Годжо Сатору
Ты об этом, естественно, не догадывалась, но Сатору просто решил устроить вам челлендж по выживанию на необитаемом острове. Он подстроил всё так, что вас выбросило во время шторма с круизного лайнера за борт. Волна была огромной, накрыло знатно, смывая вас в открытый океан, словно отходы в унитаз. Он мог быстро телепортировать вас обратно, но не стал этого делать, притворившись, что потерял сознание. Уже к утру вас вынесло на берег необитаемого острова, где не было ничего полезного, чтобы помочь вам выжить. Одни лишь джунгли и агрессивные обезьяны, не желающие делиться своими бананами. У тебя, конечно же, истерика: рыдаешь, бегаешь вдоль берега, хватаясь за волосы, выкрикиваешь ругательства в океан, снова ноешь и так по кругу. Сатору молча наблюдает за тобой, поедая бананы под пальмой. Весело. — Мы здесь умрём! — ты смотришь на него заплаканными глазами, полными испуга, а он… лишь протягивает тебе банан. — Не переживай, мы обязательно спасëмся. Но уже к вечеру Сатору понял, что просчитался. Собственно, то, чего он не учёл — как вам спастись? Куда телепортироваться? А что вам есть и пить? Как пережить ночь и спастись от обезьян, орущих неподалёку в кустах? Как выжить? Забавный челлендж по выживанию обернулся настоящим испытанием. Пришлось соорудить небольшой навес из сухих веток и листьев, чтобы хоть как-то защититься от комаров; научиться ловить рыбу и разводить костёр; забираться на пальмы за кокосами и, что самое главное, скрывать от тебя факт того, что виной всему он. Последнее оказалось самым сложным. Четыре дня спустя у Сатору началась ломка. Без сладкого у него мозги плохо работали, его трясло, посещали навязчивые мысли. Иногда, когда он говорил с тобой, то видел вовсе не тебя, а говорящий шарик моти. Его состояние усугублялось чувством вины и солнечным ударом. Он сломался быстрее тебя. Такой сильный, а так облажался. Не может даже недели продержаться без благ и удобств, не говоря уже о сладостях и интернете. Уже на четвёртый день под его глазами залегли круги, а сам он выглядел как зомби после ночных стычек с обезьянами. — Мы здесь умрём, — говорит он, неспешно ковыряя палкой костёр. Смотрит на тебя и видит жареный зефир, отчего облизывается, уже ощущая сладость во рту. — Что? Ты же говорил, что мы спасëмся! — паникуешь ты. — Я обманул тебя. Видишь ли, я просто хотел повеселиться, как в тех телепрограммах о выживании, думал, что будет весело, но я не учёл того, как выбираться отсюда потом. — Чего? Хочешь сказать, что мы здесь оказались не случайно? — ты резко вскакиваешь на ноги, злостно швыряя в него банановую кожуру. Ты даже и не сомневалась в том, что это правда так. Это всё же Сатору. — Весело тебя сейчас? Хотел питаться одними бананами и кокосами нужно было запастись ими дома! — Идея выживания казалась весёлой, — он снова смотрит на тебя. Видя поджаристую корочку на зефире, он вновь облизывается. Слюни текут. — А с обезьянами по ночам бороться тоже весело? А листком подтираться? Чёрт, Сатору, из-за тебя у меня почти всю кровь комары высосали, всё тело чешется неистово. Я убью тебя за это. — Ммм, да, зефир. От его взгляда тебе становится не по себе, мурашки бегут по телу. Смотрит так, словно ты еда. — Сатору, ты чего? — дëргаешься, когда он медленно поднимается, вытирая рукой слюну, его глаза блестят. — Сатору! — Зефир! Сладкий жареный зефир, я тебя съем. — Господи, я не зефир! — но он тебя уже не слышит. Резко бросается, широко раскрывая рот, валит на песок и кусает за руку, довольно мыча. — Не ешь меня! Если под рукой не найдётся никакого камня, чтобы приложить его по голове, то, скорее всего, зефир будет им съеден.Гето Сугуру
