О чёрных котах

      На обратном пути решают высадиться раньше. В Токио как раз набирает обороты первая половина фестиваля Фукуро, хотя первый день они упускают. Не их вина.       Икебукуро наводняется людьми ближе к вечеру, несмотря на то, что святыни носят с самого утра. Тут и там пестрят палатки с угощениями, играми и игрушками, уличные артисты тоже приобщаются к празднованию. Город горит разноцветными красками, музыка оглушает. Биты барабанов отзываются у Кацуки в костях. Он расслабленно опускает плечи. Традиционная японская музыка всегда резонирует в нём вот так, он чувствует себя свободным и настоящим.       У них едва удаётся заселиться в отель, который всегда готов принять парочку-тройку героев. Пусть за это приходится отвалить круглую сумму, они идут на такие жертвы.       Праздник делает их всех открытыми. Такое странное и забавное чувство.       Когда они собираются и выходят из номера, все трое одеты в хакама и хаори. Изуку расслабленно улыбается, пряча руки в рукавах. Шрамы всё равно бросаются в глаза, когда ткань сползает с предплечий. Но это красивое чёрное хаори с изумрудным рисунком ему идёт чертовски сильно. Никто не может осуждать Кацуки за то, что он немного подвисает, любуясь им.       Сам он одет в красное, чёрные драконы стекают с плеч по спине, змеятся и переплетаются. Изуку делает фотографии прямо в холле, а Кацуки бы врезать ему за то, что тратит время на такие глупости, но он не может. Сол смотрит на них с лёгкой, всё знающей улыбкой.       На нём всё чёрное, по краям рукавов и полы тянутся ликорисы насыщенно-красного цвета. Длинные волосы распущены, выпущены из-за ворота, рассыпаются по спине. Изуку издаёт короткий звук горлом, мягко привлекает его к себе за плечи одной рукой, второй накрывает затылок.       — Давайте хорошенько повеселимся, — нежно говорит он. Сол улыбается шире. Кацуки только закатывает глаза, но уголки его губ приподнимаются всё равно.       Фестивали — одно из любимых времён в детстве для него. На каждом он был с Изуку, всю младшую школу они были там вместе, почти на каждом. Даже когда они не могли нормально общаться с подачи самого Кацуки, родители тащили их двоих с собой, так что им приходилось ладить хотя бы при них.       Это было время, когда он мог позволить себе не прикидываться и не говнючить. Он показывал Изуку маленькие искры, такой себе аналог фейерверков, а тот смотрел заворожённо, без зависти, хотя его боль была очевидна.       В этот раз он чувствует себя примерно так же. Родителей тут нет, они сами идут рядом, то и дело слегка сталкиваясь плечами, пока неспешно шагают по улицам. Стараются держаться ближе, чтобы не потеряться. С мелкого бы лучше тоже не сводить глаз, тот и не стремится сбежать. Шумы его напрягают, но он полностью погружён в происходящее.       Он смеётся, когда видит танцоров. Глаза его в восхищении горят, когда Изуку покупает им всем яблоки в карамели и — вау — данго. Он громко хлопает в ладоши, когда Кацуки выигрывает в какой-то тупой игре по метанию дротиков и получает какой-то талисман. Его он отдаёт Изуку. Второй — Солу. Почему бы нет?       — Я много раз бывал в Японии, — признаётся Сол, едва они находят место потише и повыше, чтобы поесть спокойно и посмотреть на площадь немного издалека, — но ни разу не посещал фестивали. Это всегда так весело?       — Бывает и веселее, — ухмыляется Кацуки. — Весенние и летние самые лучшие.       — Мне очень нравятся рождественские, — улыбается Изуку, покачиваясь на месте так, чтобы видеть их обоих. — Рождественский ажиотаж, всюду огни, музыка. Снег иногда. Настоящее чудо.       — Миллион людей, — тянет Сол тихо. Кацуки насмешливо фыркает в ответ.       — И миллион людей.       — Благотворительные мероприятия, — с всё той же улыбкой вздыхает Изуку. Глаза демона весело вспыхивают.       — Чего в этом особенного? Вы этим круглый год занимаетесь.       — Это же другое!       — Скукота.       Изуку смеётся. В этом шуме он чувствует себя хорошо, расслабленный и умиротворённый. Рана, полученная им в последнем сражении, уже почти затянута, зреет новым шрамом прямо под линией роста волос. Кацуки рассматривает его в свете фонарей. Мягкие волосы, игру теней на лице, блестящие глаза, когда Изуку думает, что никто на него не смотрит.       И — ладно, Кацуки с ним правда спокойно. Он отворачивается с мыслью о том, что ему приятно вот так. Не враждовать с ним, не общаться только на миссиях и по делу. Ему нравится дружить с ним. Нравится… примеряться к большему.       Изуку надёжный и хороший, всегда доводит начатое до конца. Его тенденции к самоповреждениям всё ещё пугают и напрягают, но с этим можно сделать очень многое. Да и вряд ли сам Кацуки в этом вопросе лучше, да?       Сол легонько тянет его за рукав и улыбается уголками рта, прикрыв глаза будто бы с намёком на что-то. Алые радужки сияют, зрачки сильно расширены, как если бы ему нравилось то, что он видит. Кацуки хмурится в замешательстве. Демон улыбается шире и поднимается.       — Я надеялся увидеть фейерверки, но сегодня их, наверное, не будет, — говорит он. Несколько девушек позади него оборачиваются, стоит одной указать в их сторону. Кацуки делает вид, что не замечает их. Изуку вертит башкой.       — Шумно же. — Подрывник насмешливо фыркает. Мелкий беззаботно пожимает плечами.       — Но и красиво тоже.       — Может, тут где-то есть палатка, где продают бенгальские огни… — бубнит Изуку задумчиво. Сол мягко качает головой и протягивает ему руку.       — Да ладно, это же не обязательное условие. Я думаю, важнейший аспект праздника — наличие людей, с которыми тебе хорошо.       Изуку замирает, приподнятые плечи опускаются. Он улыбается и поднимается следом, цепляет пальцы мелкого ненавязчиво и будто бы аккуратно.       — Ты прав, Сора.       Они смотрят на Кацуки, а тот откидывает голову, прикидываясь, будто раздражён. Именно сегодня, даже несмотря на усталость, он чувствует себя спокойно. Если что его и подбешивает слегка, так это те девицы, которые до сих пор вьются где-то рядом с телефонами наготове, и в принципе большое скопление народу.       Он ворчит под нос что-то неразборчивое под звуки смешков этих двух идиотов и приподнимает ладони, в которых начинают формироваться искры. Изуку сразу же узнаёт их, глаза широко раскрываются и вспыхивают восторгом, словно он никогда этого не видел. Сол мягко смеётся и подходит ближе, присаживается на корточки и тянет пальцы к искрам. Они жалятся, но ему вряд ли это сильно как-то доставляет дискомфорт. Он позволяет парочке искр обратиться мотыльками, которые начинают порхать вокруг них.       Изуку вздыхает, мечтательно и свободно. Присаживается рядом с Кацуки и легонько прижимается к его плечу своим.       — Я немного завидую. Вы можете резонировать.       — Ты уделаешь нас двоих, — Сол ему подмигивает. — Ты можешь летать, а ещё у тебя есть молнии. Ты сияешь и без искр и огня. Это круто, Изуку.       Искр, хах. Кацуки пихает придурка в ответ, дёргает бровями и ухмыляется. Изуку улыбается шире и смущённо трёт затылок.       Они гуляют по площади, смотрят зрелищные бои и танцы девушек в кимоно с причудами. Стоит отвернуться, выпустить мелкого из поля зрения, и они находят его сидящим перед двумя девочками лет пяти на корточках. Хихикая, они вплетают в его волосы заколки и клеят на скулы стикеры. А он улыбается им, подставляясь.       Они возвращаются далеко за полночь, но Сол не даёт им сразу отправиться в ванную. Вместо этого вынимает из рукава веер с изображением дракона в зелёных молниях и танцует с ним.       Для них.