжается. Стоит лишь подумать об оружии, которого ему так не хватает, судя по его стилю боя, он подхватывает с земли ножку от стула и использует её, как биту, только сильно не бьёт. Он не хочет никого убивать. Однако это даёт его движениям теперь лучшую амплитуду, он чувствует себя увереннее. Вот оно что. О том, что он устаёт, говорит только более тяжёлое дыхание. Он его всё равно контролирует. Жаль, что трещать меньше не начинает. Он использует небольшое промедление со стороны атакующей стороны для того, чтобы вытереть пот под подбородком тыльной стороны кисти, и кидается в атаку сам. Сейчас, уставший, он больше похож на хищника. Старается одним прыжком уложить как можно больше народу, двигается расчётливо и точно, а гибкость тела помогает ему в этом. Меньше грязи, но шоу больше. Кацуки прислоняется задом к ограждению, наблюдая. Последних из оставшихся укладывают Соловы сокомандники, а как только противников больше не остаётся, он выдыхает и зачёсывает чёлку назад, обнажая мокрый лоб. Несколько прядей липнут к коже, а когда он запрокидывает голову, пульс под нижней челюстью у него зашкаливает. Один из товарищей подходит к нему слишком близко. Кацуки невольно напрягается, ожидая, может, что его Сол тоже уложит. Или что он попытается уложить Сола. Но парень стукает его кулаком в плечо и смеётся: — Повезло, что ты не злодей! А мальчишка выдавливает смешок, рассматривает ножку от стула и ставит её у стены. — Это точно, — выдыхает Денки и свистит под нос. — Чёрт, я аж вспотел! Его контроль тела слишком хорош! Эйджиро пропустил всё, что только мог, а ведь я его звал. Кацуки тычет ему в бок пальцем, посмеиваясь над забавными дёрганьями. — Тут и без вас, остолопов, шумно. Он совсем не пытается сдержать довольно оскала в ответ на ярко улыбающееся лицо Денки.