Твоё путешествие на лайнере обернулось настоящей катастрофой. Поздно ночью, когда ты наслаждалась шумом волн за бортом, на тебя напал пьяный мужчина. Ударил сильно по голове, и когда ты отключилась, он подумал, что ты мертва, поэтому выбросил за борт. Тебя спасло лишь то, что ты пришла в себя в воде, но это не помогло тебе вернуться на борт. Лайнер уплыл, а ты осталась в океане без надежды на спасение. Силы уже покидали тебя, когда ты заметила остров. Джунгли, песок и больше ничего, — но всё же лучше, чем океан, кишащий акулами и прочими чудовищами. Ты сразу поняла, что умрёшь здесь. Тебе не выжить. Ты даже не можешь дотянуться до бананов, чтобы хоть что-то съесть. У тебя нет сил, ещё и голова болит, до сих пор рана на голове кровоточит, а из-за солёной воды ещё и жжёт. Но уже ночью ты поняла, что не одна на острове. Кто-то ходил у берега, развёл костёр и лёг спать. Тебе оставалось лишь затаиться за деревом и надеяться, что этот абориген не убьёт тебя… хотя бы сегодня. Ночью удалось поспать совсем немного. Проснулась ты утром из-за шелеста листьев поблизости. Открыла глаза, замечая, как на тебя кто-то смотрит из-за широкого куста. Нервно дëргаешься, кричишь и убегаешь вглубь джунглей, слыша, как позади трещат ветки и звучат странные возгласы. Абориген гнался за тобой, пока его набедренная повязка развевалась на ветру. Твоё сердце уходит в пятки, когда прямо за спиной раздаётся крик, — и уже в следующую секунду ты валишься на землю. Тебя разворачивают, агрессивно пытаясь снять одежду. Кричишь, вырываешься, и первое, что замечаешь — оттопыренную набедренную повязку. Кажется, что всё кончено, но затем ты смотришь на лицо и в грязном дикаре узнаёшь знакомые черты. — Сугуру? — он резко замирает, вглядываясь в твоё лицо. — Сугуру, это ты? Какого чёрта ты здесь делаешь? — страх как рукой сняло, вместо него пришла злость и недовольство. — Я ищу тебя три года, уже думала, что ты правда погиб, а ты на острове бананы жрёшь и Тарзаном себя воображаешь! Я убью тебя! Валишь его на спину, сжимая ладони вокруг его шеи. Три года прошло с его исчезновения, все твердили, что он мёртв, ты тоже так думала, уже отчаялась, а он жив. Правда, в этом бородатом Робинзоне сложно узнать Сугуру, но это точно он. — Стой! — он отнимает твои руки от шеи, валит обратно, нависая сверху. — Ты правда здесь, не могу поверить. Ты настоящая! К твоему удивлению, Сугуру начинает плакать, прижимая тебя к себе. — Я думал, что мы уже никогда не встретимся. Ты так часто являлась ко мне в виде миража… Что ты здесь делаешь, как оказалась тут? — он обхватывает твоё лицо ладонями, смотрит в глаза, а его взгляд мгновенно светлеет. — Как ты оказался здесь? Я думала, ты умер, Сугуру. Ещё три года назад, когда самолёт, на котором летел Гето, потерпел крушение, упав в океан, его тело так и не нашли. Самолёт взорвался ещё в воздухе, выживших не было, но Сугуру спасся, а затем его выбросило на этот остров, где он и жил последние годы. Надеялся на спасение, но ничего не менялось — корабли не проплывали мимо. А теперь здесь и ты. — Это судьба, — говорит он, перевязывая твою голову. — Нам суждено быть здесь вместе. Боги послали тебя сюда, чтобы мы населили этот остров своим потомством. — Что? — Мы будем жить здесь до конца своих дней, как Тарзан и Джейн. Теперь будет весело. Кстати, познакомься с Люси и Джонни, это мои друзья. Ты нервно сглатываешь, глядя на то, как Сугуру весело общается с кокосом и камнем, лежащими в углу его жилища. Он хохочет, указывает на тебя пальцем, общаясь с ними. — Я уверен, вы поладите, но учтите, что это моя женщина, — он угрожает своим друзьям и вновь обнимает тебя. — Теперь всё будет хорошо. — Сугуру… Ты не решаешься ничего сказать, но точно знаешь, что уже завтра начнёшь делать плот, чтобы уплыть отсюда подальше.Итадори Юджи
Вы сами приехали на остров, решив немного разнообразить свою жизнь, отдохнув от рутины и шумного города. Бросили свой катер на берегу, а сами бросились в джунгли лазать по деревьям и испытывать лианы на прочность. Поначалу было весело, всё казалось таким забавным, новым, необычным. Тропические фрукты очень даже ничего на вкус, да и сам остров красивый. Вы планировали провести здесь несколько дней, чтобы проникнуться атмосферой и собрать ярких воспоминаний, но всё пошло не по плану, когда вы вернулись на берег, чтобы забрать вещи из катера. — А где катер? — ты в шоке осматриваешь берег в поисках вашего катера, но берег пуст — лишь только чайки летают над водой, раздражая своими криками. — Юджи… — Наверное… чайки угнали, — он нервно бросает взгляд в сторону, понимая, что забыл его пришвартовать, чтобы не унесло первыми же волнами. — Юджи! Ты… — Да ты только посмотри на них, это точно они! Будьте прокляты! — он размахивает руками, ругаясь на птиц, пока белая жидкость не падает ему на лицо, сочной дорожкой скользя к губам. Юджи тошнит. Тебя вслед за ним. Ваш первый день на острове заканчивается вовсе не так, как планировалось. Отдых превращается в настоящее выживание, а выживать, к слову, вы не умеете. Это не телешоу смотреть, где всё по большей части постанова. В реальности даже кокос разбить оказалось сложно, не говоря уже о том, чтобы развести огонь. Ночью холодно, днём нестерпимо жарко, москиты и глупые чайки, неустанно сбрасывающие на вас свои бомбы. Единственный шанс на спасение — ожидание чуда. А пока оно не наступило, нужно пытаться выжить. В отличие от тебя — вечно ноющей — Юджи быстро освоился в джунглях. Научился ловить рыбу, разводить костёр и карабкался по деревьям так, словно всю жизнь жил с обезьянами. Одичал он быстро. Слишком быстро. — Юджи, какого чёрта! Зачем ты порвал мою кофту! — возмущаешься ты, глядя на разорванные клочки ткани. — Я сделал из неё это! — он предстаёт перед тобой в набедренной повязке, стоя на ветке высокого дерева, сжимая в руке лиану. — Юджи, ты снял трусы? Я вижу всё, что скрыто под твоей тряпкой! Спускайся, я убью тебя за эту кофту. — Ты ничего не понимаешь, так тело дышит, я чувствую свободу и лёгкость, словно плыву в облаках, — он закрывает глаза, глубоко вдыхая влажный воздух. — Запах свободы и жизни. — Обязательно было для этого рвать мою кофту? Я заберу твою. — Отлично, мне всё равно больше не нужна человеческая одежда. Я сбросил эти оковы, отдавая своё тело природе. — Идиот, — вздыхая, ты опускаешься под дерево, хватая банан, наблюдая за тем, как болтается под его набедренной повязкой вставший от возбуждения член. Вот только возбуждëн он вовсе не из-за тебя. — Юджи, у тебя синдром Робинзона. Продолжишь в том же духе, можешь отправляться искать себе Пятницу, так как мы расстанемся. — В таком случае я стану дикарëм, а затем свяжу тебя, и мы будем совокупляться днями напролёт на виду у всех обезьян. — Фу! Дикая жизнь на тебя плохо влияет. Спускайся и надень наконец-то трусы, пока какой-то паучок не укусил тебя за то, что болтается между ног. — Глупости! Гляди, как я умею! — имитируя крик обезьяны, Юджи отталкивается от дерева и летит на лиане. Он выглядит вполне счастливым, пока лиана не рвётся. Падает он прямо в густую траву, от соприкосновения с которой тело высыпает и чешется. Не крапива, но эффект схож. Уже к вечеру его всего высыпает, кожа воспаляется и опухает. Больше всего достаётся причиндалам. — Скорее всего, придётся отрезать. А я ведь говорила: надень трусы! — Нет! — вопит, прикрывая руками распухший член. Выглядит он смешно, словно пчёлы покусали, но тебе его жалко… почти. Если в ближайшее время вас не спасут, то Юджи окончательно одичает в дикой природе.Фушигуро Мегуми
Тебе так надоел Фушигуро, что одним днём ты решила избавиться от него. Угостила вечером вкусным чаем, куда подмешала снотворное, подождала, пока он уснëт, и кое-как поволокла к машине, а там прямиком к морю. Для такого дела ты даже приобрела катер, заранее выбрала самый отдалённый остров, где точно никто мимо не проплывает, и запаслась топливом. План идеальный. Ты уже представляла, как Мегуми просыпается на берегу и мечется от страха, захлёбываясь слезами. Он точно не спасëтся. — Как жаль, что ты такой занудный, Мегуми. Вот прям вынудил меня на это своим поведением, — бурчала ты, с трудом вытаскивая его тело из катера. Конечно, легче было бы просто расстаться, но Мегуми тот ещё манипулятор. Ты уже несколько раз пыталась бросить его, но всё заканчивалось его угрозами покончить с собой, ведь, видите ли, он не может без тебя. Так что то, что ты делаешь — действительно выход. — Счастливо оставаться, Фушигуро, — похлопав его по щекам, ты быстро запрыгнула в катер, ведь скоро он проснётся. Чтобы он точно не увидел удаляющийся катер, ты решила обогнуть остров, уплывая другим путём. Однако это была ошибка — ты напоролась на подводные камни, проплывая слишком близко к берегу. Дно катера было пробито, вода стремительно подступала, потопляя твоё судно. — Нет! Чёрт возьми! Колдун Фушигуро! — рыдая, ты вынужденно покидаешь катер, проклиная Мегуми. По-любому уже очнулся и распылил свои проклятые чары, что и потопили твоё судно, оставляя на этом острове с ним. Он не отпускает тебя, всё ещё держит рядом. Возвращаться к Мегуми ты не стала, решив остаться на другой части острова в надежде, что мимо всё же проплывëт корабль, спасая тебя. Так ты провела в одиночестве три дня. Трудно, но зато над ухом не зудит Мегуми. Хорошо, спокойно. — (Имя)! — твои глаза лезут на лоб, когда ты слышишь его голос. — Ты тоже здесь! Господи, что происходит! — он подбегает к тебе, крепко обнимая. — Я не понимаю, что происходит. — Мегуми, — тебе остаëтся только плакать, — ты нашёл меня, — тебе так грустно от этого факта. Очередная затея утопает вместе с катером. — Какой кошмар… то есть счастье, что мы вместе. — Как мы здесь оказались? — Кажется, нас похитили. — Кто мог это сделать? — он в шоке опускается на землю, обхватывая голову руками. — Всё это какой-то кошмар. Я проснулся три дня назад на берегу, сразу понял, что произошло страшное. А затем проклял тех, кто это сделал! На вечность несчастий и понос! — А ты действительно колдун, Мегуми! — хмуришься, хватая с земли палку. Этот парень проклял тебя, причём от съеденных бананов сбылось и второе его проклятие. Сейчас бы просто его ударить. Всего один раз… — Ладно, всё будет хорошо, ведь мы вместе, — он улыбается, разворачиваясь к тебе. — Зачем тебе палка? — Я ей спину чешу, очень удобно, — нервно смеёшься, почëсывая спину. — А ты не хочешь спуститься в море? Там у берега затонувший катер. Он молча бежит к воде, ты за ним. Это шанс избавиться от него, но Мегуми снова всё портит. Ты еще много раз пыталась убить его, но Фушигуро, будто чувствуя опасность, каждый раз рушил твои планы. Вскоре ты устала пытаться. Оставалось ждать чуда — внезапного корабля на горизонте, ну, или такой же внезапной кончины Мегуми. — Что рассказать сегодня перед сном? Не хочешь послушать инструкцию по эксплуатации пылесоса? Я знаю её наизусть. — Конечно! Возможно, ты сойдёшь с ума быстрее, чем вас спасут. Хотя от таких сказок на ночь можно и от скуки помереть.Рëмен Сукуна
Исследуя необитаемые острова в поисках интересного — сокровищ — ты набрела на один отдалённый, даже не отмеченный на карте остров. Возможно, когда-то давно, когда ещё в морях правили пираты, они посещали этот остров и зарыли где-то сокровища. Ты собиралась это проверить, так что высадилась на берегу и, вооружившись металлоискателем, начала свои поиски. На других островах, что ты успела посетить, тебе не встречались люди, поэтому и здесь ты не ожидала никого встретить. В планах было разбить на берегу лагерь и провести на острове несколько дней, выискивая сокровища. Естественно, всё пошло другим путём, отличным от запланированного, когда из джунглей выскочили люди в набедренных повязках и схватили тебя. Связали, привязали к толстой палке и так куда-то понесли. Подозревая, что эти дикари могут оказаться людоедами, ты заранее прощалась с жизнью. Начитавшись подобных историй в интернете, ты представляла, как тебя убивают и варят в огромном котле, подкидывая в бульон коренья для навара. Когда тебя принесли в небольшое поселение, к тебя сразу подошёл, как ты поняла, вождь. Весь в татуировках, громадный, в одной лишь повязке на бёдрах. Грозный, хмурый, ходит вокруг тебя, оценивая как товар. Щупал всюду и что-то говорил на непонятном языке. Смотрел на тебя, будто ждал какого-то ответа. — Я не говорю на бабуинском, дикарь! — один чёрт тебя съедят, так что стоит сохранить крупицы достоинства. — Это не бабуинский, дура! — шипит он сквозь зубы, сжимая твой подбородок. — Я спросил, как ты здесь очутилась? — И каким образом я должна была понять суть вопроса? — возмущаешься, за что получаешь гневный взгляд и боль в скулах. — Отвечай, женщина! — На катере приплыла сюда, как же ещё! — Хм! — он резко отходит от тебя, что-то кричит на бабуинском, а в следующую секунду тебя поднимают и снова куда-то несут. Ты оказываешься в огромном шалаше. Дикари отвязывают тебя и бросают на ложе из листьев и травы. Похоже, перед тем, как съесть, вождь осквернит твоё тело. И, судя по тому, что виднеется из-под тряпки на бёдрах, кое-что у тебя будет разорвано в клочья. — Грязный дикарь! — пищишь, когда он нависает сверху, сжимая в ладони грудь. — Не трогай меня! — Я и не собираюсь, — он резко отстраняется. — Короче, ждём наступления ночи и валим с этого острова к чёрту! Поведу тебя ночью в джунгли совершать ритуал очищения, — Сукуна кривится и закатывает глаза, когда говорит о ритуале, — но мы пойдём к берегу и уплывëм отсюда. — Что? — ты не веришь своим ушам. — А насиловать меня, а затем варить в котле? Ты же вождь! — С изнасилованием повременим пока, а есть я тебя не стану, костлявая. Пять лет назад я также приплыл сюда, меня схватили, но, убив прошлого вождя, я занял его место. Выбора не было, иначе бы меня сожрали, а пути с острова нет. Эти ублюдки потопили мой корабль, но я знал, что однажды всё же выберусь отсюда. — Хвала богам, — понимая, что спасена, ты облегчённо выдыха ешь. Конечно, Сукуна не выглядит как тот, кому можно доверять, но выбора у тебя нет. Он — твой шанс выбраться с острова — впрочем, как и ты для него. — Раз такое дело, то не знаешь, есть ли здесь сокровища? Не хочу уплывать с пустыми руками. — А ты мне уже нравишься, — хохочет он, демонстрируя сундук, забитый золотом и драгоценностями. — Хочешь долю — придётся помогать тащить. — Ради такого я бы и в супе сварилась. — Это всё ещё можно устроить. Уже ночью, когда дикари уснули, вы стремительно покинули поселение вместе с золотом. Сели в катер и поспешили убраться прочь, но несколько дикарей, охранявших пляж, заметили ваш побег и пустили в погоню стрелы. — Чёрт, меня подстрелили! — Всего лишь в задницу стрела попала, не драматизируй. Лучше жми на газ, пока они не бросились вплавь догонять нас. Тебе приходится терпеть боль — всё ради спасения. В память об острове у тебя останется шрам на заднице, золото и Сукуна.